— Видишь тот остров впереди? Сейчас там никто не живёт.

Раньше, много лет назад, здесь располагался лазарет, куда свозили больных чумой, не столько для лечения, сколько для того, чтобы оставить их умирать, хоть немного обезопасив остальных жителей города. Здесь ещё осталось несколько полуразрушенных зданий, где ты сможешь наити защиту от солнца.

— Звучит заманчиво! — пошутил Таммо, чтобы заглушить беспокойство. — И на этом острове находится Кларисса?

Николетта по-прежнему старалась не смотреть ему в глаза.

— Я же тебе всё рассказала. Большинство Оскури были за уничтожение вампирши. Мой отец хоть и возглавляет семью, но прислушивается к мнению большинства. Поэтому он сказал остальным, что... ну... сделает это, - промямлила Николетта, не в силах облечь жёсткое решение своих родственников в слова. —

Мой отец был против этого решения, и я не уверена, что он бы действительно сделал то, что пообещал, — быстро добавила девушка. — Как бы там ни было, мне не хотелось рисковать, и поэтому, дождавшись, когда отец и остальные уплывут, я отвезла вампиршу туда, где Оскури не станут её искать.

— Но почему? Почему ты это сделала? — не отступал наследник Фамалия. — Она ведь вампир, кровопийца, чудовище, не так ли?

Николетта робко покосилась на Таммо.

—Ты тоже вампир, и всё же мы вместе спокойно плывём по лагуне. Ты напал на меня, но потом освободил. Как я могу считать тебя чудовищем? Взглянув на тебя, сразу понимаешь, что все страшилки о вампирах — не более чем выдумка.

Слова девушки согрели вампира.

— Остальные Оскури, по всей видимости, другого мнения.

Расскажи мне о них.

Николетта задумалась. Таммо продолжал грести с прежней силой, и лодка приближалась к острову.

— Кальвино, мой отец и наш общий падре, является старшим в семье, если не считать старого Томмазо, который больше не может ходить, поэтому не участвует в наших ночных набегах.

У Кальвино есть три брата: Микеле, флвио и Леоне, а у них -шесть сыновей. Кроме того, у меня тоже есть два старших брата, Эдоардо и Филиппо. Ну, что ещё рассказать? Флавио всегда завидовал моему отцу и с радостью занял бы его место. Он считает себя более хитрым и умелым и часто ругает отца за излишние, по его мнению, предосторожности, хотя они необходимы для того, чтобы обезопасить нас от ловушек полиции. Его сын Алессандро жаден к добыче и имеет те же амбиции, что и его отец.

— А твои братья?

Николетта пожала плечами.

— Они не слишком меня любят. И я их тоже. Честно говоря, я не очень люблю свою семью, потому что они все дают мне понять, что я не одна из них, и осуждают решения моего отца. Кроме дяди Леоне. Он мой единственный друг и самый верный сторонник отца. Леоне всегда поддерживает его. Он сделает всё, чтобы сохранить его авторитет и помочь ему как можно дольше оставаться главой Оскури.

— А женщины? Я имею в виду, у ларвалести ведь есть матери, жёны, дочери, сёстры?

Николетта пренебрежительно махнула рукой.

— Да, женщины, немые представительницы клана Оскури. Розы, цветущие за высокой оградой сада, чтобы радовать своим видом возвратившегося домой хозяина, как любит говорить мой дядя Леоне. Слабый пол призван служить Оскури тихой гаванью, когда уставшие «мимолётные тени» приходят домой после ночных набегов. За это женщин награждают роскошью дворцов и нарядов, а также всевозможными украшениями.

— В твоих устах эти слова звучат невесело.

— Много ли радости птице от золотой клетки? — вспыхнула девушка. — Да, у меня есть две сестры, которые после смерти матери переехали в дом Леоне и не покинут его, пока не выйдут замуж. Женщины и девушки Оскури вынуждены всю жизнь проводить в доме и во дворе довольствуясь кусочком неба над головой.

Раз или дважды в год им позволяют облачиться в лучшее платье, увешаться драгоценностями и выбраться на бал, чтобы под присмотром мужа вызывать зависть у дам и восхищение у мужчин. А в остальное время женщины Оскури живут лишь для того, чтобы дарить ларвалести иллюзию спрятанного посреди Венеции рая. Таммо ненадолго задумался.

