Внезапно чей-то голос произнес:

— К третьей платформе только что подошел поезд одиннадцать тридцать.

Говорил агент A-4 Майк Каллаган, сидевший в открытом кафе бангорского железнодорожного вокзала с большой чашкой капучино и номером белфастской «Телеграф».

Регги Первис произнес в микрофон:

— Бурый Лис должен быть одет в зеленую куртку и держать в руке пакет из магазина «Маркс энд Спенсер».

— Вижу его, направляется к главному выходу.

Внезапно на мониторах появилось изображение мужчины, быстро приближавшегося к открытому кафе. Изображение передавалось Каллаганом, использовавшим миниатюрное устройство, которое выглядело как обычный мобильный телефон, но было широкополосной камерой с большим разрешением. Впрочем, картинка оказалась слегка смазанной, — мужчина прошел мимо Каллагана так быстро, что никаких подробностей Лиз разглядеть не смогла.

— Хорошо, Браво, теперь он ваш. Увидите его через десять секунд.

Морин Хейз, оперативница A-4, подвозившая Лиз после автомобильной аварии, сидела в припаркованной на стоянке машине с включенным двигателем.

— Вижу его, направляется к круговой развязке. — Затем после паузы: — Бурый Лис свернул на Дафферин-авеню. Он чист.

— Действуйте по инструкции, — сказал Регги и повернулся к Лиз: — Пока все идет гладко.

Лиз взглянула на стол Регги, на ноутбук, показывавший спутниковую карту центра Бангора. Они выбрали этот городок потому, что он находился в удалении от Белфаста, однако добраться до него оттуда было легко. Пока она вглядывалась в изображенную на экране ноутбука Дафферин-авеню, в десяти милях от нее агент Терри Флеминг неторопливо двигался в сторону вокзала. Увидев на другой стороне улицы шедшего ему навстречу мужчину, он почти шепотом произнес:

— Бурый Лис идет на север. За ним никого.

Миниатюрный микрофон, закрепленный под отворотом плаща Терри, мгновенно передал эти слова в центр управления.

Дойдя до угла Примроуз-стрит, объект повернул направо. Парочка, сидевшая в «мини», припаркованном в двухстах ярдах от угла, тут же перестала ссориться и сообщила, что Бурый Лис зашел в будку телефона-автомата.

Стоявший на столе Регги Первиса телефон загудел, негромко и протяжно. Регги нажал на кнопку и тихим, размеренным голосом произнес:

— Слушайте внимательно. Возвращайтесь по Примроуз-стрит назад, поверните направо, на Дафферин-авеню. Потом снова направо, на Грейз-Хилл-роуд, и идите в направлении Куинз-Парад, а по ней к гавани. Около гавани находится большая парковка — зайдите на нее и идите к фонтану в ее середине. Там с вами вступят в контакт.

Звонивший, ничего не ответив, повесил трубку. Несколько секунд спустя Морин Хейз сообщила:

— На Дафферин-авеню все чисто. Мы сейчас напротив гавани.

Она подсадила Флеминга и поехала по параллельной улице к парковке.

— Хорошо, — сказал Регги. И через плечо обратился к Лиз: — Вроде все чисто, но давайте посмотрим сверху.

Он щелкнул переключателем на консоли, и из одного из динамиков тут же донеслось «фут-фут-фут».

— Воздух Три, как меня слышите?

— Громко и ясно. Мы обогнули гавань, сейчас разворачиваемся над сушей.

Вертолет якобы искал что-то в море, неподалеку от берега. Совершенный им маневр позволял пилоту и его пассажирам из A-4 прекрасно видеть улицы, которые лежали между гаванью и железнодорожным вокзалом, находящимся менее чем в полумиле от нее.

Закрепленная на правой стойке вертолетного шасси камера начала передавать картинку на второй монитор. Картинка походила на движущийся вариант спутниковой карты, только гораздо более четкий: Лиз видела людей, которые шли по улицам. В том числе и приближавшуюся к парковке одинокую фигуру.

Минуту спустя сквозь шум вертолета пробился голос:

— На Куинз-Парад все чисто, на Грейз-Хилл-роуд тоже.

