— Это кто? — едва выдавил Ник севшим голосом.

— Лайка сибирская, — прошептал Дик. — Используется народами Крайнего Севера для охоты и упряжки.

— Лучше для упряжки, — искренне пожелал Ник.

— Ага, жди, — Дик вздохнул. — Скажи спасибо, что она пока сытая. Но скоро проголодается…

— А чем ее кормят?

— Вяленой рыбой. Но, на худой конец, сойдут и две свежемороженые крысы.

— Знаешь, Дик, я давно тебе хотел сказать: не нравится мне, как ты шутишь!

— Мне самому не нравится!

Собака повернула набок ушастую голову, с любопытством разглядывая содержимое посылки.

— Что будем делать? — нервно спросил Ник.

— Дружить, — слабо откликнулся Дик и приветливо помахал лапой. — Жученька, Жученька… Полкан! Мы твои друзья!

— Мда, — Ник скептически пошевелил усами. — Ты когда-нибудь дружил с колбасой?

— Н-нет, а что?

— Вот и она не будет. Надо сматываться! — он попытался, было, приподняться, но собака тут же глухо заворчала, оскалив внушительные клыки.

— Бесполезно, я уже пробовал, — сказал Дик. — Лучше притвориться мертвыми.

Он вытянулся на полу ящика и сложил лапы на груди. Ник, подумав, пристроился рядом.

Все оставшееся до конца полета время друзья старательно изображали бездыханные трупы с неаппетитным душком. И лишь когда колеса самолета коснулись земли, им стало немного легче. Хозяин позвал собаку, и, взяв ее на поводок, повел к выходу. К счастью, он не заметил растерзанной посылки в темном углу грузового отсека.

— Быстро ищи Кракатук! — скомандовал Дик.

— Не могу, у меня руки-ноги от страха свело, — пожаловался Ник.

— У меня тоже!

Послышался грохот, грузовой люк распахнулся, и грузчики принялись выносить багаж.

Ник и Дик едва успели надвинуть крышку ящика, как сильные руки подхватили его и понесли неизвестно куда.

— Рыбкой пахнет! — потянул носом грузчик. — Повезло кому-то…

Багажное отделение, куда попали Ник и Дик, было значительно больше, чем в северном аэропорту. По длинным проходам вдоль складских полок с воем проносились автопогрузчики, люди непрерывно сновали туда и сюда, перебрасывая ящики на резиновые ленты транспортеров.

Разведчики почувствовали, что снова куда-то едут и осторожно выглянули из-под крышки.

— Ну, вот, — мрачно заключил Ник. — Долетались. В этом мегаполисе нам Кракатука вовек не найти!

— Без паники! — Дик выбрался из ящика и уселся на краешке, озираясь. — Мы ведь почти на месте. Будем брать орех прямо у племянницы!

— А где ее искать? Мы даже адреса не знаем!

Дик самодовольно усмехнулся.

— Это ты не знаешь! А у меня глаз — алмаз! Улица Золотодолинская, дом тринадцать, Мария Смирнова! Учись, лох, пока я жив!

— Угу, — отозвался Ник. — Кажется, учиться осталось недолго.

— Это еще почему?

— А ты вон туда посмотри!

Дик обернулся и едва не свалился с ящика. У стены, в которую уходила несущая друзей лента транспортера, задумчиво прохаживались четыре здоровенных складских кота.

— Боже, как я устал от всего этого! — грустно прошептал Дик. — Ну, бежим, что ли?

И разведчики со всех лап бросились наутек.

Дальнейшая их судьба отчасти уже известна читателю, и описывать всю беготню, предшествующую появлению Ника и Дика в квартире Маши, нет нужды, тем более, что все будущие похождения засланцев Императора будут разворачиваться у нас на глазах.

Борька ошибался, когда предполагал, что на дерево придется взбираться, карабкаясь с ветки на ветку. В гуще хвои обнаружились удобные бумажные мосты, огибающие елку по спирали.

— Не зря горные дороги называют серпантином, — сказала Маша. — Теперь мы сможем подняться к самой вершине!

— Берегись! — послышался вдруг сверху предостерегающий крик Гоши. — Кажется, я случайно отстриг какой-то канат!

Мимо друзей, тяжело ударяясь о ветки, пролетел увесистый разноцветный снаряд, в котором Маша узнала свою любимую конфету «Кара-кум».