— Почему тогда ты не спрятана в одном из таких домов? — спросил он. — Почему ты вместе с мужчинами летаешь над крышами ночной Венеции, помогая отнимать у богатых золото и украшения?

— Потому что мне это нравится и я хорошо справляюсь, — задрав подбородок, ответила Николетта.

— Хочешь сказать, этого достаточно?

Таммо с сомнением посмотрел на девушку.

— Нет, — вздохнула Николетта. — Я часто спрашивала себя, как так получилось, но до сих пор не нашла ответа. Мой отец с самого начала вёл себя со мной не так, как с моими сёстрами. Он иногда навещает их и ужинает с ними, но не слишком интересуется их жизнью. Меня же он брал с собой на крышу и в лодку с самого начала,

Когда я была ещё совсем ребенком. Так уж сложилось. Может быть, поэтому мать не очень меня любила.

— Думаешь, она завидовала твоей свободе?

— Не знаю. Могу сказать сказать лишь, что отношения между нами никогда не были особенно тёплыми. Моим братьям тоже не нравится, что отец относится ко мне так, словно я одна из них.

— Но ведь так и есть?

— Как?

— Ты одна из них

Взгляд девушки стал ещё более грустным. От отчаяния в её глазах у Таммо сжалось сердце.

— Надолго ли? В случае со мной отец не пошёл на поводу у большинства. До этого момента он всегда отстаивал моё право участвовать в ночных набегах, но теперь, когда я проявила непозволительное своеволие и пошла против решения Оскури... мне кажется, отец сдастся. Он уже не раз говорил со мной о замужестве. Что я постепенно приближаюсь к возрасту, когда мне нужно будет подыскать надёжного спутника жизни. Он собирается выдать меня за кузена Габриэле.

— Разве это не естественный ход событий? — мягко спросил Таммо и внезапно почувствовал себя взрослее.

— Но я не хочу замуж! — крикнула Николетта. — Ни за кого! Никогда! Я не хочу принадлежать мужчине, который запрёт меня во дворце. Там я зачахну и умру.

Таммо мог лишь смутно представить себе то, о чём говорила Николетта. Вампирши ходили на охоту вместе с вампирами и жили точно такой же жизнью. Они бы никому не позволили отнять у них свободу.

— А если ты в кого-то влюбишься? — произнес Таммо и сам немного удивился своему вопросу.

Николетта уставилась на вампира.

— Я никогда не пожертвую своей свободой ради мужчины, — резко ответила она и тихо добавила: — Да и кому какое дело до моих чувств? Когда это женщинам позволяли следовать зову сердца?

Таммо не знал, как ответить на этот вопрос, и поэтому был рад, что в эту секунду лодка достигла берега.

Николетта поспешила выпрыгнуть на землю. Девушка и Таммо втащили гондолу на берег.

Причал, к которому когда-то привязывали лодки, прогнил и развалился. Из водь, торчала лишь пара деревянных столбиков. ’

Вампир и девушка молча дошли до середины острова, где на фоне светлеющего неба виднелись развалины зданий: маленькая разрушенная часовня и два вытянутых строения, где раньше размешали больных.

— Очень уютно, — сказал Таммо, осматривая первое полуразрушенное здание.

Ветер нанёс внутрь кучи песка, на которых теперь росли всевозможные сорняки. Клариссы нигде не было видно.

— Где она?

Таммо огляделся по сторонам и начал звать вампиршу по имени, но, заметив виноватый взгляд Николетты, замолчал.

— Она не здесь, — сказал вампир. Он не спрашивал. Он знал, что

прав.

Николетта опустила глаза.

— Ты мне солгала! Ты вообще не знаешь, где она? Кто её увез? У кого она сейчас в плену? И не говори, что ты её отпустила, потому что тогда она бы уже давно вернулась к нам. Мы следили за палаццо Дарио каждую ночь. Кларисса там не появлялась!

Николетта покачала головой.

— Прости меня. Я не хотела обманывать тебя, но мне нужно было, чтобы ты меня отпустил. Я не могу отвести тебя к Клариссе.

Не потому, что не знаю, где она. То, что я рассказала правда. Той ночью я освободила Клариссу и перевезла её из Венеции на один из островов лагуны, где мой отец и остальные Оскури не станут её искать.