— Нет, — он рвано выдохнул, сжимая пальцами запястье сильнее. — Давай без этого, пожалуйста.
Ганнибал стиснул зубы, не в силах отказать настойчивой просьбе в очередной раз. Ничего плохо не случится, если они не будут предохраняться, они оба были здоровы, и подчиниться было несложно. Лектер перевернул его на бок, вытянулся за спиной, мягко, но вместе с тем властно приподнимая ногу, и вжался губами в шею, прежде чем неспешно толкнуться внутрь податливого тела. Уилл застонал, откидывая голову назад и упираясь рукой в кровать, чтобы принять устойчивое положение. Движения были размашистыми и быстрыми, совершенно не годились для состояния омеги, но Уилл сам просил, подаваясь назад, Ганнибал просто не мог ему отказать. Он сжал пальцы на его бедре, наверное, останутся синяки, притискивая к себе сильнее, двигался в нем, почти не выходя, омега благодарно простонал его имя, кусая собственные пальцы. Он почувствовал зубы на загривке, дернулся навстречу большой, заполняющей его до восхитительной боли плоти, податливо склоняя голову для укуса. Грэм обхватил свой член влажной от слюны ладонью, скользнул от основания до головки, подстраиваясь под заданный ритм. Он был распален жадными поцелуями и касаниями, разгорячен близостью желающего его альфы, и добровольно с головой нырнул в эту адреналиновую волну, сдавившую легкие и ускорившую сердце. Ему не потребовалось много времени, чтобы выгнуться, широко раскрыть рот, шумно вздыхая, и задрожать всем телом, изливаясь в свою ладонь и на простыню. Ганнибал догнал его спустя два десятка быстрых, рваных толчков, прижимаясь губами к мокрому плечу. Он сипло выдохнул и успел выйти раньше, чем узел связал их. Уилл, совершенно разморенный и уставший, прижался к его боку, убирая прилипшие ко лбу пряди волос. Он хотел остаться в этой кровати до конца своей жизни, голым и измотанным после секса.
— Давай никуда не поедем, — омега настойчиво ладонью по покрытой короткими волосками груди и зажмурился от удовольствия. — Это глупая идея, просто останемся дома, займемся чем-нибудь. Что угодно, Ганнибал, только не поездка.
Мужчина нахмурился и перехватил ласкающую его руку. Уступкам больше не было места в постели.
— Твое неуемное желание сократило время, так что нам придется встать, принять душ, собраться и отправиться к твоим родителям. Не смотри на меня так, elniukas, я уже приготовил мясо и собираюсь поставить его на стол твоей матери, — Уилл перевернулся к альфе спиной, всем своим видом выражаю вселенскую обиду. — А когда вернемся, займемся чем угодно.
Грэм смотрел ему вслед, следил, как закрылась дверь ванной комнаты. Он вытянулся на постели, между бедер было неприятно липко. Черт с ним, если мать доведет его в очередной раз, он просто бросит ей в лицо содержимое своей тарелки и уйдет. И все это будет на совести Ганнибала, не его. Он предупреждал.
Комментарий к
[1] - олененок (литовский)
[2] - мой милый (литовский)
[3] - мой дорогой (литовский)
========== Часть 2 ==========
Уилл с такой тоской смотрит на открытую дверцу автомобиля, будто он старая больная собака, которую везут на усыпление. Лектер деловито устраивает на заднем сиденье сумку-холодильник с идеально приготовленной олениной и делает вид, что не замечает страданий омеги. Грэм опирается рукой о нагретую солнцем крышу машины и дергается, обжигаясь о раскаленный черный металл. Он может прямо сейчас упереться руками и ногами в крепкий кузов, чтобы Ганнибалу пришлось насильно затолкать его внутрь, оставить на теле синяки. Тогда они вызовут полицию, Уилл заявит о жестоком обращении, и, пока доблестные офицеры будут выяснять причины, пройдет несколько дней, им не придется никуда ехать. Идея на самом деле ужасная и лишена любого смысла. Так что омега предпочитает тяжело рухнуть на свое место и обреченно застегнуть ремень безопасности, теребя тонкий жгут серебра на запястье. Лектер невозмутимо поправляет манжеты своей идеально отглаженной рубашки, прежде чем завести машину, и бросает короткую ободряющую улыбку парню. Уилл кривится и отворачивается, рассматривая сквозь стекло знакомый район, с каждой секундой все больше отдаляющийся. Ганнибал будто вырывает его с корнями из земли, собираясь заново высадить на бесплодной, потрескавшейся от отсутствия воды почве, это отвратительно и совершенно грубо. Кому нужно это знакомство, если они больше никогда не увидятся с его родителями. Грэм жалеет, что не взял с собой бумаги по делу Леймана, смог бы занять свою голову во время часовой поездки до Вулф Трап, где в старом доме жили уже несколько поколений его семьи. Но нового из материалов он все равно не узнает. У них было достаточно веских оснований, чтобы предъявить Лейману обвинение в изнасиловании и убийстве Сары Джонсон, девятнадцатилетней студентки, оказавшейся не в то время и не в том месте, а воскрешение подробностей ужасающего действа только сделали бы хуже сейчас. Грэм сосредотачивает внимание на кольце. Оно, словно огромный указательный знак, красовалось на его пальце еще с прошлого лета, но Ганнибал не настаивал на конкретной дате, лишь обозначив предложением серьезность своих намерений. Омега издал нервный смешок и вздрогнул, почувствовав на себе внимательный взгляд. Он обернулся и намеренно ударился затылком о спинку, пытаясь избавиться от начавшейся головной боли.