К этому времени еще из одного стоявшего на парковке автомобиля сообщили, что Бурый Лис вошел на нее. На третьем мониторе появилось размытое изображение парковки, которое снимала сквозь лобовое стекло своей машины Морин Хейз. Лиз увидела мужчину в зеленой куртке. Он направлялся к фонтанчику, который бил в расположенном посреди парковки миниатюрном сквере.

Морин подкрутила объектив, изображение увеличилось, стало более четким — у объекта, мужчины почти семидесяти лет, было худое лицо и короткие седые волосы.

Сидевшие в центре управления наблюдатели услышали, как заработал двигатель какой-то машины, затем к Бурому Лису подъехал серый седан. Бурый Лис отступил в сторону, чтобы пропустить его, однако седан притормозил рядом с ним. Когда дверца машины открылась, Бурый Лис явно испугался. А следом Лиз услышала голос Дэйва: «С добрым утром. Я ваш контакт. Садитесь».

Дэйв завел машину в тихий угол парковки и остановился. Парковка просматривалась отсюда во всех направлениях, да и люди из A-4, сидевшие в двух машинах, которые скромно притулились у выездов с нее, хорошо видели и самого Дэйва, и его пассажира. Еще одна машина, стоявшая на Грейз-Хилл-роуд, вела наблюдение за всеми, кто появлялся на парковке. А в небе над ними почти неприметно порхал маленький, без опознавательных знаков вертолетик.

— Я — Саймон Уиллис, — сказал Дэйв, протянув своему пассажиру руку, которую тот неторопливо пожал.

— Патрик.

— Патрик? Хорошее ирландское имя. А фамилия к нему прилагается?

— Вам ее знать не обязательно.

— Хорошо. — Голос Дэйва звучит уверенно, подумала сидевшая в центре управления Лиз. — Вы сказали, что вам нужно поговорить со мной.

— Нет, это вам нужно, чтобы я поговорил с вами.

— Ну что же, — сказал Дэйв, — мне действительно интересно то, что вы можете рассказать. И интересно понять, почему вам хочется рассказать мне это.

— Это уж мое дело, — ответил Патрик. Голос его звучал сердито, и Лиз задумалась, каковы его истинные мотивы. Она понимала, любовь к секретным службам среди них не числится. Что и подтвердили следующие слова Патрика: — Я здесь не для того, чтобы предать дело, которому служил двадцать пять лет. Я здесь потому, что его предают другие, и мне хочется, чтобы их остановили. Просто ваши интересы и мои совпали — на время.

— Я слушаю, — сказал Дэйв. А затем добавил: — Вы не будете против, если я стану кое-что записывать?

— Разумеется, буду, — резко ответил Патрик.

Лиз улыбнулась — это был классический прием, позволявший отвлечь информатора от мыслей о том, записывают ли его.

— Ну ничего, память у меня хорошая, — легко согласился Дэйв.

Патрик тяжело вздохнул:

— Когда Совет «Временной армии» решил подписать «Белфастское соглашение» и перевести борьбу в политическое русло, за ним пошли не все его последователи. Некоторым хотелось продолжать активную борьбу. Вам наверняка известны группировки, о которых я говорю. Отколовшиеся группировки.

— «Продолжение ИРА», «Истинная ИРА», — сказал Дэйв.

Патрик, надо полагать, кивнул и продолжил:

— В общем, времена изменились. Наши вожди стали министрами и пьют в Стормонте кофе из фарфоровых чашек, а мы воевать, как прежде, не можем. — И он с нажимом добавил: — Не то чтобы большинство из нас этого не хотело. Но мы поклялись в верности нашему руководству, а оно относится к отколовшимся группировкам жестко. Вот нам и приходится подыскивать себе другие занятия.

А затем добавил, не без смущения:

— Кроме того, надо же как-то и на жизнь зарабатывать.

Дэйв сказал:

— Да, я часто думаю о том, как вам это удается.

— С трудом, — резко ответил Патрик. — Большие шишки прогуливаются по Даунинг-стрит и Стормонту, а нас они оставили за бортом.

Поскольку Дэйв молчал, Патрик двинулся дальше:

— Проблема в том, как остаться верным Движению и не оказаться на помойке. Вариантов не много, и когда тебе подворачивается возможность, хвататься за нее приходится быстро. — И он вдруг перестал говорить во втором лице: — Что я и сделал.

— Расскажите мне о том, что вы сделали.