Но сперва внутренности. Сделав один надрез прямо вдоль живота, Уилл вытащил кишки, сбросил их в мешок под неаппетитный звук, оставшееся месиво повисло на белесых жилах. Ноздри тут же заполнил запах дерьма, кислой желчи и меди. Ничего страшного, он переживал кое-что и похуже, гоняясь за «Сотней».

Теперь труп стал гораздо легче. Он задумчиво упер руки в бока.

— Когда закончишь, отвези туловище подальше, иначе ФБР прочешет лес с собаками, и труп найдут к концу недели, — спокойно заметил Лектер, сидя в точно таком же комбинезоне и рисуя за столом. — В принципе, у тебя еще есть время подумать над способом, которым ты хотел бы преподнести мистера Бойла ФБР.

— На костях были следы доисторического медведя и волка, а их можно достать только в музее.

— Или в магазине хорошего таксидермиста.

— Я оставлю внутренности по всей машине где-нибудь неподалеку от хижины Эбигейл. Этого будет достаточно, чтобы уверить ФБР, что Зверь был рядом, но его спугнула полиция или сам Бойл, за что и поплатился.

Ганнибал отвлекся от рисунка и прохладно заметил:

— Если бы Мириам Ласс все еще была в деле, твоя неосторожность не сошла бы тебе с рук.

— Как удачно, что она исчезла прямо из вашего дома.

Они с Лектером переглянулись, и Уилл заметил довольную улыбку, скользнувшую по его губам.

— «Удачно» не совсем нужное слово.

— А какое?

— Что, если она исчезнет именно из-за нашего разговора?

Уилл нахмурился, улыбка Ганнибала показалась ему зловещей.

— Что вы имеете в виду?

— Прошлое и будущее, Уилл. Для тебя оно — линия из пункта А в пункт Б. Причины и следствия. Ты думаешь, что если поменять А, то изменится и Б, однако поверь тому, кто ставил эксперименты еще с молодости, время так не работает. Тебе знаком принцип Ферма? Его сформулировал еще Герон Александрийский в первом веке нашей эры. Луч света, чтобы добраться до конечной точки, выберет из множества путей кратчайший из тысячи таких же. Извлечение этого пути не повлияет ни на время, ни на пункт назначения.

— Вы уже изменили будущее для Эбигейл.

— А это не конечная точка. Кроме того, это сделал не я, а ты, Уилл. Разве ты сам не задумывался, что не просто видишь прошлое, но изменяешь его? Сам Макс Планк упоминал, что осознанный наблюдатель полностью меняет поведение наблюдаемого.

— Хотите сказать, что Мириам Ласс исчезнет, потому что я помогаю Эбигейл избавиться от тела Николаса Бойла?

— Точнее, если бы не ты и твои способности. Все произойдет так или иначе. Из-за Бойла или из-за чего-то другого, причина не столь важна, события не меняются, если вынуть одно из них из цепочки. Порой я тоже заложник ситуации, где могу лишь минимизировать убытки.

— Это минимизация убытков? — Уилл кивнул на выпотрошенное тело Бойла.

— Утешься, его будущее не содержало никакой пользы обществу.

— Вы имеете в виду пользы, которая бы имела значение по вашей шкале ценностей?

Вместо ответа Ганнибал приподнял голову, смотря на него из-под опущенных ресниц. Он был доволен, видя, как Уилл все больше понимает его, погружается, сливается с ним.

— Посмотри на Николаса, Уилл. Что ты видишь?

Ему вообще не стоило его слушать, закрыть уши и бежать из страны вместе с Эбигейл как можно дальше. Но он все равно повернулся к Бойлу: бледные длинные ноги, покрытые черными волосами, угловатые коленки, синюшные вены оплетали тело под кожей, из-за расслабленных мышц рот приоткрылся, чтобы вскоре так и замереть от трупного окоченения. Темная густая кровь стекала из вывернутого нутра, поблескивая и капая с пальцев ног.

— Мертвое тело.

Лектер прикрыл глаза, будто ложь причинила ему физическую боль.

— Пожалуйста, Уилл. Я знаю, ты способен на большее.

— В его смерти… ужас и красота. Он был не прочь увидеть Эби мертвой, лишь страх перед властями и тем, что она работала на ФБР, останавливал его. Он бы похитил ее и пытал. Он думал об этом годами.

Ганнибал подошел сзади и, будто вторя мыслям Уилла, тихо произнес:

— Продолжай.

