С е в е р о в. Неужели будут сносить?
Д в о р н и ч и х а. Вы что, может, жалеете, гражданин? А вы попробуйте поживите в этом деревянном доме. Удобств никаких. Это он отсюда красивый. Люди наконец квартиры получат в хорошем каменном доме. А на этом месте будет станция метро.
С е в е р о в. У вас тут тихо. Как в деревне.
Д в о р н и ч и х а. Это потому, что все к Новому году готовятся. А вы, гражданин, случайно не к Уткиным? Так вас, наверно, заждались. Юрка Уткин все кричал: «А где же Вася?» Может быть, вы и есть как раз тот Вася?
С е в е р о в. Скажите… а Кутейниковы… Кутейниковы живут в вашем доме?
Д в о р н и ч и х а. Кутейниковы… Да нет, гражданин, не проживают у нас такие. Видно, вы ошиблись все-таки. Э, жалость, и такси отпустили. Как же вы теперь? Новый год все-таки…
С е в е р о в. Ничего… Я дойду до трамвая. Значит, не живут?
Д в о р н и ч и х а. Подождите, подождите… уж больно знакомая фамилия. Кутейниковы… Кутайнико… Это… вы знаете, у нас в доме действительно жил Кутейников. Только он примерно лет десять назад скончался.
С е в е р о в. Десять лет назад.
Д в о р н и ч и х а. Примерно.
С е в е р о в. Ясно… А кто теперь в его комнате живет? Не знаете?
Д в о р н и ч и х а. Почему это не знаю? Там теперь Илларионова живет. Вместе с сыном. Вам эта фамилия не знакома?
С е в е р о в. К сожалению, не знакома.
Д в о р н и ч и х а. А между прочим, эта Илларионова какая-то родственница покойному Кутейникову.
С е в е р о в. Родственница? Простите, а сколько ей лет?
Д в о р н и ч и х а. Да кто это знает? Она замкнутая какая-то. Не поймешь от этого и возраст. Может, тридцать ей, а может, сорок. А может, и больше. Неразговорчивая она…
С е в е р о в. А ее имя? Вы, может, имя ее знаете?
Д в о р н и ч и х а. Знала… а вот забыла…
С е в е р о в. Может быть, Наташа? Наташа?
Д в о р н и ч и х а. Вроде… Наташа. Хотя ручаться не могу. Какое-то простое имя.
С е в е р о в. Она сейчас дома?
Д в о р н и ч и х а. А мне откуда это знать? Я что, слежу за ней? Поднимитесь и узнайте сами. Хотя вон ее два окна, светятся, значит, дома…
Входит М и л и ц и о н е р.
М и л и ц и о н е р. Тамарочка, с наступающим тебя.
Д в о р н и ч и х а. Вас также.
М и л и ц и о н е р. А чего же это вы, Тамарочка, елку не зажигаете?
Д в о р н и ч и х а. Домоуправ не позволил. Надо, говорит, электроэнергию беречь. Завтра днем детский утренник планируется, тогда, говорит, и зажжем…
М и л и ц и о н е р. Чего же ее днем-то зажигать? Никакого эффекта.
Д в о р н и ч и х а. Экономит все. Ему говорят — давай на детский утренник артистов пригласим, так он ни в какую. У нас, говорит, своя самодеятельность имеется. А какая самодеятельность — умора просто…
М и л и ц и о н е р. А чего?
Д в о р н и ч и х а. Общественница из пятой квартиры Снегурочку изображать будет. А она, эта общественница, уже второй год как на пенсии. Сантехника Егорова доктором Айболитом нарядят.
М и л и ц и о н е р. А кто же Деда Мороза изображать будет?
Д в о р н и ч и х а. Да из котельной дядю Васю заставили. Только он напьется к завтрему. Просто умора.
М и л и ц и о н е р. А что же это домоуправ вас, Тамарочка, в качестве артистки не использовал?
Д в о р н и ч и х а. И ко мне подбирался. Чтобы я эту, как ее, ну эту… Шехерезаду изображала. «Ты, говорит, все равно татарка». Только я наотрез. Лучше увольняйте, а позориться не буду…
М и л и ц и о н е р. Отстал?
Д в о р н и ч и х а. Отстал.
М и л и ц и о н е р. А между прочим, начальство твое к сыну в Химки укатило. Так что спокойно можешь елку зажечь.
Д в о р н и ч и х а. А вдруг еще явится…
М и л и ц и о н е р. Да что ты… До утра там будет. А то обидно — Новый год, а елка не горит.