— Полегче там, наверху! — крикнул Борька, задрав голову, и тихо добавил так, чтобы щелкунчик его не услышал: — Если он отстрижет яблоко, нам конец…

— Эх, упустили! — Михей с сожалением проводил конфету взглядом. — А я так мечтал попробовать «Кара-кум».

— Слишком много сладкого вредно для здоровья, — заметил Борька. — Может ударить в голову.

Он отодрал от куртки налипшие чешуйки коры и, цепляясь за серебристые ленты дождя, быстро перешел по мосту на следующую ветку. Отсюда можно было подняться еще выше по мягкой тропинке из мишуры. Путь освещали перемигивающиеся разноцветные лампы, подвешенные на толстых канатах — проводах.

— Предлагаю устроить привал, — пропыхтел Михей. — И немного подкрепиться. Хотя бы вон той мандаринкой. В конце концов, за нами никто не гонится!

Медведь ошибался. Двумя ветками ниже в этот самый момент Дик безуспешно пытался дотянуться до застрявшей в хвое конфеты «Кара-кум». Ему мешал вцепившийся зубами в хвост Ник. Дику было очень больно, но он понимал — шуметь нельзя. Однако и отказаться от конфеты никак не мог.

— Да пусти же ты! — шипел он. — Я только кусочек откушу.

— Нефофда! — убеждал Ник, не разжимая зубов. — Надо форофиться!

Дику все же удалось ухватить конфету за краешек бумажной обертки, и бедняге Нику пришлось тащить вверх по стволу их обоих. Погоня продолжалась.

— Эх ты! — стыдил Михея Борька теперь уже тремя этажами выше Ника и Дика. — А еще медведь! Бери пример со щелкунчика. Вон куда залез, даже жужжания не слышно.

И действительно, Гоша давно скрылся из вида высоко над головами Маши, Михея и Борьки. Только липкие чешуйки сыпались на них сверху, приставая к одежде.

— Может быть, он уже нашел дупло? — предположила Маша. — Гоша! Ты где? — прокричала она в гущу веток.

— Я ту-у-у-у-т! — послышался приближающийся голос щелкунчика, и Гоша беспомощно съехал к ним по стволу, оставляя длинные борозды на смолистой коре.

— Скользко, — пожаловался он. — Выше никак не подняться.

— Хм, — Борька задумчиво потрогал пальцем выступившие в глубоких царапинах на стволе капли смолы. Стекая по оставленным щелкунчиком бороздам, они собирались в лужицу, заполняя небольшое углубление у основания ветки. — Может быть, не все еще потеряно…

Он осторожно обмакнул в лужицу подошвы своих башмаков, подняв ногу, приложил ее к стволу, подергал, проверяя, крепко ли держится, и вдруг смело зашагал вверх по стволу, как по дороге.

— Надо же! — удивилась Маша. — Со времен скрипки Страдивари никто не наблюдал в дереве такого таланта!

Путешественники, один за другим, последовали примеру Борьки и легко поднялись к следующей развилке ветвей. Однако, здесь перед ними возникло новое препятствие. Огромный стеклянный шар, лежащий на ветвях возле самого ствола, преграждал путь. Обойти его не удавалось ни слева, ни справа.

— Попробуй сдвинуть его в сторону, — предложил Борька Михею, уступая место под развилкой. — У меня ничего не получается.

Михей вскарабкался к шару и, упершись в него лбом, навалился изо всех сил. Шар даже не шелохнулся.

— Не подается, — пропыхтел медведь. — К смоле прилип.

— Придется бить, — сказала Маша.

— А мама ругаться не будет? — с сомнением спросил Гоша.

— Что поделаешь! — развела руками Маша. — У нас на каждый Новый Год хоть одна игрушка да разбивается. Говорят, это на счастье.

— А папа? — уточнил осторожный Борька. — Вряд ли он такое счастье одобрит.

— Да он вообще ничего не заметит! — беззаботно отмахнулась Маша. — Давай, Гоша, действуй!

Щелкунчик, приблизившись к шару, легонько звякнул по нему клешней.

— Бей сильней, не стесняйся! — подбодрила Маша.

Гоша размахнулся изо всех сил. По квартире поплыл мелодичный звон, как от удара в колокол, но шар остался невредим.

— Что это они там раззвонились? — забеспокоился Дик двумя развилками ниже.

— Наверное, обед, — предположил Ник. — Умеют люди организовать путешествие, как следует. Восхождение восхождением, а обед по расписанию!