— Что тебя так веселит в этой поездке? — Лектер сбросил скорость, перестраиваясь в правый ряд, чтобы свернуть к платному участку дороги. — Пятнадцать минут назад ты выглядел так, будто я везу тебя на жертвенный алтарь.
— Я до сих пор себя так чувствую. Как агнец на заклании, — Уилл сцепил пальцы в замок и опустил стекло, впуская в салон сухой горячий ветер. — Просто вспомнил, как спросил тебя о стоимости кольца, и зачем ты выбрал такое дорогое.
Ганнибал отрешенно хмыкнул, кажется, на мгновение проваливаясь в воспоминания об июньском вечере, когда делал столь щедрый подарок. Он стоил потраченных денег.
— Ты ответил, — Уилл продолжил, все так же не поднимая взгляд, — что, если с тобой что-то случится, то я смогу его продать, и этих денег мне хватит на первое время. Эти мысли до сих пор не выходят у меня из головы. Пугали тогда, пугают и сейчас.
— Я забочусь о тебе. Жизнь очень непредсказуема, тем более я значительно старше тебя. Мне будет спокойней, если я буду знать, что, если я тебя оставлю по независящим от меня причинам, то ты не будешь ни в чем нуждаться. Потребуется время, прежде чем ты по завещанию получишь все мои деньги, тебе нужно будет на что-то жить, — внезапно Лектер развеселился, обогнал вяло плетущийся перед ними минивэн с уставшей женщиной за рулем, и снова вернулся в правый ряд. — Но, поверь мне, умирать в ближайшие годы я не собираюсь. Как минимум я собираюсь увидеть лицо твоих родителей еще раз, когда ты родишь одного, а лучше двух детей. Хотя бы это уже отличная причина, чтобы не исчезать из твоей жизни.
Уилл возмутился, на языке крутилось не одно язвительное замечание, но вовремя заткнулся. Он помнил, как зимой один из пациентов напал на Лектера, чуть не застрелив его. Он тогда чуть сознание не потерял, когда вжался в стену коридора, боясь дышать, дрожащими пальцами вызывая полицию. Но эти шутки о еще одном посещении родителей не были смешными. Еще раз этого никогда не случится. Грэм даже не был уверен, что переживет сегодняшний ужин. Он попросил мужчину свернуть через два поворота, поерзал, устраиваясь удобнее, и прикрыл глаза, пытаясь хотя бы на оставшиеся полчаса дороги освободить свою голову от пугающих картинок предстоящей встречи. Ганнибал выглядел серьезным и собранным, будто обдумывал план по захвату мира.
Все здесь было таким же, как и четыре года назад, когда Уилл последний раз объявился на пороге родного дома. Старый, но крепкий дом, доведенный до ума отцом, огромная неогороженная территория вокруг, чистая подъездная дорожка. Мать высадила цветы, и сейчас их сладкий, удушающий запах разносился в раскаленном сухом воздухе, забивая легкие. Уилл видел начисто вымытое окно своей комнаты, второй этаж, вид на федеральную трассу I-95 S и лес, непроходимый, словно стена. Он закрыл глаза, вспоминая, как этот вид — единственное, что ему оставалось, когда мать запирала его в комнате за провинности, заставляя вымаливать у бога прощение. Прощения не было, как и спасения. Ни тогда, ни сейчас. Лектер был слишком довольным, будто все еще не понимал, куда приехал, в логово к самому дьяволу, готовому сжечь их за любое неосторожное слово. Вытащил из машины сумку, убедился, что ничего не забыл, и уверенно направился к двери. Грэм поплелся за ним следом, уныло опустив голову и думая, не сможет ли он заставить мужчину развернуться прямо сейчас, уехать отсюда, пока все не превратилось в катастрофу. Но он видел, как колыхнулась занавеска в гостиной, кто-то из родителей заметил их, пути назад уже не было. Омега спрятал левую руку в карман, собираясь не демонстрировать кольцо так долго, как только сможет, и несмело постучал, сотрясая стекло на входной двери. Мать открыла им после второго же удара, ждала под дверью, и широко улыбнулась, выглядя как счастливая домохозяйка, ожидающая дорогих гостей.
