Но увы, сейчас вся его воля была направлена только на одно: как досадить Северусу Снейпу. Потому что Джеймс еще не вырос из тех убеждений, которые тогда, в семьдесят седьмом, разделяла и сама Лили: что Северус олицетворяет все неправильное, что только есть в слизеринцах, а они, в свою очередь, все неправильное, что только есть в магическом мире, и что стоит только пинками загнать этих Пожирателей на верную дорожку – и везде воцарятся спокойствие и порядок.

Глупо, как же глупо…

Люди могут измениться. Люди меняются – не ее ли саму это когда-то так бесило? Что из талантливого мальчика, уверенного в своем высоком призвании, Северус превратился в юношу, который направил свои таланты на то, чтобы изучать темную магию и причинять людям вред? А теперь он изменился снова… не за один миг, конечно, и все равно – она не знала никого, кто был бы способен на такие метаморфозы. Впрочем, у него на это ушла целая жизнь, и перед собой Лили видела тот результат, к которому он пришел за эти двадцать два года – она сама и на свете-то столько не прожила… А Северус – он столько всего видел, столько испытал, что иному и на три жизни хватило бы. Да, она когда-то знала его мальчиком, знала и юношей, и они оба были совершенно необыкновенными, – но этот взрослый, в которого он вырос… Северус настолько выделялся среди всех, кого она знала, что у Лили порой захватывало дух – будто падаешь на пляже, и вдруг накатывает огромная волна, накрывает тебя с головой и утаскивает за собой в море.

Над склоном холма задувал пронзительный ветер – трепал волосы, пробирался под теплый плащ; Лили задрожала и крепче обхватила себя руками. Н-да… если на минутку забыть об уязвленном самолюбии, то пойти любоваться видами зимней Шотландии – определенно не лучшая ее идея. Примерно такая же дурацкая, как… как все, что она в последнее время делала. Ветер больно хлестал – порыв за порывом – и даже подвывал в ушах…

Вот только на самом деле это был вовсе не ветер.

Краем глаза Лили заметила какое-то темное пятно. Она успела выхватить волшебную палочку, но Ступефай ушел в сторону – в нее врезалась огромная черная масса и повалила в снег. Слюнявый язык облизывал лицо, норовил обмусолить уши, и в ноздри забивался неприятный запах, словно от вымокшего ковра – или же большого и весьма грязного пса…

- Бекон! - воскликнула она, пытаясь спихнуть с себя тяжелую тушу; грудь сдавило от истерически-беспомощного смеха – или же от того, что ее прижимал к земле так и пышущий энтузиазмом дог весом в добрых пятнадцать стоунов.

Перекрывая ветер, где-то в стороне зазвучал голос:

- Фу! Фу, башка твоя беконья!

И внезапно все исчезло: и давящая на грудь тяжесть, и черная шерсть, которая застила глаза, и слюнявый собачий язык.

- Извиняйте, мисс, - сказал Хагрид, отпихивая пса к себе за спину. - И что ему только в башку втемяшилось, дурной животине…

Он помог Лили подняться на ноги и выбраться из снега – в котором она основательно увязла, потому что Бекон уронил ее с расчищенной дорожки прямо в сугроб. Ноги совсем закоченели, не чувствовались почти до бедер.

- Спасибо, Хагрид, - сказала она, ощущая себя так, словно ей оторвали голову, а затем приставили назад вверх тормашками, и постучала себя по уху, стараясь вытряхнуть из него набившийся снег.

- Вы уж не серчайте на Бекона, мисс. Так-то он и мухи не обидит, лишь маленько… фу! Фу, кому говорят!..

- Нет-нет, он ни в чем не виноват, - Лили выудила из кармана свой недоеденный обед, от которого оставался еще целый бутерброд, и, развернув ставшую жирной салфетку, швырнула его псу – тот толкался в хозяйскую руку и поскуливал, приплясывая на месте. Бекон присел на задние лапы, ловя подачку, и сожрал ее за один укус.

- А-а, так вот в чем дело-то, - сказал Хагрид. - Любит он бекон, мисс, просто ужас. Совсем шалеет, как учует.

“Я знаю”, - хотела ответить она с улыбкой, но осознала, что в те годы еще действительно об этом не слышала. Конечно, самого Хагрида в Хогвартсе знали все, но общаться они начали только после ее вступления в Орден. Студенты над ним обычно смеялись.

