В общем, после случившегося отпустить Уиллиса было уже нельзя. Мильро позвонил Пигготту, и американец приказал Гонсалесу привезти англичанина сюда, в дом у залива. Его скрутили, связали ему руки, заклеили рот, надели на голову мешок, вывели из магазина через заднюю дверь и засунули в багажник машины, которую пригнал один из людей Пигготта. И теперь он лежал в подвале, привязанный к койке и одурманенный.

Уверения относительно того, что «сыворотка правды» способна вытянуть из сознания человека все, в чем он без воздействия наркотика никогда не признается, разумеется, лживы. Однако, когда ее использует знающий дело специалист, она дает результаты не менее полезные. В открытую Уиллис им ничего не сказал, но и не продемонстрировал полного неведения, подтвердившего бы, что он и вправду безобидный коллекционер оружия, за которого себя выдает. Он сонно кивал, когда ему называли имена, которых такой коллекционер знать попросту не мог. Так что никаких сомнений по поводу Уиллиса не осталось.

Однако сейчас Мильро тревожило другое: как ему выбраться из этой ситуации. Ведь он оказался соучастником похищения офицера британской разведки. А возможно, если ему не удастся удержать Пигготта, и чего-нибудь похуже похищения.

Повернувшись, Мильро увидел шедшего к нему от дома американца. Кожаная куртка Пигготта вряд ли могла защищать его от ветра, однако он шел, выпрямившись во весь рост. Судя по всему, он был невосприимчив к холоду. Мильро всегда поражало его явное безразличие ко многим вещам: к одежде, хорошей еде, женщинам — ко всем сторонам жизни, которые сам Мильро ценил превыше всего. Он понимал, что существует нечто, к чему его давний знакомый неравнодушен, — должно существовать, поскольку иначе его поступки вообще не имели бы никаких объяснений. Но каковы эти пристрастия, француз не знал.

Подойдя к нему, Пигготт сказал:

— Как вы понимаете, выход из нашего положения довольно прост.

Теперь уже все не просто, подумал Мильро, но, изобразив готовность обдумать то, что предложит американец, спросил:

— И каков же он, Джеймс?

— Пусть им займется Гонсалес. В этом случае опасность того, что Уиллис когда-нибудь заговорит, будет устранена. Да и нам не придется думать о том, как с ним поступить.

Мильро взглянул на море, сегодня достаточно бурное для того, чтобы заставить большинство судов не выходить из гаваней.

— Слишком поздно для этого, — коротко сказал он, хотя сама мысль об убийстве Уиллиса вызвала у Мильро тошноту. Он был преуспевающим бизнесменом, и оказался в опасном положении, последнее, что ему сейчас требовалось, это перспектива пожизненного заключения за убийство. — Послушайте, Джеймс, люди, с которыми работает Уиллис, очень скоро выяснят, что он отправился на свидание со мной. Им не потребуется много времени, чтобы выйти и на вас тоже, а после этого они в очень большом количестве окажутся здесь. Мне нужно убраться отсюда, и я предлагаю вам сделать то же самое.

Интересно было бы знать, думал он, как долго оставшаяся в магазине миссис Карсон сможет разыгрывать полную дуру? Вероятно, дольше, чем он полагает, но и не слишком долго. Придется списать магазин в убыток и в Северной Ирландии больше не появляться. Если ему удастся вернуться во Францию, пройдет какое-то время, прежде чем им займутся тамошние власти. Со временем и британцы отыщут его в Тулоне и пришлют туда кого-нибудь из своих людей. Однако никаких существенных улик у них не будет.

Все было бы хорошо, если бы он не послушал Пигготта. Американец втянул его в какую-то собственную вендетту, и это возмущало Мильро. Сначала Пигготт позвонил ему и предъявил абсурдные обвинения в сотрудничестве с МИ-5, а теперь предлагает план действий, за которые британские власти обрушатся на них обоих всей мощью государственного аппарата. Если британцы свяжут его, Мильро, с убийством Уиллиса, они будут до скончания дней разыскивать его по всему свету.

Однако взаимные попреки бессмысленны, да к тому же и потенциально опасны — Мильро ощущал в американце скрытую угрозу и понимал: следует быть осторожным. Если им придется скрестить шпаги, он предпочел бы сделать это на своей почве. Что составляло еще один веский довод в пользу его плана.

