Не имело значения, что произошло в ее прошлом. В любом случае, я знал без всяких сомнений, что у нее не было опыта в этом. Все это — поцелуи, прикосновения через одежду, быть обнажённой — все было впервые для нее. И я хотел испытать все это вместе с ней.

Медленно целуя Эвери, я ласкал пальцами её грудь. Она тихо застонала, когда оторвавшись от ее губ, я начал спускаться вниз по шее крошечными поцелуями. Я колебался только секунду, а потом накрыл ртом кончик ее груди.

Желание барабанило во мне, как дождь в летнюю грозу, когда она, выгнув спину, начала двигать бедрами. Ее вкус дошел прямо до моего конца, проделал дыру в груди, и рассеял все мысли. Я покрутил языком вокруг ее соска и скользнул рукой под кружевные трусики.

Ее ноги напряглись, когда я нащупал пальцем её бугорок, а когда перешел к другой ее груди и начал спускаться вниз к животу, она запрокинула голову назад. Я поднял голову, наши взгляды встретились, и я медленно скользнул в неё. Боже, она была такая напряженная и такая возбужденная.

— Так хорошо? — спросил я.

— Да, — кивнула она.

Улыбаясь, я засунул палец ещё глубже. Все ее тело среагировало на это дрожью и румянцем. Меня всего трясло. Когда я поймал ее взгляд, я начал медленно приходить в движение.

— Ты так напряжена, — сказал я.

Накрыв ее рот губами, я поцеловал ее, когда она двигала бедрами в унисон с моей рукой. Ощущение её грудей на моей было незабываемым. Еще мгновение и она закричала, и я почувствовал сжимание вокруг моего пальца. Я чуть не кончил вместе с ней.

Я уткнулся головой ей в шею, когда она содрогнулась. — Мне нравится, как ты произносишь мое имя.

Нехотя, я заставил себя вынуть из нее палец и отстраниться, но прежде чем я смог отодвинуться слишком далеко, она меня удивила. Приподнявшись, она положила руки на мою грудь, переворачивая меня на спину. Секундой позже, она уже сидела верхом на мне.

Ну ничего себе.

Тяжело дыша, я чуть не дошел до экстаза, когда она привстала почти полностью обнаженная. Эта неожиданность делала ее еще привлекательной. Я потянулся к ней, но черт, Пироженка была быстрой, когда этого хотела. Она сползла вниз и дрожащими пальцами вцепилась в пуговицу моих джинс. Я начал ей помогать, но она сама справилась и сняла с меня штаны.

Я вцепился в одеяло, когда ее пальцы сомкнулись на мне, а ее теплое дыхание дразнило головку моего члена. Мое сердце подпрыгнуло. — О, черт.

Она улыбнулась истинно женской улыбкой. Затем опустила голову, и ее волосы соскользнули вперед. Я приподнялся на кровати, выгибая спину и дергая бедрами, когда ее теплый, влажный рот сомкнулся на моём конце. Кровь закипела, и я весь сжался, когда она, вцепившись в меня, медленно скользила языком по самому чувствительному месту.

Одной рукой я взял ее за руку, а второй — за макушку, убирая волосы назад. Но как только она захватила его еще глубже, я не смог не подтолкнуть ее еще ниже.

Мои стоны разнеслись по комнате за минуту до оргазма. Я отстранил её до того как кончил, притягивая к своей груди и целуя, а потом прижался к ее животу.

Слабый и совершенно усталый, я рухнул на спину, и Эвери сделала то же самое. Мы оба прерывисто дышали. — Это был самый охренительный День Св. Валентина.

Она засмеялась. — Вынуждена согласиться.

Я нащупал ее руку и сжал ее. Прошло несколько минут, и пока я думал, что сказать, я выпалил самую, что ни на есть глупость: — Ты голодна?

— Нет. — Зевнула она. — А ты?

Как можно было быть таким идиотом? — Нет, пока что.

Между нами опять воцарила тишина, и потом она спросила: — Останешься? На ночь?

Поворачиваясь на бок, я положил руку ей на плечо. — О таком меня дважды просить не надо.

Зима никак не хотела покидать Западную «Благословенную» Вирджинию. Солнце в феврале и марте светило почти всегда, но погода свирепствовала. Даже на весенних каникулах. Когда большинство старались уехать на юг, мы с Эвери направились на запад. Большинство каникул мы провели у моих родителей. Нет необходимости говорить, мама была рада, что я снова привез домой настоящую живую девушку.