На его темные волосы налипли подтаявшие снежинки, а нос и щеки успели обветриться. Свой арбалет Хагрид нес в руке, а за спиной у него виднелось нечто, похожее на топор с двумя лезвиями. Лили моргнула.

- Многовато оружия для обычного похода за дровами, - заметила она.

- Так ведь я не за дровами-то, мисс. Мантикора там, кажись, завелась, вот я и подумал: дай-ка гляну.

- Мантикора? - встревоженно переспросила она.

- Не тревожьтесь попусту, мисс. К замку ей нипочем не пробраться, с такими-то защитными чарами – директор самолично их ставил… Но вам бы и правда лучше остеречься: погодка нынче не ахти, да и не видать ничего. Ступайте-ка лучше в тепло да держитесь от леса подальше.

- И верно, - сказала она. - Так и поступлю – спасибо, Хагрид. Пока, Бекон! - и пес облизал ее пахнущую беконом ладонь прямо вместе с перчаткой.

Лили сунула в карманы столь успешно обслюнявленные руки и поплелась по замерзшей дорожке назад к школе. Под ногами хрустел лед, и все вокруг словно сошло с черно-белого кадра: и белесый склон холма, и темные шпили замка, упирающиеся в переливчатую сталь облаков. И только ее волосы горели ярким пятном – ветер швырял длинные пряди прямо в лицо…

Она попыталась найти взглядом башенку Северуса – не вышло, та была с другой стороны, откуда открывался вид на озеро, – и побрела дальше… Панорама вокруг словно отражала разум Сева – если заглянуть к нему в голову, там бы точно нашелся подобный пейзаж; должно быть, в каком-то таком месте он хранил свои чувства к “этой дуре Лили”…

Ах, если бы только она не сбежала, когда он снял то чертово проклятие! Если бы остановилась и хоть на секунду включила башку – ну или хотя бы не ждала до утра, а отыскала его тем же вечером… Но нет, она просто поверила, что с ним и впрямь все в порядке, и даже толком ни о чем не задумалась, а потом оказалось, что на самом деле все плохо… Но когда ты говоришь, что чувствуешь себя хорошо, а в действительности это не так, и никто ничего не замечает, – на такое кто угодно обидится. А Северус… она больше не могла сказать, что хорошо его знает, но ей отчего-то казалось – этот человек вполне способен устроить другим эдакую “проверку на вшивость”…

И она свою с треском провалила.

Из снега торчала статуя – старая, обледеневшая, вся в трещинах. Лили уже примерилась дать ей пинка, воображая на ее месте свою жизнь, но тут… удар, вышибающий дух; кто-то налетел на нее на полных парах и уронил в сугроб – уже во второй раз за десять минут…

- Ш-тьфу! Тьфу! - Лили подняла голову, отфыркиваясь от набившегося в рот снега; тот, кто сбил ее с ног, был занят тем же самым. - Ремус? Какого дьявола?..

- Извини, - тот тоже выплюнул то, что набилось в рот, - поскользнулся на этом чертовом льду.

Но на Лили при этом даже не посмотрел – озирался, обшаривал взглядом окрестности и не пытался встать, только чуть приподнялся над землей; его светлые глаза бегали взад-вперед.

- Нам надо идти – куда-то спрятаться. Быстрее!

Лили последовала за ним, окончательно перестав понимать, что происходит; короткая перебежка вверх по склону холма – и они с Ремусом укрылись за цепью валунов. Камни упорно тянулись вверх, вздымались наперекор стихиям; от них веяло такой седой древностью, что ощущение пробирало до костей.

- Да в чем дело-то? - спросила Лили, когда ее спутник жестами показал, что надо пригнуться, но все же послушно скрючилась за валуном. К острому запаху мха примешивались слабые искристо-ледяные нотки.

- В Розье, Мальсибере, Эйвери и Уилкисе, - напряженно ответил Ремус, сжимая в руке палочку. Перчаток на нем не было… ну да, у оборотней же всегда повышенная температура, около тридцати восьми градусов – что зимой в метель, что летом на солнцепеке. - Они планировали засаду в библиотеке… в том смысле, что они там строили планы, а не собирались тебя подкараулить…

- Что?

- …и все для того, чтобы выманить из укрытия Снейпа. На тебя же никто не нападал? То есть кроме меня, но я не нарочно – и извини за это, кстати…