– Проще! - рявкнул я ослепительно.
И он пошел. Он подошел прямо к кошке, а та напряглась и сжалась в комок, тихо скуля. Он упрямо и торжествующе стоял над ней.
– Все, иди обратно. Добро победило разум. - сказал я.
Он вернулся в оцепенении и мы вышли из невольера и заперли его. Кошка тут же бросилась грудью на сетку и стала громогласно рычать на нас.
– Я сделал это! - прошептал гляняный парень.
Я улыбнулся.
– Я рад, что ты понял. Осталось еще научить тебя кликать на предметы.
– Это как?
– Вот так. - я покликал на урну и прочитал ему все, что было написано в появившейся рамочке.
Парень удивился. Я пояснил:
– Когда ты направляешь взгляд на предмет и кликаешь вот так левым глазом дважды, в воздухе разворачивается ажурная рамка. В ней информация - бери и читай. Этому надо долго учиться, я научу тебя, но позже. А теперь… Теперь веди меня к жирафам! - приказал я таким же крапчатым тоном. - Мы должны выпустить их жирные тела из невольера в вольер!
– У меня нет ключа от жирафов. - сказал он жалобно.
– Сбегай и достань! - приказал я.
Он убежал. Я оглянулся, покликал на деревья и понял, что сюда идут ОНИ. ОНИ, тех кого пока не было в моей игре, те, кто меня остановят, и времени уже нет. Я побежал. Я долго петлял между ждуме. Я бегал обезьян. И потому кликал не небо и пусто. Асфальтология. Все вокруг МЕНЯется. ОленьЯ полЯна.
Наднг.
Гз.
Япа.
Руки прочь!
Победасил.
Прочь от меня, победорасы!
Победасил.
Силдобра! Силдобра! Я сильный!
Победасил.
Глиняный ученик кричит: "не смейте его трогать!". Глиняного ученика отпихивают. Победасил. Силра. Силразума. Я не слезу отсюда! Спасибо глиняный! Ты сделал что мог, теперь уходи.
Победасил.
Пусти, сука!
Победасил. Победасука!
А!!! Уйди морда! Я тебя не люблю!
Победасил!
Я не перевариваю минтая! Я сам рыба! Уберите себя!
Ху!
Хужебудетр-р-р-р!
Я кликну в меню обоими глазами! Вы еще пожалееееееепобедасил! Да! Ес! Ес! Ескейп!
Смотрите все, я закрываю глаза и смотрю внутрь себя! Я понял! Силдобра! А! Я сейчас кликну глазами внутрь себя! Наааааааааааааааа! ААА
ААА
АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!
* * *
Я сижу в кресле и разглядываю шкаф с книгами и игрушками.
– Как вы себя чувствуете сегодня? - спрашивает женщина за столом.
– В норме. Как последние два месяца. - грустно улыбаюсь я.
– А первый месяц?
– Первый месяц было плохо. Но он обещал мне тогда в тапочке - он и вернулся. Я имею в виду разум в моей тогдашней терминологии.
– Как вы думаете, вас можно выписывать? - спрашивает она.
– Мне кажется да. - отвечаю я. - Ведь по логике вещей, последние две недели мне даже лекарств не дают, не говоря уже об электрошоке.
– А что вы думаете о проблеме разума и добра сейчас?
– Я сейчас выбираю разум. - честно отвечаю я.
– А если вы вдруг снова выберете добро?
– Не думаю. В любом случае я вам об этом сообщу заблаговременно. - улыбаюсь я.
– Что вы будете делать дома?
– Вернусь на работу. Я прошлые выходные вы меня отпускали домой, я написал небольшую программку - анализ фурье для фрактального множества.
– Я не закома с компьютерами.
– Я помню. Я почти все помню, кроме последних часов. Но суть не в этом - я как и прежде полностью владею компьютером.
– Хорошо. У нас опять проблемы с местами - сейчас на ваше место должны привезти больного, я вас выписываю прямо сейчас, согласны?
– Согласен. Я и так уже совершенно здоров почти два месяца.