— Нам следует за день дойти до Плимута, тогда через пять дней мы пройдем через Гибралтар, а значит, окажемся в Тулоне всего за неделю плавания. Это даст нам пространство для маневра.

— Но зачем тащить с собой этот дополнительный багаж? — спросил Пигготт. — Не проще ли оставить его здесь?

— Послушайте, — сказал Мильро. — Убив человека из МИ-5, мы поставим под угрозу все.

Однако, взглянув в лицо Пигготта, он понял, что ни в чем его пока не убедил.

— И что мы станем делать с ним во Франции? — продолжал Пигготт. — А на борту — мы так и будем целую неделю накачивать его наркотиками?

— Зачем? Просто запрем и все. В море он никуда не денется. Считайте его товаром, — сказал Мильро. — Обладающим значительной ценностью.

— Для МИ-5? Думаете, мы можем потребовать с них выкуп?

— Это возможно, но гораздо лучше продать его тем, кто даст больше. Пусть Уиллиса держит у себя кто-то другой. И тогда про нас очень скоро забудут. — У Мильро имелись в нескольких странах контакты с людьми, которые с удовольствием купили бы Уиллиса. — А нам тем временем следует переместить наш ценный груз в более безопасное место.

— И когда вы хотите отплыть?

— Прилив начнется после полуночи. Тогда и отплывем.

Пигготт задумался, однако лицо его ничего не выражало. В конце концов, он коротко кивнул: согласен.

— До нашего отплытия мне нужно будет покончить еще с одним делом. Я пошлю Малоуна в город за другим «товаром». Однако этот останется здесь. Навсегда.

Взглянув ему в лицо, Мильро решил, что спорить не стоит. Нужно будет найти способ сдать Пигготта властям, иначе Пигготт утянет его за собой на дно. Впрочем, он, Мильро, сумеет найти и этот способ, и подходящее время, и место.

Падди О’Брайен наливал ему вторую пинту крепкого портера. Обычно Дермоту хватало и одной, однако за последние три дня он дважды побывал в «Братских вкладах», а Пигготта так ни разу и не увидел, и никаких новых указаний не получил. Правда, он видел там Терри Малоуна, но, когда спросил у него, где босс, Малоун пожал плечами и сказал, что не знает. Дермот ему не поверил. Что-то происходило, в этом он не сомневался, однако Дермота к этому не привлекали. Ну хотя бы от того паршивого француза — как его там, Мильроу, Миро, — тоже не было, ни слуху ни духу. Дермот надеялся, что его письмо привело к задуманному результату.

Он успел отпить из второго стакана только один глоток, когда из кармана его брюк полились звуки песенки «Данни Бой». Дермот вытащил мобильник и сказал в него абсолютно трезвым, как он надеялся, голосом:

— О’Рейлли.

— Дермот, это Пигготт. Где вы?

О’Рейлли виновато огляделся по сторонам.

— Только что вышел из дома, босс.

— Вы мне понадобитесь около половины седьмого. Хорошо?

— Конечно, — ответил Дермот и облегченно вздохнул — внутренне. — Мне что, в офис прийти?

— Нет, я заеду за вами на машине. Будьте в мемориальном парке на Фоллз-роуд.

— Хорошо, — ответил озадаченный Дермот. Странное время и место для встречи, но, видимо, у них там что-то заваривается. Может, это как-то связано с письмом? Но не мог же Пигготт догадаться, кто его прислал.

— Значит, договорились, — сказал Пигготт. Дермот ожидал рассоединения, однако Пигготт с нехарактерной для него мягкостью прибавил: — Нам нужно будет поговорить о новой ответственной работе, которую я собираюсь вам поручить, Дермот. Увидимся в шесть тридцать.

И трубка умолкла.

Дермот посидел, глядя на стакан с пивом, на оседающую в нем кремовую пену. Он обдумывал разговор с Пигготтом, и чувствовал себя все лучше и лучше. Какие бы выводы ни сделал Пигготт из письма, ясно, что Дермота он его автором не считает. И у Пигготта есть для него новая работа, а это новость хорошая.