Отец не отвечает.

Спит.

З а н а в е с

Вернее, ото уже не встреча. Это ее продолжение. А л е к с е й  рассказал  М а р и и  о матери. Они сидят на лавочке, таких много на Страстном бульваре.

М а р и я. Она и сейчас красивая.

А л е к с е й. Да.

М а р и я. Значит, отец ничего не знает?

А л е к с е й. Слушай, твоя мать любит твоего отца?

М а р и я. Они никогда не говорят об этом.

А л е к с е й. А почему ты думаешь, что это правда?

М а р и я. Тогда они бы не могли жить вместе.

А л е к с е й. Ага! А мои-то живут. И кто догадается? Мать скажет отцу, но это совсем не значит, что она снова будет любить отца. Так на кой черт они будут жить вместе?! Ради меня? Но я уже вырос. Понимаешь, я не могу их судить. Кто же все-таки виноват?.. Я бессилен что-либо сделать.

Пауза.

Мария, тебе иногда кажется, что ты одна? Что ты живешь на Луне?

М а р и я. Одна… Это бывает.

Пауза.

Когда я была маленькая, я любила сидеть у окна по вечерам, и когда было особенно тихо, мне казалось, что где-то далеко шумит море…

А л е к с е й (усмехается). Просто сосед принимал на ночь ванну.

М а р и я. Нет, это шумел город. И с тех пор мне все время кажется, что кроме каждой нашей жизни есть еще одна, огромная жизнь. Жизнь этого города, жизнь всех нас вместе… Я прожила в Москве всю жизнь, но знаешь, кто мне рассказывал об этом городе что-то новое… Это ты, Алексей…

А л е к с е й. Это было очень давно. Это было летом…

Начинает играть музыка. Наступает лето. На дороге при свете фонаря в красном платье стоит  М а р и я. Она только что пришла, она никого не знает. Она стоит чуть смущенная, растерянная. К ней подходит  А л е к с е й.

А л е к с е й. Девушка, почему вы такая грустная?

М а р и я (улыбнулась). Я не грустная…

А л е к с е й. Посмотрите, какие у вас глаза.

М а р и я. Обыкновенные…

А л е к с е й. Тогда почему вы не танцуете?

М а р и я. Я жду.

А л е к с е й. Меня?

М а р и я (улыбнулась). Может быть…

А л е к с е й. Разрешите вас пригласить…

М а р и я. Разрешаю.

Они танцуют.

А л е к с е й. Не обращайте внимания, что я танцую отвратительно.

Они танцуют, и музыка старой, заезженной пластинки кажется им звенящим оркестром. Постепенно свет раскачивающегося и мигающего на ветру фонаря превращается в свет бешено мчащихся электричек. Алексей и Мария стоят на насыпи. Им кажется, что они одни. Они не замечают, как их огромные тени от света электричек падают на темную, глубокую гладь озера.

(Кричит.) Я счастлив, Мария! Я счастлив! Посмотри — там, в тридцати ночных бешеных километрах, лежит огромный город. Он весь пересечен бульварами, насквозь пронизан ветрами путешествий и находок, ветрами разлук и встреч. В этом городе живут люди — строители и поэты. И я счастлив, что ты и я, что мы тоже живем в этом городе. Я счастлив. Я сча…

Алексей кричит, и еще долго слышен голос: «Я счастлив…» Но пронеслись электрички, исчезли огромные тени на ночном озере, исчезло и само озеро.

И снова начало весны в Москве. Снова бульвар. А л е к с е й  и  М а р и я  сидят на лавочке.

Я врал тебе про Москву и про счастливых людей на этом бульваре.

М а р и я. А если нет, если ты говорил правду?

А л е к с е й. Откуда ты знаешь?

М а р и я. Иначе я бы не говорила тебе. Да ты и не мог врать тогда. Ты был человеком того города.

А л е к с е й. А теперь? Что же изменилось?

М а р и я. Да, что же изменилось?

Пауза.

Изменился ты, Алексей. Ты уже не кричишь: «Я счастлив…»

А л е к с е й. А разве это обязательно? Разве люди станут счастливее, если на каждом шагу будут кричать: «Я счастлив», «Мы счастливы», «Все счастливы»?..