– Тогда до понедельника - каждый понедельник в десять я вас жду на беседу.
– Счастливо. Спасибо вам огромное за все!
– До свидания. До понедельника.
Через час формальностей я уже выхожу на улицу. Падают желтые листья, кружатся под ногами. Светит солнце, тепло. Из машины двое санитаров вытаскивают привезенного больного - он в смирительной рубашке, извивается, рот его заткнут кляпом. Сверкают только налитые кровью глаза. Я сочувствую ему. Санитары крепко держат его под локти и ведут к двери больницы.
Когда они проходят мимо меня, я узнаю в больном мальчика из зоопарка, которого я почему-то называл глиняным. Он сильно изменился - лицо осунулось, а глаза приобрели нездоровый блеск. Под глазами темные мешки. Он останавливает на мне взгляд и дважды моргает левым глазом. Мне его жалко, я сочувствующе развожу руками. Мальчик ошеломлен, растерян. Он выглядит так, будто его сейчас предали. Его лицо вдруг искажается гримасой глубочайшего презрения ко мне. Санитары грубо дергают его и уводят внутрь клиники. А я иду к метро.
5958 декабря 3589344 года
П С Р С Д
ЛЮБОВЬ ДЖОННИ КИМА
– Я расскажу вам историю великой любви! - загремел под сводами голос мистера Броукли. - Нашим Джонни двигала любовь! Великая любовь к музыке! Вспомним, Джонни родился и вырос в небогатой семье, но с детства любил клипы! Вы видели его комнату? Она оклеена плакатами эстрадных звезд! Еще в колледже, как только Джонни удавалось заработать немного денег, он тратил их на музыкальные карты! Он жил музыкой! Обменивался альбомами с приятелями по району! Мечтал собрать коллекцию всей музыки Земли! Но откуда простому пареньку взять столько денег?
Мистер Броукли сделал эффектную паузу, прокашлялся и налил себе воды. Я с надеждой смотрел на его сутулую фигуру в старомодном пиджаке, на его горло - толстое, старческое, в багровых складках. Оно пульсировало, как сердце, в такт глоткам.
– Нет! - кашлянул мистер Броукли и поставил стакан. - Не таков наш Джонни! Он не пошел грабить банк! Он не стал продавать наркоту на улице! Почему? Джонни не преступник! Применив свой талант электрика, Джонни строит в гараже невиданный, уникальный прибор! Который позволит ему отныне переписывать для домашнего пользования любые понравившиеся…
– Самодельную копировальную технику и сканер для снятия государственной защиты с карточек Джонни приобрел у электронщика Скотти Вильсона, также проходящего по делу музыкальных пиратов, - сообщил обвинитель монотонным голосом.
– Пожалуйста, не перебивайте адвоката. - обиделся мистер Броукли. - Уважаемые судьи! Да, Джонни не ангел! Да, собирая личную коллекцию, ему пришлось заняться незаконным копированием. Порой ему приходилось изготовлять карточки и для друзей - обменивать, дарить… А кто из вас, уважаемые судьи, устоит перед соблазном поделиться своей радостью с ближним? Разве не сам Господь благословил нас делиться всем, что имеешь? Должны ли мы так жестоко наказывать Джонни? Мой подзащитный признал вину и раскаялся! Разве он не наказан уже тем, что у него конфисковали дорогостоящую аппаратуру и всю фонотеку, которая была ему дороже жизни?! Нет! Мы дадим ему еще один шанс начать честную жизнь! Да хранит Господь Соединенные Штаты Земли!
Мистер Броукли картинно замер с поднятой рукой. Наступила тишина. По залу кружилась большая осенняя муха.
– Напоминаю суду, что в гараже обвиняемого найдено более восьмидесяти тысяч незаконно изготовленных музыкальных карт, - произнес обвинитель бесцветно. - За два года подпольной деятельности он продал перекупщикам свыше двухсот тысяч музыкальных карт, заработав на этом более ста тысяч кредитных знаков.
– Ну, не знаю… - обиженно пробурчал мистер Броукли и сел.
