Но если фокус не удастся, пусть он пеняет на себя, сказали они. Вообще-то любопытно все это проверить. Да, они охотно приедут посмеяться над ним или же убедиться в его правоте. Хотите верьте, хотите нет, но старый Керби внушал уважение, когда начинал говорить о своем "единении с Природой". Он сказал Берту с Фредом, что камни двигались потому, что Природе осточертело вмешательство людей в ее тайны — атомная бомба, полеты на Луну и тому подобное, поэтому она и выражает свой гнев "игрой каменных мускулов". По крайней мере, так он это излагал, втайне восхищаясь собственной прозорливостью.

Конечно, в известной мере сам факт движения камней был вторичным по сравнению с тем, откуда они вообще там взялись. Именно это заинтересовало Берта с Фредом в первую очередь. Ведь в этой местности нет валунов столь большого размера. Правда, один-другой могут попасться, но никак не десяток сразу. Здесь встречаются мескитовое дерево или кактус, редкая поросль дубняка, а в январе-феврале, когда идут дожди, появляются клочки жесткой травы. Но уж зато ветры в этих краях — ничто не устоит перед их напором, если не привязать покрепче, хотя сдвинуть с места камни подобной величины ветру, конечно, не под силу.

Как бы то ни было, Берт с Фредом обещали сюда вернуться — до города было миль тридцать, — как только Керби даст им знать. Сам он обитал где-то неподалеку, но где находилась его лачуга, он не говорил, не желая, чтобы случайные посетители помешали его общению с Госпожой Природой.

Через несколько дней Керби снова появился в городе и сообщил Берту с Фредом, что можно ехать, и те, прихватив с собой еще несколько человек, тотчас же направились туда. Берт вынужден был признать, что камни, помеченные им, на самом деле переместились, причем один из них — на целых две сотни футов, а ведь весу в нем было никак не меньше пятисот фунтов. Да еще на этот раз — и это отметили все — остались следы их движения: накануне шел сильный дождь, и ветер еще не успел подсушить землю и замести их. Если бы Керби вздумал сдвинуть эти камни с места при помощи своего пикапа или же какие-нибудь шутники решили забавы ради столкнуть их, навалившись целой группой, сохранились бы следы. А камня такой величины, чтобы его можно было сдвинуть в одиночку, там вообще не нашлось — к тому же Керби был слишком стар и немощен, чтобы справиться с подобным делом. Короче, следы могли оставить только сами камни. Напомню, было их около десяти, и каждый весил сотни фунтов.

И вот теперь, когда Берт с Фредом, вернувшись в город, подтвердили, что Керби говорил правду, к их словам отнеслись совершенно иначе. И тот и другой были солидными людьми и внушали к себе уважение. Им сразу поверили. Правда, каждый захотел увидеть все собственными глазами. Но день был уже на исходе, и поездку решили отложить.

В тот же вечер в город заявился Керби, важный как павлин, точнее, как облезлый павлин. Но едва узнав, что назавтра почти все хотят ехать за город, будто сошел с ума. "Оставьте камни в покое! — орал он. — А не то кому-то достанется!"

Кто-то из горожан шутки ради спросил, не думает ли он, что камни набросятся на людей. И это окончательно вывело его из себя.

— Но если ты не хочешь, чтобы мы туда ехали, зачем тогда болтал обо всем этом? — напрямик спросила его Сью Уайбахер. С тех пор как три года назад от подагры умер ее муж, она возглавляла местное почтовое отделение.

— Да потому что раньше я не знал того, что знаю сейчас, — неистовствовал Керби.

— А именно?

Керби не стал отвечать. Он вскочил в свой разбитый пикап и помчался прочь из города к любимым камням.

А вскоре у нас в городке появился Эд Ферроу, редактор еженедельника в Джилрое. Он измучил Берта и Фреда всевозможными расспросами и все порывался поговорить с Керби, а тот как нарочно не появлялся. И тогда Эд, Берт, Фред и еще несколько человек, включая меня, отправились на то загадочное место. Эд сделал несколько снимков. Само собой, он не знал Фреда с Бертом так, как их знали мы, к тому же был по натуре подозрительным, а поэтому отказывался поверить, что камни могут двигаться сами по себе. Он все расспрашивал о Керби, но тот не появлялся, и, конечно же, как я уже сказал, никто не знал, где находится его лачуга.

