– Видишь ли… Клиентов сейчас у тебя нет, без работы ты долго не протянешь, на свои литературные гонорары особо не рассчитывай. Разговоры о работе отставь. Я хочу предложить не работу, а дело. Для тебя очень выгодное и важное, кстати.

– Важное дело? – удивился я, сделав хороший глоток пива. – Какое?

– Тебе придется оживить свои старые контакты в мире коллекционеров, галеристов и музейщиков, – пояснила моя чернокожая собеседница. – Перед нами стоят две цели: один эксцентричный коллекционер с его коллекцией и Музей Богов. В музее нужно ликвидировать одну фигуру. Разбить на мелкие кусочки. Как это осуществить, – сам придумай. Про коллекционера и его коллекцию я тебе потом расскажу, а вот Музей Богов…

– Музей Богов, говоришь? – невежливо перебил я.

Музей Богов, он же «Эстакмис»… вот ведь как оно бывает. Сегодня утром я о нем уже вспоминал после прочтения коротенькой заметки на каком-то новостном сайте: «В ближайшую субботу исполняется ровно год, как открыт уникальный музей – „Эстакмис“: коллекционное собрание ушедшего от нас полтора года назад А. В. Эргадова, известного бизнесмена и мецената. Основу музея составила личная коллекция, что Александр Викторович собирал практически всю свою сознательную жизнь. Адрес музея: Нижний Золотильный переулок, дом 7». Год назад я даже не подозревал о таком. Только недавно узнал его историю, неотделимую от биографии основателя. Узнал случайно, да и то в общих чертах.

Вообще-то предложение выгодного дела упало на подготовленную почву. К тому моменту уже окончательно надоело, что по мере роста курса доллара личные доходы у меня вообще не растут. Наоборот – сокращаются. Я стал беднее в два раза, по сравнению со временем до всем известных событий, вот и решил: пора что-то предпринять. Два дня потратил на поиск дополнительного заработка в интернете без вложений, но не нашел ничего полезного. Везде сплошной лохотрон и разнообразные семинары на темы «как быстро заработать много денег». Занятия, разумеется, платные. Тоже лохотрон, лишь слегка замаскированный. В жизни чего-то перестало хватать. Чувство полноты в мироощущении всякого современного человека весьма значимая составляющая. Достичь ее можно путями разными, начиная с полетов в небе и дальних странствий и заканчивая постоянной покупкой карнавальных масок, маскарадных костюмов и аксессуаров к ним. В частности, последний из перечисленных способов является изящным методом украшения будней и устранения скучности бытия. Кому интересно, тому понравится. Мне не очень.

– Музей Богов, говоришь? А это дело твое… оно очень важное?

– Для кого? – занудно начал уточнять я. – Тут недавно задали вопрос, что, мол, для тебя самое важное? Задумался почему-то. Начал мысленно перебирать, что же это такое могло быть. К своему ужасу, осознал, что ничего. Меня это откровенно подкосило и выбило из колеи. Может, просто загоняюсь и не вижу чего-то? Но мысль действительно пугает. У меня за душой нет ничего.

– О, привет! – послышался знакомый голос. Рядом с нашим столиком стояла Стелла. Одета она была в темно-серые, почти черные штаны-облипушки и какую-то воздушную кофточку стального цвета с мелкими блестящими искорками. – И ты тут?

– Стелла! – с искренней радостью воскликнул я, поскольку перестал надеяться, что она когда-нибудь придет. Моя прежняя любовь добиралась сюда минут двадцать. – Ты здесь как? – на сей раз уже фальшиво удивился я.

– А так. Ехала вот мимо и заскочила барменше долг вернуть. Увидела тебя и решила поздороваться. Ладно, мне бежать надо, извини. Машина в неположенном месте припаркована, оштрафуют еще. Позвони как-нибудь потом.

Стелла стремительно ушла, а я задумался. Она никак не отреагировала на присутствие экзотической красотки. Даже не взглянула. Дурной признак. Очень дурной.

Тем временем работа в баре кипела, барменша крутилась как заведенная. Гости приходили и уходили, подвыпившие клиенты сталкивались друг с другом за стойкой и, не сойдясь характерами, грозили нарушить нормальную работу кабака. Как я уже говорил, вечер и не думал заканчиваться – просто в момент моего тут появления все выглядело именно так, будто скоро закрытие. Но – нет. Постепенно народу прибавилось, все столики оказались заняты и в зале образовался характерный звуковой фон, вызванный смешением массы голосов.

