— Ревную к чему, Лиза? К тому, что тебя едва не убили? Я с головой дружу покамест!

— Дурочка ты. Ты ничего, ничегошеньки не поняла. Он подарил мне б лаженство. Это не передать словами, это сравнить вообще не с чем. Вот, понимаешь, в целом свете нет такой вещи, которая бы стоила того, чтоб отказаться от его любви.

— Есть. Жизнь.

— Нет, Ларка. Ты просто не понимаешь, потому что сама еще не испытывала. Жизнь не нужна, если взамен можно получить такое счастье.

— Жизнь нужна всегда. И в жизни бывает очень-очень много счастья. По самым разным поводам.

— Да, наверное, — Лиза опять улыбалась. Тихо, мечтательно. — Вот представь: долгая-предолгая жизнь. А счастья на эту жизнь отпущено — чашка. Полная до краев, но всего одна. И оно разбрызгано по этой жизни мелкими-мелкими капельками — чтоб на всю хватило. И ты бредешь по ней, слизывая эти капельки: с каждого листочка, с каждого кусточка. Да, их много, но жажды так никогда не утолить. А его любовь дает мне возможность выпить всю чашу сразу — до дна! Представляешь: все отпущенное тебе в жизни счастье пережить за одну только ночь!

— А потом? Если чаша всего одна?

— Вот это я и пытаюсь тебе объяснить: «потом» жизнь уже не нужна.

Я молчала. Она улыбалась. Сидела, обняв коленки, и улыбалась. Мечтательно, совсем немного печально, и очень, очень светло.

— Так, погоди, — удалось мне немного собраться с мыслями, — я что-то все же отчаянно не понимаю. Он тебя не бросил. Едва не убил своей «любовью», но не бросил. Вы встречаетесь. Уже два месяца как. А завтра, если я все правильно поняла, ты вообще к нему переезжаешь. При чем тут тогда все эти чашки и почему тебе жизнь не нужна? Вот хотя бы, чтоб жить с любимым пригодилась бы.

— Потому, что он вампир, Лара. А высшая форма любви для вампира — это смерть!

— Чья? — нет, что-то я тупею от этих экзаменов. Хорошо, что на медицинский не сдают философию.

— Ну не вампира же! Все уже решено, я уже подписала сегодня все бумаги, мне разъяснили все пункты, я со всем абсолютно согласна. Просто пришла попрощаться. После родителей ты мой самый близкий человек в этой жизни.

— Я тоже тебя люблю, Лиза, погоди, какие документы ты подписала? — вот тут мне уже стало страшно. Не сильно, еще не так сильно, но неприятный холодок уже пополз.

— Стандартные. На кровь и плоть.

— Что?

— Это обычная процедура. Согласно действующему законодательству, вампир не имеет право пить кровь человека без его на то согласия, выраженного в письменной форме в присутствии адвоката.

— А плоть?

— Это так называют для краткости. Имеется в виду, что кровь будет выпита в ходе сексуального контакта.

— Круто. Этим законам нас в школе не учили. Погоди, а почему ты подписала документы только сегодня? А раньше он что, пил твою кровь незаконно?

— Тоже законно. Документы составляются заново на каждый контакт подобного рода. Первый раз мне объяснили все это на Горе, и я, не задумываясь, поставила свою подпись. Еще один раз был уже здесь, в городе. К сожалению, часто это делать нельзя, я долго восстанавливаюсь. Сегодня я подписала документы в третий и последний раз.

— Последний? Ты все-таки решила это прекратить?

Я, наверное, уже знала ответ. Просто очень боялась его услышать. Но услышала.

— Это прекратится само. Завтра я умру, Лара.

— Нет, погоди, погоди, Лиза, почему ты умрешь? Ведь вы уже делали это прежде, и ты же не умирала! Нет такого правила, чтоб в третий раз смерть! Ты восстановишься, а потом просто уйдешь от него, ты все правильно решила ничего более ему не подписывать. Или лучше уйди сейчас, ведь ты же можешь отказаться, передумать. Если боишься, что… — слова летели камнепадом с гор, не позволяя мне осмыслить, осознать то, что она сказала. Я словно пыталась заглушить этой лавиной весь ужас ее спокойного лица, спокойного голоса, мечтательной улыбки. Я чувствовала, что не спасу, уже не спасу, она действительно все для себя решила, но может быть чудо свершиться, и она не умрет, ну почему, почему она должна умирать?