М а р и я. Не обязательно кричать. И даже, верно, не нужно кричать. Но главное — надо верить в него…

А л е к с е й. Мария, для каждого человека жизнь начинается со счастья, с любви к матери. А сейчас я сомневаюсь в том, что я любил.

М а р и я. А я верю в счастье. Мне всегда кажется, что счастье впереди. Только тебе это трудно понять.

А л е к с е й. Почему?

М а р и я. Тебя сейчас интересуешь только ты сам. Тебе неважно все остальное.

А л е к с е й. А что же мне делать? Забыть, что я не попал в институт, что моя мать изменила отцу. Это будет счастьем?

М а р и я. Это будет благополучием. Не надо путать благополучие и счастье.

А л е к с е й (не сразу). А что ты так волнуешься за меня? Тебе-то какое дело?..

М а р и я. Полгода назад я любила тебя, Алексей.

А л е к с е й. Любила. Неужели любила? Какое красивое слово — любовь. Только все это ложь. Это была обычная дачная трехнедельная любовь. Прошло всего полгода, и от нее ничего не осталось.

М а р и я. Ах, вот что… Теперь я понимаю… Да, да, это обычная дачная трехнедельная любовь…

А л е к с е й. Какой дурак выдумал слово «верность»?

М а р и я. Верность. Нет, я не завидую этой твоей девушке.

А л е к с е й. Девушке. (Рассмеялся.) Сейчас придет Федор. Послушай, Мария, выходи за него замуж. У вас будет крепкая семья, уютная квартира и много детей. Иногда ты будешь изменять ему, но, в общем, у вас будет здоровая и дружная семья. А когда твои дети вырастут, тебе уже будет все равно…

М а р и я. Замолчи! Ты что говоришь, Алексей?.. Все… С меня хватит…

А л е к с е й. Ладно, хватит… (Хочет уйти.)

М а р и я. Алексей…

Алексей оборачивается.

Неужели я действительно любила тебя? Тебя… Нет, я любила того человека, которого бы я провожала в дальнюю дорогу и встречала после трудных дел. Я бы слушала его рассказы. Я бы гордилась им. А сейчас? Что ты можешь рассказать мне сейчас?

Ф е д о р. Здрасте… Мария, тебе мама большой привет передавала.

М а р и я. Ей стало лучше?

Ф е д о р. Да. Сейчас собирался, а она даже телевизор стала смотреть. Только зря я ей про ваше письмо рассказал. Она вдруг разволновалась.

А л е к с е й. Незачем было рассказывать.

Ф е д о р. Вы завтра с Алексеем в адресное бюро идете? Эх, жаль, мне в дневную смену. Да, Алешка, ты знаешь Славку Виноградова из десятого «А»?.. Я его сейчас встретил.

А л е к с е й. Это такой высокий? Все на вечерах выступал.

Ф е д о р. Точно. Так он, оказывается, поступил в театральный институт и, конечно, сразу же вышел замуж.

М а р и я. Наверно, женился?

Ф е д о р. Да, я всегда это путаю. Она, говорят, где-то в кино снималась. Только я название картины забыл. Повезло. Да… А вечером мне надо еще к бригадиру зайти.

А л е к с е й. Ты слышишь, Мария? Федор уже по службе продвигается.

М а р и я. Бригадир — хороший парень. Зовут Николай Архипов.

Ф е д о р. Детей-то двое?

М а р и я. Двое. Бригадир Федора на год старше.

Ф е д о р. Мы с Николаем вместе в институте занимаемся. Боевой парень. Мечтать умеет. О больших делах. Только жалко, ты не поймешь.

А л е к с е й. Куда мне…

Ф е д о р. Ты не обижайся. Трудно тебе это понять. Как бы тебе объяснить? Ведь вот скоро заводы самыми красивыми зданиями в городе будут. Стекло сплошное. Солнце. Машины. А вместо грохота — музыка. На весь такой завод — всего пять человек. Рабочие в белых халатах, руки как у хирурга. И каждый — ученый. Понимаешь? Ты вот что, заходи к нам на завод. Там поймешь. Правда, Мария, пусть заходит.