— Намекаешь, что мне пора?

— Нет, вот теперь погоди, — он взял меня за руку и притянул к себе. Не обнял, просто рядом поставил.

— Что? — не поняла я.

— Просто постой спокойно две минуты.

К концу его фразы я уже догадалась. К нам приближалась компания. Не слишком трезвая, слишком шумная и явно агрессивная. В общем, хорошо, что я с вампиром.

— Воркуем, голубки? — нас окружило пятеро. Самый младший едва ли старше меня, самый старший — старше, но не на много. Уже не школьники. Еще не мужчины. На лицах — глумливые усмешки, перегаром несет так, что хоть вешайся. Один из компании лениво поигрывает ножом. Даже странно, что пальцы все еще ловкие.

— Воркуем, — невозмутимо отзывается Анхен, все так же лениво покачиваясь на ветке. — Может, вы дальше пойдете? Парк большой.

Бездна, у него же аура скрыта. Не чувствуют они его — вампиром. Так, пижон с девчонкой в весьма уединенном месте. Я вцепилась Анхену в руку. Не то, чтобы я боялась за себя или, тем более, за него, но ситуация была весьма неприятной.

— Пойдем, — с кривой усмешкой соглашается тот, что с ножом. — Вот ты нас сейчас на выпивку профинансируешь, и мы пойдем.

— А я без денег, — не-то-чтобы-вампир улыбается так легко и искренне, словно приятеля встретил. — Не поверишь — последние на мороженое девчонке потратил.

— Последние ты явно на шмотки свои потратил, — злобно бросает худой блондин с давно не мытыми волосами. — Что-то ты смелый больно. Думаешь, нарядился вампиром, так к тебе и могущество вампирское придет? Одной левой нас раскидаешь? — он отвратительно хохотнул, остальные с удовольствием заржали.

— Зачем? — в голосе откровенная скука. — Ладно, ребята, приятно было познакомиться. У нас с подружкой тут еще дела.

— И у нас, — хохотнул первый. И резким движением дернул меня на себя, в одно мгновение обхватив за плечи и приставив нож к горлу. — Деньги, быстро, пока у меня рука не дрогнула!

— Зря, — Анхен даже не дернулся меня спасти. Просто очень медленно поднял руку к очкам, словно собираясь их снять…

— Быстрее, сука, — блондин со всей силы двинул ему кулаком в челюсть… Ну, в смысле, в то место, где только что была челюсть. Кулак просвистел в пустоту, нападавший потерял равновесие и рухнул, ударившись грудью о ветку, на которой уже никто не сидел. Но еще прежде, чем он упал, нас ударила, накрывая, вампирская аура. Нож у моего горла дрогнул, державшие его пальцы начали разжиматься.

— Замерли! — голос вампира был очень тихий, почти шепот, но по натянутым нервам бил, как крик. — Опусти нож, отпусти девочку.

Игры кончились. Небрежно держа черные очки в опущенной руке, посреди замерших истуканами отморозков стоял вампир. Нет, глаз его было не разглядеть в густой тени деревьев, но блестели они весьма нехорошим блеском, а тишина была гнетущей, и аура его разве что дымом не клубилась, хоть и невидимая.

Он протянул ко мне руку, и я подошла, и прижалась к нему, утыкаясь носом в плечо, ища защиты в нем — от него же самого. Потому что в этот миг я его боялась больше, чем любых пьяных придурков.

— Спустились к пруду, вошли в воду и поплыли на тот берег, — меж тем приказал вампир совершенно ровным голосом. — Молча, — добавил затем, хотя тишина стояла и так — просто гнетущая.

Судя по звукам, они выполняли его указание. Я отважилась оторваться от вампира и взглянуть. Да, сползали — сваливались с кручи, не останавливаясь, не раздеваясь заходили в воду.

Даже не пойму, что я почувствовала в первый момент: облегчение или разочарование. Он что, их отпускает? А я уже представила, что сейчас здесь будет море крови и оторванные головы. А они, значит, просто купанием отделаются?

Я смотрела, как они, словно зомби, идут в воду. В одежде, в тяжелых ботинках, тот, что держал меня, по-прежнему с ножом в руке. Постепенно до меня начало доходить.

— Анхен, вода же холодная. Это май, сейчас слишком рано для купаний.

Он молчит.

— В ботинках плыть невозможно, пусть хоть разуются.

Молчит.

— Они же пьяные. Переохлаждение, судорога…

Он по-прежнему молчит, глядя как они погружаются по пояс, по грудь, начинают плыть.

