Северус подвел ее к самому краю, и она заглянула вниз. Как выяснилось, море выдолбило в камне что-то вроде грота – круглая выемка уходила к подножию скал, почти не меняясь в диаметре. Лили слышала шум воды в протоке; так гудит океан, когда прикладываешь ухо к раковине.

- Странно выглядит, - заметила Лили.

- Это колодец желаний.

- Не очень-то похоже на колодец.

- Фигурально выражаясь, - сказал он. - И разве не я тут главный зануда?

Она пихнула его локтем:

- И откуда ты все это знаешь, главный ты умник?

- Слышал от Мифии. Видимо, где-то здесь есть спуск, но вряд ли это целесообразно с учетом… этого, - он указал на ее живот – ребенок сонно лягнулся внутри.

- Не знала, что практически у нас во дворе есть колодец желаний.

Она снова глянула вниз – и улыбнулась, когда Северус крепко-накрепко стиснул ее ладонь. На дне сверкала вода, и солнце играло на пене.

- Ты загадал желание?

- Может, да, - сказал он. - А может, и нет.

- И когда ты о нем узнал?

- В точности не припомню, - отвечал он с деланой небрежностью, но Лили-то знала, что Северус никогда и ни о чем не забывает. Разве что под Обливиэйтом, но как они выяснили, он и в этом случае мог найти обходной путь. Мифия рассказала ему про этот колодец – или нет, скорее, он нашел его сам и спросил у нее, а потом держал язык за зубами – до теперешнего момента.

Северус был слишком умен, чтобы полагаться на волю случая – особенно когда мог этого избежать. Он не просто так молчал о том, что по соседству с ними есть таинственный колодец желаний; нарочно откладывал рассказ до этой годовщины – дня рождения сына, которого она никогда больше не увидит.

- Какое желание мне загадать? - спросила Лили, глядя на него сквозь темные стекла очков.

Их глаза встретились; волна его эмоций слегка коснулась сознания, как прилив, подступила ближе – обозначила свое присутствие, не давя, но давая себя почувствовать. Когда он так делал, у Лили просто сердце щемило от нежности.

- Какое захочешь, я полагаю. Сомневаюсь, что тут есть какие-то особые правила.

По-прежнему цепляясь за Северуса, она еще раз заглянула в колодец. Свободной рукой снова потянулась к их ребенку, и тот пихнулся в ответ.

Она не знала, как это понимать, но, несмотря на изменившееся будущее, помнила Гарри так же отчетливо, как если бы только этим утром прижимала его к груди. И Северус его не забыл, можно было даже не спрашивать. Если теперь все стало другим, разве не должны были измениться и их воспоминания? Или хотя бы перемешаться с новыми? Но нет – прошлое оставалось все тем же и ничуть не померкло, а впереди ждала все та же расплывчатая неизвестность – будто в темноте, когда свет был погашен, и Лили лежала в их с Северусом кровати и вслушивалась в его дыхание.

Она зажмурилась, целиком отдаваясь соленому запаху моря, мягко-шершавым касаниям ветра и теплу солнечных лучей. И тут же нахлынули радость и тоска, заструились сквозь нее могучим океанским течением; воображение дорисовало, как слабо мерцает на солнце вода и пенится на дне колодца прибой. И она подумала: “Где бы ни был сейчас мой Гарри и что бы с ним ни случилось – надеюсь, он сможет быть счастлив”.

И мир застыл в неподвижности – будто сама ткань бытия замерла на валу этого единственного мгновения; в ушах стояла тишина, дыхание перехватило – а потом все снова пришло в движение, как если бы было только плодом ее воображения.

Лили заморгала – Северус стиснул ее руку до боли; уже почти улыбаясь, повернулась к нему, сдвинула очки на кончик носа – и сощурилась от яркого света.

- Все, - сказала она. - Желание загадано.

- Готов поспорить, что это было очередное гриффиндорство.

- Не знаю, не знаю. Как по мне, так слизеринство тоже иногда ничего.

Они возвращались назад длинной дорогой – той, что шла мимо подножия холма, а не той, что на него взбиралась. Как и всегда, Лили залюбовалась их коттеджем: скромным невысоким строением белого цвета – на солнце оно казалось ослепительно-ярким, а вокруг был сад, который простирался далеко во все стороны. Обычно она останавливалась у калитки, вдыхала запах хвои, земли и цветов и думала: “Ну вот я и дома”.

- Я проголодалась, - провозгласила она.

- Тоже мне новость. Еще чуть-чуть – и ты пойдешь в набег на мои оливковые деревья.

- Сердцу не прикажешь – оно хочет того, чего хочет. Сейчас, кстати, оно хочет передохнуть.

Они приостановились. Лили прижалась к Северусу – ее поясница (и не только она) безжалостно ныла, – а потом обняла его за талию и склонила голову к нему на грудь. Его рука легла ей на плечо.

- Я тебя люблю, - заявила она и, улыбаясь, стала ждать его ответ.

- Это ты так утверждаешь, - сказал он – и Лили беззвучно шевельнула губами, повторяя каждое слово вместе с ним.

- А ты меня любишь? - как всегда, спросила она.

- Не говори глупостей, - ответил он, тоже как всегда, и ее лба коснулось его теплое дыхание.

Он никогда этого не говорил, но слова тут были и не нужны – точно так же, как ей не нужно было просить о счастье для себя там, на краю колодца.

Зачем загадывать то, что сбылось?