После смерти Цицерона, убитого по приказу триумвиров, Аттик не решился сразу издать эти письма — в них затрагивались вопросы современной политической жизни, полной острых и опасных ситуаций, поэтому опубликование их могло навлечь на Аттика гнев триумвиров. Тщательно подобранные и подготовленные к изданию, они пролежали в его архиве несколько лет, и там их видел незадолго до смерти Аттика его добрый знакомый, римский писатель Корнелий Непот (впоследствии написавший и биографию Аттика в панегирическом тоне). Как полагают некоторые исследователи, письма Цицерона к Аттику были изданы около 60 года н. э. Асконию, написавшему комментарий к речам Цицерона, эти письма известны, тогда как Сенека, как можно предположить из его писем к Луцилию (97, 118), их еще не знал. Об этих письмах Цицерона Корнелий Непот отзывается особенно высоко: «Цицерон его (то есть Аттика. — В. Б.) особенно любил, свидетельством чему являются, помимо изданных сочинений Цицерона, где упоминается Аттик, 11 свитков отправленных Аттику писем, начиная с консульства Цицерона и кончая последними днями его жизни. Тот, кто их прочтет, не будет особенно нуждаться в связной истории тех времен». Замечание это, как будто, допускает предположение, что издание упомянутых писем имело место еще при жизни Корнелия Непота, то есть в конце I в. до н. э.[205] Из соображений осторожности Аттик вообще не предназначал к опубликованию свои ответные письма.
Поскольку Тит Помпоний Аттик был главным (если не единственным, по крайней мере, в последний период жизни оратора) издателем произведений Цицерона, на личности Аттика стоит остановиться более подробно. Ему не было 20 лет, когда началась борьба между сторонниками Мария и Суллы. Чтобы избежать опасностей гражданской войны, Аттик в период, непосредственно предшествовавший сулланской диктатуре, удаляется в Афины, с которыми в дальнейшем тесно связал свою жизнь (отсюда и его когномен «Аттик»). При этом он взял с собой значительную часть своего состояния, предварительно превратив его в звонкую монету. Он ясно понимал, несмотря на свою молодость, что в Италии, ставшей ареной ожесточенных гражданских войн, его собственность может очень быстро стать наградой победителям.
Здесь, в Афинах, Аттик посвящает себя ученым занятиям на длительное время. Впрочем, эпикурейская философия, адептом которой он себя объявляет, особенно модная в те времена, была для него лишь удобной личиной: он был слишком практичным человеком, чтобы всерьез увлечься абстрактными проблемами. Зато греческим языком он здесь овладел в совершенстве. По свидетельству Корнелия Непота, Аттик говорил на аттическом диалекте греческого языка так чисто, будто родился в Афинах. В этом городе он быстро сумел стать своим человеком, ссужая деньгами нужных людей и оказывая различные мелкие услуги городской общине — за что его даже почтили сооружением статуи. Когда Сулла после победоносного похода возвращался из Азии и на некоторое время остановился в Афинах, Аттик оказался среди приближенных к нему людей (биограф Аттика Корнелий Непот умалчивает о том, какого рода услуги Сулле оказал этот преуспевающий деловой человек). Добрые отношения с Суллой не мешали ему одновременно сохранять такие же отношения с молодым Марием, боровшимся против Суллы, убитым затем по приказу диктатора. Впоследствии, оставаясь близким другом Цицерона, он сумеет сохранить самые лучшие отношения с заклятым врагом оратора Марком Антонием (по приказу которого Цицерон одним из первых был внесен в проскрипционные списки и затем убит).
Ожесточенные схватки гражданских войн и ужасы проскрипций, во время которых погибли его родственники и друзья, оттолкнули расчетливого юношу от политической деятельности. Ясно усвоив себе, что в этом мире лишь одно, а именно деньги, обладают непреходящей ценностью, он посвящает свою жизнь их добыванию[206]. Чтобы чувствовать себя в безопасности, Аттик подыскивает себе покровителей из числа самых влиятельных людей (вне зависимости от того, к какому лагерю среди борющихся сторон они принадлежали), и благодаря этому спокойно занимается различной предпринимательской и спекулятивной деятельностью. Как все подобного типа люди, он обладал удивительной способностью лавировать между различными политическими течениями, сохраняя добрые отношения со всеми и извлекая выгоду из любой создавшейся ситуации. Он одинаково легко открывал свой кошелек всякому, кто обладал определенным весом и мог пригодиться (на это у Аттика было безошибочное чутье). Биограф Аттика Корнелий Непот не устает повторять, что Аттик просто обладал талантом привлекать к себе людей.
