В этих словах подчеркнуто выражена роль Александрии как вселенского центра культуры в древности. Ни один город мира во все предшествующие и последующие века истории античности и средневековья не смог бы сравниться с Александрией в этом смысле: светом ее науки, литературы, философии озарена громадная эпоха истории. Ставший позднее, к I веку н. э., мировым центром культуры, Рим питался соками Александрии. Страбон отметил в своем труде: «Рим полон александрийских филологов» (p. 675). Александрия была вместе с тем и мировым издательским центром, откуда книги расходились по всему тогдашнему цивилизованному миру.
Почему именно Александрии судьба уготовила подобную роль? На этот вопрос трудно дать однозначный ответ. Не одно, а стечение множества обстоятельств обусловило этот замечательный феномен истории античного мира. К ним следует причислить и выгодное географическое положение этого города, сразу же ставшего портом мирового значения, и то, что Александрия унаследовала древние греко-египетские связи, и блеск новой столицы Птолемеев, привлекавших сюда самых выдающихся деятелей науки и культуры со всего мира, и неисчерпаемые богатства страны, ресурсы которой оказались в полном распоряжении Птолемеев, и разноплеменность массы населения этого города, и исключительное положение, которое он занимал в системе административного управления в Египте, и многие другие обстоятельства (в числе которых следовало бы отметить и наличие крупного ремесленного производства, особенно производства писчего материала — папируса…).
Александр, на мирной деятельности которого лежит отпечаток такой же быстроты и смелости решений, как на его военных походах, мыслил себе Александрию в качестве некоего интернационального центра[147]. Для его внутренней политики вообще было характерно стремление предупредить национальные распри, могущие взорвать изнутри создаваемое им огромное мировое государство. Отсюда и те призывы к единодушию, с которыми он обратился и к македонянам — победителям, и к персам — побежденным, которые прозвучали на знаменитом банкете в Описе, политика смешанных браков, которым он сам первым подал пример, и т. п. Всем этим планам не суждено было осуществиться.
Арриан, основываясь на достоверной традиции, передает, как Александра захватила мысль построить город: «Придя в Каноп, он проплыл кругом залива Мариа и вышел там, где сейчас находится город Александрия. Место показалось ему чрезвычайно подходящим для основания города, который, по его мнению, должен был здесь процветать. Его охватило горячее желание осуществить эту мысль, и он сам разметил знаками, где устроить агору, где и каким богам поставить храмы — были посвященные эллинским богам, был и храм Исиды Египетской — и по каким местам вести кругом стены» (III, 1, 5).
Мы видим, что город был задуман с самого начала как эллинский полис, со всеми его атрибутами — агорой, храмами богов, палестрой и т. д. Основанная зимой 332/331 гг. до н. э.[148] Александрия противопоставлялась не только египетским городам, но и всем остальным полисам тогдашнего греческого мира. «Александриец» стало особым этниконом[149]. Позже, в римскую эпоху, Дион Хрисостом в одной из своих речей (or., XXXII, 670 B) говорил: «Египет, столь великое племя, есть тело полиса (то есть Александрии. — В. Б.), скорее даже приложение к нему…» Лумброзо, глубоко изучавший эллинистический Египет, также заметил эту характерную особенность города и писал Вилькену: «Этот город сам составляет нечто целое, некое государство, царство само по себе…»[150]. Греки, жившие в Александрии, имели свой кодекс законов, свою агору, совет, палестры, стадионы, культ своих богов: они одни имели право получать материальную поддержку от государства (египтяне, жившие в Александрии, рассматривались как чужестранцы или метеки). Еще в 97 г. н. э., когда Плиний Младший хотел выхлопотать для своего врача египтянина право римского гражданства, ему было указано, что тому надо сначала стать александрийским гражданином… (Epist., X, 5, 6-11).
Детальный, хотя и густо сдобренный фольклорным материалом рассказ об основании Александрии мы находим в «Истории Александра Великого» Псевдо-Каллисфена[151]. В нем заключено множество вымышленных и противоречивых подробностей, но одновременно мы находим там и целый ряд таких сведений, которые несомненно носят исторический характер. По всей вероятности, в своей основе роман Псевдо-Каллисфена сложился во времена Птолемеев, хотя дошедшая до нас редакция относится уже к римской эпохе[152]. В этом романе, после выдуманного рассказа о том, как римляне прислали Александру подарки и солдат, сообщается о путешествии Александра к богу Аммону, после чего он приказал своим солдатам сесть на корабли и отправиться на остров «Фаритиду», чтобы там ожидать его прибытия. В оазисе Аммона Александр принес жертвы богу и попросил его подтвердить знамением, что он, Александр, его сын. Ночью во сне Александр получил это знамение и после этого воздвиг Аммону храм с надписью: «Отцу богу Аммону посвятил Александр». У Аммона же Александр попросил указания, где он должен основать город и назвать своим именем. Бог также ночью явился ему во сне и в стихах (в ритме героического гекзаметра, как обычно давались оракулы) указал Александру место — «У острова Протеиды». После рассказа о том, каково происхождение названия места Паратонион, сообщается, как Александр прибыл в район, где находились египетские поселения (перечисляются 16 названий). Наиболее выдающимся из них, «метрополией», была Ракотида. Поселения эти имели 12 рек, изливающихся в море. Реки были засыпаны и стали улицами нового города. Оставлены были только три — одна, называющаяся Ракотит («которая ныне является дорогой великого бога Сараписа»), затем канал по улице, ведущей к агоре, и самая большая река, которая ныне называется Аспендия.
Александру давали советы, как строить город, Клеомен из Навкратиса и Динократ родосец. Они советовали не строить большого города, так как некем будет его заселить. И даже если отыщется население, купцы все равно не смогут доставить туда необходимого количества припасов, так много их потребуется. Кроме того, в большом городе непременно возникнет вражда между жителями, тогда как в малых городах всегда сохраняется согласие. Александр уступил архитекторам и поручил им строить город такой величины, какой они признают необходимым.
Архитекторы наметили городскую черту от Драконта[153], что у Тафосирийской косы, до Агатодемона[154], напротив Канопа, а ширину от Мендесия до Эврилоха и Мелантия[155].
Псевдо-Каллисфен называет далее помимо Динократа и Клеомена, принимавших участие в планировке города, еще и Кратера Олинфийца[156], а также ливийца Герона, брата которого звали Гипоном. Гипоном посоветовал Александру соорудить отводные каналы и клоаки, выходящие в море. Поэтому эти каналы и называются Гипономы [157]. Далее автор «Истории Александра Великого» уверяет, что нет города больше Александрии, и приводит для сравнения с периметром Александрии (16 стадиев 395 футов) периметры Антиохии (8 стадиев 72 фута), Карфагена (16 стадиев 7 футов), Рима (14 стадиев 20 футов). Цифры эти совершенно нелепы, если действительно считать их периметрами. Возможно, здесь надо подразумевать иные единицы измерения, а именно римские мили — во времена Веспасиана Рим действительно имел в периметре около 13 миль, как видно из Плиния. Старшего (N. H., III, 16).