Весенние каникулы, или как там называют четыре выходных дня в апреле, подходили к концу, хотя казалось, что еще вчера Эвери сидела на бордюре с бутылкой пива, и после мы шли к ней домой. Я не мог поверить, сколько времени прошло.

Я не мог поверить, что Пироженка тоже прогуляла весь оставшийся день со мной и позволила мне загладить вину за ее пропущенный день рождения. Накануне наших мини-каникул, мы провели день в Вашингтоне и вернулись поздно.

— Знаешь что? — Мои руки поднялись вверх по ее бокам, пока не остановились под грудью. — Мне пришла еще одна идея.

— Она включает в себя яйца?

Я рассмеялся, притянув ее бедра к моим. — Она не включает в себя яйца.

Ее взгляд стал каким-то безжизненным и расфокусированным, который стал таким родным за последние несколько месяцев.

— Нет?

— Но включает кое-что настолько же вкусное. — Я прикоснулся губами к ее виску, прокладывая дорожку из поцелуев по скуле. — Включает тебя, меня, кровать и совсем немного, а может и вообще не подразумевает одежду.

— Сейчас?

— Да. — Я переместил руки на ее поясницу, мои пальцы задели карманы ее джинсов. Я поцеловал ее бровь. — Что думаешь?

Она слегка отклонила голову назад, привлекая меня. Поцелуй начался медленно, но потом, как и всегда, перерос в что-то иное. В какой-то голод. В то, чем нельзя насытиться.

Мои руки пробрались под ее футболку, и я чуть отстранился, чтобы стянуть ее прочь. Наши губы снова нашли друг друга — губы, языки, зубы. Мы врезались в диван, и я потерял равновесие. Я упал частично на диван, частично мимо него.

Смех Эвери отозвался глубоко внутри меня, и я заключил ее лицо в ладони. Смотря в ее глаза, где плясали огоньки, слова сформировались в моем сознании.

Я любил ее.

Я испытывал это чувство уже какое-то время, возможно дольше, чем осмеливался признать. Возможно, с того момента, когда она впервые отшила меня, я начал влюбляться в нее.

Я любил ее в эту самую секунду.

Осознание этого полностью сразило меня. Я смотрел в эти теплые глаза цвета виски и хотел увидеть там свое будущее — наше будущее. Никогда в жизни я не хотел увидеть это, смотря в глаза девчонок, но с Эвери Моргенстен, я больше ничего не желал.

Мой мозг отключился, и все что я сделал с тех самых пор, было вызвано этими тремя словами. Я любил ее. Мои руки тряслись, и я был удивлен, как быстро я стянул с нее джинсы.

Я накрыл ее груди, пробегаясь большими пальцами по ее соскам. Ее приглушенный стон пронзил все мое тело. Я хотел — нет, нуждался в том, чтобы она произнесла мое имя. Черт, мне нужно было услышать эти три слова из ее уст или, по крайней мере, почувствовать их.

Запустив руку в ее трусики, я дотронулся до нее, потирая пальцем место, которое всегда заставляло ее вскрикнуть, и это сработало. Она расстегнула мои джинсы и просунула руку внутрь, обхватив мое достоинство.

Желание было на грани. Я дрогнул под ее ладонью. — Эвери.

Она расплылась от звука своего имени, закидывая голову назад, и это было невероятно красиво.

Я не помню, как встал, но она обвила меня, и я отнес ее на кровать. После того, как я положил ее по центру, она наблюдала за тем, как я полностью разделся. Ее губы приоткрылись, и я простонал.

Я упал на кровать, кровь стучала в висках, просунул пальцы под ее трусики, в ожидании сигнала согласия.

Она приподняла бедра.

Я возблагодарил Бога и Иисуса.

Наконец-то, после столь долгого времени, между нами ничего не стояло. Не правда, прозвучал голос у меня в голове, но это отошло в сторону, когда мой взгляд нашел ее. Я говорил, что она красивая миллион раз, и скажу это еще столько же. От темных сосков до очаровательных изгибов бедер и скрытой зоны между ними, она была чертовски красива.

Я пробовал ее тело на вкус, продвигаясь вниз, а потом обратно вверх, но не достаточно, чтобы полностью вкусить её. Я навис над ней, позволив ей почувствовать меня между ее бедер. Эвери дрожала, и я зажмурился, когда она положила руки мне на грудь.