По сути, в доме Уилла раньше жила Диана. Уилл не стал существенно менять интерьер, и на кухне до сих пор красовалась ее вышитая работа со времен школьной скамьи. Белая канва, красные нитки. Надпись гласила:

«Мельница Бога очень хороша.

Мельница Бога мелет не спеша.

Медленно, но верно ходит колесо.

Будет перемелено АБСОЛЮТНО ВСЕ»

Он затопил печь, занес дрова для камина и поставил бойлер кипятить воду, когда к нему постучались. День начался.

В основном к нему приходили чинить моторы с небольших лодок и двигателей внедорожников. Видимо, слава о сумасшедших механиках с побережья дошла до большого города, и сегодня ему привезли целую моторную яхту на прицепе, Парагон 32 Флайбридж, работающую на двух Вольво Пента 370 лошадиных сил. Один из двигателей не набирал и половину мощности, захлебываясь дизелем, и Уилл пообещал разобраться. Клайв увидел яхту из окна и прибежал как есть — в одном рабочем комбинезоне с разводным ключом в одной руке и теплой кепкой в другой, радостный, будто наступило Рождество.

Они провозились до обеда, затем Клайв уехал на работу, и Уилл остался один. Он почти всегда находился один, иногда месяцами не касаясь людей. Он не завел себе собаку. Не выходил в свет. На Рождество Диана пригласила его к себе — приехали дети, заглянули соседи, и они накрыли большой стол. Уилл знал, что о нем ходят слухи: миллионер-вдовец; его подставили, и он отсидел в тюрьме за убийство любимой; он с Уолл-стрит, бывший брокер, который разочаровался в бомонде и суете и удалился на покой. Самую дикую фантазию придумала Диана и была очень горда ею, о том, что он механик с международных гонок, его любимый разбился в прошлом году во время заезда, и теперь он топит свое горе в «штате лобстеров».

Специально не соглашаясь и не опровергая эти смехотворные теории, Уилл лишь загадочно улыбался и отвечал: «Ах если бы». Как он и подозревал, Диана пригласила его на ужин не просто так, а чтобы с кем-нибудь познакомить. Уж очень она настаивала на приличном виде. Это был далеко не первый случай. В маленьком городке вроде Катлера не слишком большой выбор холостяков, потому Уилла, как темную лошадку, девушки пытались заманить на чаепития, а местные мужики — в бар, однако он отказывался, ссылаясь на занятость. Рождество у Дианы — первый раз, когда он согласился на светские беседы дольше пяти минут. Что-то ему подсказывало, что и последний.

Ее звали Молли Фостер. Вдова с сыном Уолтером восьми лет. Она не была красавицей, приятное, чистое, простецкое лицо. Ничего общего с холодной, классической красотой Аланы или Эбигейл. Крупная в плечах, с большими неженственными руками и челкой «пони». Эта женщина сталкивалась с проблемами и умела их решать, не чураясь запачкать руки. Она держала сувенирную лавку на побережье, работала в свое удовольствие и ездила на квадроцикле.

Конечно, их посадили вместе. Уилл не был любителем поддерживать ничего не значащие разговоры, а потому большую часть времени молчал и слушал. На вопросы отвечал односложно, порой замечая, как Молли бросала на него любопытные взгляды. Обычно он ходил в перчатках, но за ужином это вызвало бы лишние вопросы, так что к концу вечера Уилл уже знал про нее все.

Ее мужа звали Уолтер и работал он полицейским. Фанат бейсбола и поездок на природу. Однажды он арестовал важного парня в местной банде Портленда, и его подельники напали ночью на дом. Молли с сыном успели спрятаться в ванне с ружьем, и их бы убили, как и мужа, если бы она не выстрелила одному из бандитов в грудину через дверь. С этого момента она знала, что в большой город больше не вернется.

Вечер еще не кончился, а Уилл засобирался домой, и именно Молли пошла его проводить.

— На следующей неделе в субботу мы с ребятами — Джорджем и Кевином — идем в бар. Ты как?

Она упомянула других мужчин специально, чтобы избежать неловкости.

— Спасибо, но я не смогу, — он натянул куртку и шапку, у него болела голова, и Уилл даже не постарался, чтобы его тон прозвучал благожелательно.

— Мистер Загадка.