И вот в следующем выпуске газеты Эда на первой странице появился красочный рассказ под названием "Загадка движущихся камней Прогресс" — так называется наш городок, в котором, конечно же, никакого прогресса не наблюдается. Рассказ был написан в ироничной манере и точно таким же образом подан двумя днями позже в Хьюстонской газете, которая, после того как там прочли материал Эда, выслала на место корреспондента и фотографа. Что, в свою очередь, через несколько дней повлекло за собой выезд геолога из космического центра. Дождь в упомянутые дни лил не переставая. Все это происходило в то время, когда стали прибывать первые пробы скальных пород с Марса, — вот в центре и оказалось несколько геологов.

И этот, вновь приехавший, тоже ничему не поверил, чего, впрочем, и следовало ожидать, по крайней мере на первых порах. Но он решил кое-что проверить. Во-первых, собственноручно пометил камни — сделал на них насечки; во-вторых, измерил расстояние между ними и все сфотографировал, чтобы зафиксировать на пленке их местоположение. Потом с помощью какого-то устройства определил их вес и подтвердил, что передвинуть подобную тяжесть вручную невозможно, а если бы здесь побывали мощные механизмы, это было бы заметно.

Примерно через неделю он вернулся, и мы, быть может, ни о чем бы не узнали, не остановись он по дороге из Хьюстона в нашем городке. Он хотел, чтобы Фред показал ему дорогу к месту, которое он, по его словам, не мог отыскать сам. И вот, когда он, Фред, еще кое-кто и я в том числе приехали туда, все сразу убедились в том, что камни передвинулись, причем некоторые из них на сотни фунтов, но следов их передвижения мы не обнаружили. Еще мы увидели, что кто-то, скорее всего Керби, замазал цементом насечки, сделанные на камнях геологом. Однако сам он по-прежнему не показывался. Никто не видел его с того самого дня, как он побывал здесь с Бертом и Фредом. И это не удивительно, ведь он обычно ведет скитальческий образ жизни.

Геолог измерил расстояние, которое проделали камни, заглянул в свою книгу, сверился с картами и произвел расчеты, патом пустил в ход какие-то приспособления, закончив, заявил, что камни передвигает ветер.

— Дует здесь, как в аэродинамической трубе, — сказал он и добавил, что мы находимся на дне высохшего озера и камни, которые в нем залегли, почти незаметны, ибо сливаются с поверхностью грунта. — Почва здесь песчаная и более твердая, чем в остальной части округи. Когда она размокает от дождя, грунт становится скользким, и при соответствующих условиях камни начинают двигаться.

Вот так он все это объяснил. Кто-то ему поверил, кто-то нет. Среди этих последних, конечно, был Керби.

Он подлетел на скорости в тот момент, когда все садились в машины, чтобы ехать обратно, и, взвизгнув тормозами своего старого пикапа, остановился. Выскочив из машины и увидев на борту белого новенького грузовика голубой знак НАСА, он разразился руганью и проклятьями.

— Убирайся отсюда к чертовой матери! — орал он на парня из Хьюстона.

— Ничего вам, ублюдкам, не свято — ни Луна, ни Марс. Везде вы наследили, напачкали, везде все поотбивали и поотламывали. Притащили камни Вселенной туда, где им вовсе не место. Но уж эти, земные камни, вам придется оставить в покое!

— Послушайте, сэр, — сказал геолог, сделавшись таким же белым, как его грузовик, — я ведь даже не притронулся к камням. Лично я ни на дюйм не сдвинул их с места — это все сделали ветер с дождем.

— Ветер с дождем! — воскликнул Керби. — Ветер с дождем! Природа — вот кто сделал это. — И он указал рукою на небо. — Природа! Бог!

Окажись тогда в руках у Керби оружие, и он, я думаю, застрелил бы приезжего на месте. Он бросился вдруг к своему пикапу, и все, словно по сигналу, стали разъезжаться. Когда мы, выехав на дорогу, посмотрели назад, он, кажется, держал в руках свое старое ружье.