В результате различных финансовых операций он сумел значительно увеличить то небольшое состояние, которое оставил ему отец, и приобрел ряд имений (в том числе и в Эпире, близ города Бутрота), став крупным латифундистом. Благодаря хорошим отношениям, которые он сумел установить со своим дядей Луцилием, последний включил его в свое завещание, по которому Аттик получил 10 млн. сестерциев[207]. Для получения наследства ему пришлось выехать в Рим.
Предпринимательская деятельность Аттика носила самый разнообразный характер. Так, он покупал и перепродавал целые отряды гладиаторов. Цицерон пишет ему: «Клянусь богом верности, ты купил прекрасный отряд. Мне рассказывают, что гладиаторы бьются удивительно. Если бы ты захотел отдать их в наем, то после двух последних боев вернул бы свои деньги. Но об этом после…» (Ad. Att., IV, 4a). У Аттика была даже своя школа гладиаторов, которых он затем продавал в различные города Италии.
Давал он и деньги в рост, под высокие проценты, и среди его должников были целые города, не говоря уже о частных лицах. В те времена это было обычным занятием. Даже республиканец Марк Юний Брут, активный участник заговора против Г. Юлия Цезаря, был одним из самых свирепых ростовщиков своего времени (город Саламин на Кипре, задолжавший ему, был блокирован римскими эскадрами, и долг Бруту был уплачен, хотя многие горожане поумирали с голоду). С Брутом Аттик был в хороших деловых отношениях.
По-видимому, Аттик не брезговал и посреднической маклерского типа деятельностью. Цицерону он покупал, по его поручению, редкие гермы и статуи (Ad. Att., I, 3–4; I, 9).
Торговля книгами была одной из тех сфер предпринимательской деятельности Аттика, на почве которой произошло его сближение с Цицероном. Аттик не забывал и себя, составив себе несколько прекрасных библиотек в своих имениях. Одну из приобретенных им библиотек он затем решил продать, и в июле 67 года до н. э. Цицерон писал ему: «Не вздумай обещать кому-нибудь свою библиотеку, какого бы ты страстного любителя ни встретил. Ведь я откладываю все свои мелкие доходы, чтобы приобрести это прибежище для своей старости» (Ad. Att., I, 10). Весьма вероятно, что здесь речь идет о какой-то библиотеке, которую Аттик приобрел с целью перепродажи какому-нибудь богатому любителю книг. Из другого письма Цицерона видно, что Аттик покупал и продавал книги (Ad. Att., II, 4, 1).
Важной статьей доходов Аттика была его издательская деятельность.
Уже в первых письмах Цицерона к Аттику идет речь о редактировании им речей оратора (I, 14): в них Аттик назван автором «Аристархом» его речей. В середине мая 60 года Цицерон ему пишет: «Из моих произведений я послал тебе составленное по-гречески сочинение о моем консульстве… этому греческому грек позавидует…» (I, 20). Для чего книга была послана Аттику, становится ясным из письма от середины июня 60 года: «Ты же, если книга тебе понравится, позаботься о том, чтобы она была и в Афинах и в прочих городах Греции…». Итак, Аттик должен был ее издать (на греческом языке!) и затем начать ее продажу в различных греческих городах. Можно допустить, что выгоду от этого предприятия получал не только Аттик, но и Цицерон (хотя в письмах ясно не говорится о том, получал ли автор гонорар). По-видимому, Аттик издавал книги на греческом языке, и это было для него привычным делом — в его скриптории трудились высококвалифицированные специалисты (расположен был этот скрипторий, по всей видимости, в Афинах, где книгоиздательская культура стояла по традиции высоко).