— Что? — он замер в дверях, снег рассыпался на коврик на входе.

— Говорю, что здорово посидели, надо повторить.

— Здорово — это до того, как Клайв начал играть на банджо или после?

Справедливости ради, Клайв действительно неплохо играл, но монотонность его репертуара в исполнении хриплого голоса могла усыпить и армию. Молли улыбнулась и только хотела сказать что-то еще, как Уилл быстро кивнул, пробормотал «добр нч» и вышел.

Он не считал это побегом, скорее, тактическим отступлением. Он не хотел вводить ее в заблуждение, хотя мог бы. Конечно, мог. Образ Уолтера нетрудно повторить: суховатый юмор, грубоватая нежность, в сексе ничего сверхъестественного, у него был аппетит здорового мужчины, который ограничивался «похлопать Молли по заднице» или «поцеловать в машине». Больше шести лет они ласкались украдкой, пока маленький Уолтер спал на соседней кровати, а затем и в соседней комнате.

Уилл завидовал нормальности этой семьи. То, что творится в его голове, — опасно. То, что он видит, — опасно вдвойне. Уилл должен носить метку прокаженного, чтобы никто не подходил близко.

Он разобрал двигатель морского вездехода, уже зная, что с ним не так. И сверхспособностей не нужно, чтобы увидеть растекшееся по всему корпусу масло. Двигатель перегрелся, шестерни трансмиссии заржавели, зубчики поломались, и весь механизм подлежал замене. Ему предстоял не самый приятный разговор с владельцем о том, как правильно в следующий раз покупать масло, чтобы при разгоне оно не превращалось в воду.

Через открытую дверь гаража с улицы донесся звук мотора. Уилл вытер перчатки от остатков масла, которое налипло, как смола, и вышел навстречу незваному гостю. Молли, в смешной шапочке с нарисованной машинкой и красном пуховичке, слезла с квадроцикла и сняла очки, постучав ими по рулю от снега. Лицо от ветра раскраснелось, похорошело, глаза горели жизнью. Счастливая улыбка ее красила, делая миловиднее и привлекательнее.

Что ж, настойчивости ей не занимать.

— Привет! — она махнула варежкой с оленями. — Мой конь барахлит чего-то. Посмотришь?

Повод она нашла, молодец. Как же она перейдет к самому интересному? Из ее воспоминаний он видел, что Молли Фостер прямолинейна и всегда говорит, что думает, не ходя вокруг да около. Приятное разнообразие после тумана полунамеков. Он затащил квадроцикл в гараж.

— Что конкретно барахлит?

— Колеса туго поворачиваются, иногда скрипят, хотя я меняла колодки.

— Масло меняла?

— Месяц назад.

— Узлы смазывала?

— Узлы? — переспросила она, нахмурившись.

Уилл поставил квадроцикл на два домкрата, открутил колесо ключом на семнадцать и указал на небольшие цилиндры над и под колесом шириной в дюйм.

— Пресс-масленки. Их тоже надо закачивать маслом под завязку раз в три-четыре месяца, смотря как и где ездишь. По нынешней погоде я бы сказал, что чем чаще, тем лучше.

— Можешь сделать?

— Тут ничего сложного, в следующий раз сама можешь проверять на уровень смазки, — Уилл достал из вороха инструментов на стеллаже шприц и вставил в него баллон. — С тебя восемь баксов.

— Как насчет семи баксов и кофе?

— Восемь. И я не торгуюсь.

Уилл хоть и стоял спиной, насаживая тонкий шланг на крышку баллона, но все равно услышал, как она вздохнула.

— Ну, ты не можешь винить девушку, что она попыталась. Так как насчет кофе? Я угощаю.

— Я не пью кофе, — он даже не взглянул на нее, шприцевание не должно было отнять больше пяти минут, и Уилл не хотел задерживать ее дольше необходимого.

— Женат? — уже в лоб спросила она, в ее голосе звучала улыбка.

— Нет.

— Гей?

— Не знаю, не пробовал.

— Извращенец?

— Не более, чем все остальные, — ответил он, будто его спрашивали, в какие часы работает его гараж. Сам Уилл не стал любопытствовать, и Молли прислонилась к столику с инструментами, сложив руки на груди.

— Но ты занят. Я вижу, когда люди в отношениях.