Тут поступила эсэмэска от Стеллы: «Выйди, я тут, перед входом».

Я извинился перед своей собеседницей, встал из-за столика, подошел к выходу, дал охраннику в залог свои водительские права и вылез на крылечко. Стелла ждала.

– Слушай, – сразу напустилась бывшая подруга, – где ты эту топ-модель подцепил?

«Ну, слава богам, – подумал я, – значит, никакая не галлюцинация».

– Это совсем не то, что ты думаешь, – как идиот стал мямлить я. – Здесь чисто деловое знакомство.

– Ага, я так и поняла, – осклабилась Стелла. – Ты там поаккуратнее, смотри, с такими деловыми знакомствами. От меня-то чего хотел?

– Что думаешь об этой девушке?

– Я что думаю?! Да ничего! Сам думай, ты уже большой мальчик. А лучше всего – ничего не думай, а беги от нее как можно дальше. Со всех ног, мало ли что. Это я так думаю. Ладно, смотри у меня! За это ты мне будешь должен один вечер в ресторане. Пойду, действительно некогда. Удачи!

И она убежала уже окончательно, а я вернулся в зал.

Будучи под впечатлением от короткого, но эмоционального разговора со Стеллой, чуть не забыл у охранника свой документ, но бдительный страж порядка сам возвратил карточку. Только я сел за столик и начал собираться с мыслями, как вдруг гомон в зале пропал будто по волшебству. Все стихло, и зазвучал рояль. За инструментом оказался лысый упитанный мужчина с пухлыми руками, заросшими редкой черной шерстью. Я и забыл совсем, что сегодня пятница и положен вечер живой музыки. На маленькой угловой сцене появилась очень молодая худенькая исполнительница в майке и линялых джинсах с аккуратными прорехами на коленках. Выдержав паузу, девушка проникновенно запела хрипловатым негромким голосом.

Стихи были хорошие, давно знакомые, музыка тоже, но меня вдруг неудержимо потянуло в сон: не то от песни, не то от общей усталости. «А девочка-то симпатичная, – подумал я засыпающим мозгом. – Ну и что, что поет на чужие стихи? Так все делают. Может, специальное разрешение имеется?»

– Э! Ты еще здесь? – возвратила в реальность моя собеседница. – Не спи, замерзнешь!

– Что? А, да, по поводу нашего разговора, – наконец завершил я начатую ранее глубокую мысль, как только песня закончилась. – Понимаешь, у меня за душой нет ничего такого, чем можно было бы дорожить.

– Полагаю, что здесь ты не вполне прав, – возразила чернокожая девушка. – Ты просто плохо подумал. Если в данный момент ты один, то не потому, что никому не нужен, а потому, что тебе все равно, кто рядом с тобой. Сделай лицо попроще и поразмысли хорошенько. Тихо и не торопясь, тогда все придет к ясности. Что подумаешь, если тебя на две недели запрут в четырех стенах, причем без всякой гарантии на освобождение в живом виде? Или как тебе понравится, если твоему приятелю кто-то перережет японским мечом горло, а тебя же потом и обвинят в его убийстве? Что, перекосило? Дурные воспоминания полезли? Тогда еще о самочувствии. О твоем. Вспомни ощущения нормального человека, находящегося в отделении психиатрической клиники среди разных дебилов, алкоголиков, наркоманов и сумасшедших? Вспомнил? Так что не говори, что нечего терять. Не надо. Тебе нужен здоровый организм, физически и психически. А еще важно отсутствие юридических проблем, чтобы не было долгов: как материальных, так и моральных, как внешних, так и внутренних.

Крыть было нечем, спорить бессмысленно, и я кивнул:

– Ну, если на все это посмотреть так…

– Именно так! – перебила она меня. – Я уже и не говорю о твоем собственном самочувствии, тут и так все понятно.

– Ну да. И воды испить, и в сортир вовремя сходить тоже весьма важно, – пояснил я свою мысль. – И коммуналку лучше оплачивать, долги в срок отдавать. Я просто хочу сказать, что у меня нет крутой работы, делать которую было бы удовольствие, а не жизненная необходимость. Нет увлечения, ради которого не пожалел бы целого отпуска, нет человека, для которого стоило бы жить. Я не содержу семью. У меня сейчас нет постоянной девушки. Ни жены, ни детей. Нет и вряд ли когда будут. Причем главная беда состоит в том, что я сам давно уже не хочу ничего из вышеперечисленного.