— Анхен, а если они плавать не умеют? Тут слишком широко, этот пруд и летом на трезвую голову не каждый переплывает. Анхен! Анхен, они же утонут!

— Как повезет, — вампир равнодушно пожимает плечами. — Что тебе до них?

Я смотрю, как они плывут. Кто-то вырвался вперед, рассекает водную гладь уверенным кролем. Не спешу за него радоваться. Знаю я, как мужики кролем плавают: двадцать гребков туда, двадцать назад, и все, выдохся. А впрочем — хотя бы умеет. Может и доплывет. Остальные плывут медленнее и вовсе не так ловко. Но вроде плывут. Ах, нет! Самый последний вдруг дернулся, ушел под воду, взмахнул руками, выплыл, закашлявшись, и снова над водой лишь рука.

— Анхен, он же тонет! По-настоящему, на самом деле!

— А ты думала, я пошутил? — он просто стоит и смотрит.

— Анхен, пожалуйста, все, хватит! Он же правда сейчас утонет! Ну пожалуйста, его же еще можно спасти! — я оборачиваюсь, но вижу лишь равнодушие, и бросаюсь сама — туда, к воде. Здесь недалеко, я доплыву, я еще успею.

Он хватает меня за руку:

— Нет.

Я вырываюсь, рыдаю, что-то кричу. А в воде только плеск, другой, и совсем уже ничего нет. Я видела мертвых. Я достаточно насмотрелась за этот год на тяжелобольных, на умирающих, в больнице всякого хватает. Но вот так, стоять и смотреть, как тонет на твоих глазах человек, которого можно спасти, которого ты мог бы спасти, которого послали туда — тонуть, умирать…

— Как же можно так, — меня трясет, я захлебываюсь рыданиями, — он же еще мальчик был, он же тебе ничего не сделал, просто стоял… ну ладно тот, с ножом… или другой… но ему за что умирать?

— Значит, не там стоял, — пожимает плечами вампир. — Мы не в суде, Ларис, а я не судья. Мне не интересно выяснять степень их вины. Мне вообще они не интересны. Доплывут — свободны, нет — надо было меньше пить и больше спортом заниматься.

— Но… ты же мог сразу их прогнать… пока они ничего еще не сделали… ты же вампир, твое слово — закон… а ты специально… дожидался…

— Я что, воспитатель в детском садике, рассказывать им, как вести себя надо? Это им папа с мамой должны были объяснить. А отпустить… Мы ж не на необитаемом острове, принцесса. Найдут другую парочку, парня побьют, девчонку изнасилуют. Если смогут. А не смогут — так тоже побьют. О ком рыдать-то тут? Идем, и так весь вечер испорчен.

Он взял меня за руку и решительно потянул от воды. Я бросила последний взгляд на пруд. Они еще плыли. Но их было только трое. И не разглядеть — кто…

Вампир, которого уже даже наряд не делал мальчишкой, решительно тянул меня в чащу.

Он тянул меня напрямик через заросший до состояния небольшого лесочка парк, упрямо игнорируя все тропинки. Временами по сторонам мелькали компании, облюбовавшие ту или иную полянку для пикника, слышались голоса, смех, бренчали гитары. На тропинках, которые мы, почему-то, упрямо пересекали наискосок, виднелись прогуливающиеся пары, родители с гомонящими детьми, собачники с милыми и не очень песиками. Городской парк был отнюдь не безлюден в этот праздничный вечер. И в голове все никак не укладывалась картина только что произошедшего. И все еще происходящего там, откуда мы столь поспешно уходим. Мне только что приставили к горлу нож. И, будь со мной Петька — никто бы не спас. Не вмешался бы, не вызвал Силы Правопорядка. Не от черствости и порочности, нет. Просто никто бы не заметил. Так же как сейчас никто из сотен гуляющих в окрестностях пруда не видит, как тонут в нем уже не бандиты — молодые мальчишки. И вовсе не потому, что им вампир глаза отвел. Просто у каждого свои дела. Нам все кажется, что если мы на виду — то с нами ничего не случится. Если что — нас заметят и спасут. Не спасут. Не заметят.

Я все еще нервно вздрагивала, покорно бредя за ним, и все спотыкалась о бесконечные коряги да упавшие ветки. Если б он не держал меня за руку — наверное сто раз упала бы. Вернее — просто никуда бы не шла. Мозг был не в состоянии отрешиться от произошедшего и сформулировать дальнейшие цели и задачи. Может и неплохо, что сейчас за меня кто-то решал. Вот только…