Д в о р н и ч и х а. Да мне самой хочется. Наряжали, наряжали…
М и л и ц и о н е р. Ну и иди зажигай, Тамарочка…
Д в о р н и ч и х а. Вы хоть и старшина, а на преступление меня толкаете. Так уж и быть. Сейчас. (Уходит.)
М и л и ц и о н е р (Северову). А вы что же, гражданин…
С е в е р о в. Что я?
М и л и ц и о н е р. В такой день один на улице.
С е в е р о в. Да вот, жду…
М и л и ц и о н е р. Понятно. Я-то думал, один я такой. Хотя мне по долгу службы находиться на улице полагается. А домоуправ еще елку зажигать запретил. Просто безобразие. Мне ведь тоже под красивой елкой хотелось бы Новый год встретить…
И словно в ответ на слова Милиционера елка зажигает свои огни. Северов медленно идет на авансцену.
С е в е р о в. Без десяти двенадцать мы вошли тогда с Наташей в этот парк…
Стук барабанных палочек. Рядом с Северовым Н а т а ш а. У нее на груди маленький барабан. В руках палочки.
Н а т а ш а. Последний раз. (Ударяет палочкой.) А теперь пускай будет тихо. Зайдем в эту аллею. Здесь, правда, совсем темно.
С е в е р о в. А вот скамейка. Мы можем посидеть пока. А потом пойдем вон к той елке.
Н а т а ш а. Какая огромная! Ты видишь, у нас елка выше той, которая в Колонном зале. Ой, чуть шапка не упала, я хотела на самую верхушку посмотреть.
С е в е р о в. А нас не прогонят отсюда?
Н а т а ш а. Кого нам бояться?
С е в е р о в. Но как мы дойдем до елки? Тебе же снег в ботинки набьется.
Н а т а ш а. Ну и пусть. У тебя есть часы?
С е в е р о в. Есть. Только стрелки плохо видно. Но мы спички будем зажигать. (Зажигает спичку.) Без семи двенадцать. Скоро Новый год.
Н а т а ш а. Новый год… новые дни… И что-то впереди. Может быть, это будет самый счастливый год в моей жизни. Дай-то бог. Я буду жить в Ленинграде, буду получать от тебя письма.
С е в е р о в. Наташа, можно, я тебя поцелую?
Н а т а ш а. Можно, можно. А знаешь, почему? Если хорошо встретишь Новый год, то и весь год хорошо пройдет. Я много болтаю, да?
С е в е р о в. Наташенька… (Целует ее.) Ты счастлива?
Н а т а ш а. Ага… (Вздохнула.) Я очень счастлива. Я и болтаю от счастья. А обычно я ведь молчаливая.
С е в е р о в. Ого, уже без пяти.
Н а т а ш а. Ой, как глубоко…
С е в е р о в. А я тебя донесу на руках.
Н а т а ш а. Не надо.
С е в е р о в. Ты пойми, Наташа, тогда я тебя целый год буду носить на руках!
Н а т а ш а. Ты?
Северов молчит.
Ты что нахмурился? Не надо, не надо… Я прошу тебя. Я знаю, наверное, все сложнее, чем нам сейчас кажется, но, ради бога, не надо хмуриться. Если ты, если…
С е в е р о в. Тронь ветку рукой. Какой снег…
Н а т а ш а. Нет. А сейчас я сыграю тебе на барабане свой любимый марш.
С е в е р о в (вынимает из-за пазухи шампанское). Подожди. Сначала мы дадим шампанского елке. Ведь у елки тоже Новый год! А потом будем пить сами из горлышка.
Н а т а ш а (чиркает спичкой). Без одной минуты. Ну вот, а теперь загадываем желание. Только… только про себя. Загадывай, загадывай быстрей. Быстрей…
С е в е р о в. Загадал. Все.
Н а т а ш а. Все! Новый год!
С е в е р о в (откупоривает шампанское). С Новым годом, Наташа! Пей…
Н а т а ш а. Теперь ты…
С е в е р о в. Я вижу твои глаза. (После паузы.) Вот удивительно — миллионы людей, таких разных, сейчас пьют и надеются на счастье. Загадывают желания. Удивительная минута.
Н а т а ш а. Паша, Пашенька, какое на свете может быть счастье! Как может быть прекрасно всем! Такое удивительное счастливое место — эта наша Земля. Это же надо, понимать!
С е в е р о в. И все будет хорошо… все. У тебя. Есть люди, которые просто обречены на счастье. И ты вот из них…
Н а т а ш а. Спасибо. (Оглядывается.) Ни души. И только наши следы на снегу. Вот и наступил тысяча девятьсот сорок первый год… Новый год… И мы вместе.