— Я ничего не боюсь, и я сама хочу этого всем сердцем! — дождавшись, когда поток моих бессмысленных для нее слов иссякнет, спокойно продолжила Лизка. — Я все знаю, все обдумала, и просто хочу, чтобы ты знала, что это мое решение, и только мое. И никогда не винила себя, что не нашла для меня каких-то правильных слов. Таких слов просто нет в природе. И если мы свободны — то мы свободны выбрать, когда и в чьих объятиях умереть.

Она уходила от меня. От всех нас. Сидела здесь, рядом, на моей кровати, и уходила…

— Хорошо, если ты все знаешь, расскажи, — голос стал какой-то охрипший, севший. Сил на выражение эмоций уже не было. — Почему ты завтра непременно умрешь?

— Завтра у Лоурэфэла день рожденья.

— У кого?

— У него. Разве он на Горе тебе не представился?

— Нет. Продолжай, уже не важно. Просто я удивилась, что у него есть какое-то имя. Привыкла звать его просто «он».

— «Просто он», Лоурэфэл Сэвэрэасис ир го тэ Аирис празднует завтра свой триста пятидесятый день рождения.

— Да он еще так молод!

— И по обычаю народа вампиров, — не обратила на меня внимания Лиза, — созывает гостей, дабы отпраздновать это радостное событие.

— Обычай, известный не только у этого народа.

— Вот сейчас просто помолчи, хорошо?

Я кивнула. Она продолжила:

— И, как принято не только у этого народа, гостей угощают самым лучшим, что только есть в доме. А чтобы в доме было все самое лучшее, надо, как известно, не один базар обежать. Вот он и обежал. И нашел меня. И, попробовав, понял, что ничего чище, слаще и вкуснее моей крови в жизни своей не пил. И поэтому завтра он представит меня своим друзьям. Не всем. Только самым близким. И угостит. Кровью и плотью. Потому как пить кровь, не наслаждаясь податливой плотью для них не вкусно. Да и невозможно чисто технически. Там такая волна страсти накрывает после первого глотка, что никто уже собой не владеет…

Я не сразу поняла, что повисла пауза. Я ждала от нее чего угодно. Розовых слюней, соплей, рассказов про великую межвидовую любовь. Но не этого. Не так.

— И сколько будет… самых близких друзей? — с трудом выдала немеющими губами.

— Четверо. Он пятый. По традиции хозяин дома первый пробует напиток. И передает по кругу остальным гостям. Лоу сказал, для этого используют специальный небольшой бассейн, неглубокий, чтоб все было удобно. Его наполняют теплой водой, и приятно, и мне будет не холодно. И кровь не остынет до самого конца. Ты же понимаешь, что после пятерых мне не выжить. Лоу сказал, что в его доме бассейн сложен из розового камня с золотыми прожилками, и есть специальные устройства, они выводят на дно бассейна воздух, отчего по воде разбегаются тысячи пузырьков, а еще он обещал, что усыплет весь бассейн лепестками роз, подобных тем, что он подарил мне тогда, в больнице…

Я молча придвинулась к ней и обняла. Притянула ее голову к себе на грудь, и стала укачивать, целуя ее глупые волосы. Она обняла меня в ответ, прижалась доверчивым котенком. Сгущались сумерки, затихали звуки за окном. И мы тоже молчали. Долго.

Потом я не выдержала:

— Ты ведь сейчас пошутила, да? Так же не бывает. Вампиры людей не убивают, это всем известно. Ну, могут глоток — другой, по обоюдному согласию, чисто символически. Они же сами нам подарили: право на свободу, право на жизнь.

— И право распоряжаться этой жизнью. А я согласна ее отдать. Я знаю, что получаю взамен.

— Что получаешь? Если верить тебе, то групповое изнасилование со смертельным исходом.

— Если я согласна, то причем тут насилие?

— Да притом, что нормальные люди так не любят! Так «любят» сволочи, извращенцы, негодяи…

— Он просто вампир, Лара, просто вампир. Они не люди, они другие. Они — ТАК нас любят, по-другому у них просто мозги не работают. И то, что он пригласил меня туда, эта высшая форма проявления его любви!

— Разделить с друзьями?

— С друзьями делятся самым лучшим. Лучше меня у него никого не нашлось.