— Он уехал от семьи в Вашингтон, бросив их на собственное попечение. Промотал все деньги, оставленные ему на колледж, на пьянки и траву, а затем звонил и клянчил еще. И еще. Говорил, что нашел себя в музыке. Затем в фотографии. Бездарность с абсолютным отсутствием вкуса. Что еще хуже, его привело сюда не желание отомстить, а чувство вины. Он думал, что обрел цель жизни. Поиск возмездия — это поиск смерти. Он нашел, что искал.

Голос Ганнибала раздался прямо в его голове:

— Его сестра, Кесси, была весьма невоспитанной молодой девушкой с довольно прозаичными стремлениями и желаниями. Она собиралась шантажом вынудить одного преподавателя поставить ей зачет, в противном случае грозилась разрушить его репутацию нелепыми слухами и обвинениями в изнасиловании. К сожалению, репутация добропорядочных людей так же беззащитна перед судом, как если бы монашку назвали шлюхой.

— Откуда вам знать? Ее убил… — Уилл обернулся, оказавшись с Ганнибалом всего в паре дюймов. Он распахнул глаза. — Подражатель.

Лектер ничего не ответил, но ему и не нужно было.

— Это вы! Когда Эбигейл обвиняли в соучастии, это вы убили Кесси Бойл и Мариссу Шур, чтобы отвести от нее подозрение!

— Она лишилась отца и поддержки, я решил, что будет честно уравнять ее шансы на выживание.

Уилл находился к Ганнибалу так близко, что видел лишь изгиб выразительного рта и блеск голодного языка между ними.

— Как ты будешь теперь охотиться за мной, а, Уилл? Часть убийств произошла именно по твоей вине и вине Эбигейл. Что говорит твоя совесть? Что я по-прежнему абсолютное зло?

Услышав шум, Уилл похолодел: там, в видении, хозяин дома только что подъехал на подъездную дорожку, закрыл машину на сигнализацию и поднялся по ступеням.

— Нет, — проговорил он, закрыв рот рукой.

— Чш-ш, — Лектер с видимым озорством прижал палец к губам: — Это для твоего же блага.

Входная дверь открылась, и Уилл с ужасом увидел доктора, которого два года назад еще до Аланы назначили его лечащим врачом и который исчез после первого же сеанса. Редвуд хотел отправить Уилла на операцию головного мозга, и только чудо могло спасти Уилла в тот момент. Чудо или Чесапикский Потрошитель.

— Добрый вечер.

Одним точным ударом Лектер всадил мужчине лезвие в районе шеи, тот открыл рот, схватившись за ручку ножа, и упал в прихожей.

Можно ли оправдать убийство острой необходимостью? В академии их учили, что рано или поздно им придется выбирать между своей жизнью и жизнью преступников, врагов государства. Выбор был очевиден. Ее жизнь важнее, а обезличивание жертвы — одна из первых профдеформаций, которую проходили все от полицейских до докторов.

Преступники скажут: «у меня не было выбора». Двенадцать баксов за час, я не смогу прокормить двух детей, пока моя жена беременна третьим. Что мне оставалось делать? Уж лучше ограбить банк и отсидеть, зная, что моя семья получит часть награбленного от подельников, чем каждый день горбатиться и унижаться. Ну и что, что у охранника остался малолетний сын, моей семье больше некому помочь.

«У меня тоже не было выбора», — произнесла про себя Эбигейл. Бойл бы не остановился, он бы не послушал и не убрал руки, он бы преследовал ее повсюду, срывая расследование. Он бы узнал про Уилла, и что тогда?

«Чудовище, » — произнес круг осуждения, как Эбигейл назвала голос совести, который почему-то принимал лица все убитых ее отцом девушек. Имя каждой она помнила наизусть: Денис Вудворд, Анджела Андерсон, Ребекка Уинн, Сара Олсен, Луиза Соренсон, Диана Латимер, Патриша Коэн и Эйприл Смит. Их адреса, их университеты, их мечты и достижения. Помнил ли Потрошитель имена своих жертв? Отец помнил, сколько им было лет и на что ушли их тазовые кости, зубы и волосы. Как сильно он их любил и как они пригодились в его доме. Если ты не заботишься о теле — это убийство.

Она должна была позаботиться о Бойле, как он того заслуживал. Он не какой-то безымянный преступник, его тело должно было послужить цели. Только какой?