Литмир - Электронная Библиотека

— Идем.

Пошла. Куда — спрашивать не стала, перед смертью не надышишься, а добрый доктор явно что-то темнит. Оказалось — на четвертый этаж, в то крыло, где располагалась лаборатория. Отпер одну из дверей ключом, завел меня внутрь и снова дверь запер. Прилива энтузиазма это у меня не вызвало.

— Садись, — указал на стул возле одного из столов.

Села. На столе пробирочки такие характерные, стеклышки в ряд, и даже мягкая подушечка со жгутом присутствуют. Он что, кровь у меня собрался брать? Медицинским, так сказать, способом?

— Анхен? — нервно обернулась на него.

— Не паникуй, ничего с тобой не случится, — он поставил свой чемодан на стол, раскрыл, достал оттуда несколько запечатанных бумажных упаковок. Затем убрал чемодан вниз, спокойно уселся за стол, разорвал один из своих бумажных пакетов. Там оказался шприц, как я и опасалась. Не совсем такой, как я привыкла видеть, и я даже с ходу не сообразила, что в нем не так, но это был точно шприц.

— Анхен, что ты собираешься делать?

— Кровь твою пить посредством иглоукалывания, — он смотрел на меня с откровенной насмешкой, — руку выше локтя обнажи, пожалуйста.

Я взялась за пуговицу на манжете, и поняла, что руки у меня дрожат. Прижала их к себе, не в силах выполнить его просьбу.

— Ларка, ты вот как врачом собралась становиться? Скажи мне честно, ты так сильно иголок боишься или вида собственной крови?

— Тебя, — ответила честно. Честнее некуда.

— Да я догадался, — насмешка из его голоса пропала. Он встал, подошел ко мне сзади, начал тихонечко гладить предплечья, — успокойся, это обычный анализ крови, как в любой поликлинике делают, ничего более.

— Тогда почему его делаешь ты, а не любая медсестра в любой поликлинике? И зачем ты дверь запер?

— Дверь запер, потому что догадывался, что у тебя психоз начнется, и не горел желанием за тобой по всей больнице бегать. А делаю это я, потому, что у нас несколько другие технологии исследования крови, и результаты получаются значительно интереснее и информативнее. Тот анализ, что нужен мне, тебе ни один человек не сделает, так зачем им о нем и знать.

— Какие технологии? Дегустации?

— Лара, ты как младенец, честное слово! У нас работу с удовольствием никто не смешивает, я тебе, кажется, уже говорил. А дегустировать мне и без тебя есть чего, что по ту, что по эту сторону Бездны. Постарайся успокоиться. Это дело одной минуты, даже меньше. И сразу пойдешь домой. Давай помогу закатать рукав.

Его пальцы легко-легко скользнули вниз по моей «обреченной» руке — даже не ласка, но почти намек на нее. Отвели в сторону мою вторую руку. Расстегнули пуговку на манжете. Очень нежно, почти интимно, подняли рукав к самому плечу. То, что он делал, действительно лучше описывалось словом «обнажи», нежели «закатай».

Я сидела, завороженная невесомыми касаниями его пальцев, уже не в силах понять, чего же я больше боюсь: того, что он может со мной сделать, или того, что он перестанет касаться моей обнаженной кожи и никогда и ничего уже со мной не сделает.

Тем временем он затянул жгут, осторожно разогнув мою руку, положил ее локтем на мягкую подушечку. И, попросив сжимать кулачек, вновь вернулся на свое место. Намочил ватку спиртом, очень нежно провел ею по локтевому сгибу. Холод спирта заставил меня снова вздрогнуть, а вид приближающейся иглы будил в душе первобытный ужас.

— Не смотри, — попросил меня Анхен, — лучше взгляни в окно.

Я послушно обернулась к окну. И в ту же секунду почувствовала, что игла вошла в вену, уверенно и спокойно. Обернулась на Анхена. Его лицо ничего не выражало, он спокойно наблюдал, как моя кровь наполняет шприц — кубик за кубиком. Почему же я не могла отделаться от ощущения, что он пьет мою кровь, вместе с нею вынимая душу? Словно наяву чувствовала, как сердце пропускает удар, лишившись чего-то важного, той малюсенькой капельки крови, без которой никак. Как ноет душа, от которой отщипнули кусочек вечности. Как эта отнятая у меня кровь дает ему власть надо мной. Я понимала, что это глупо, что он просто наполняет шприц моей кровью для анализов (что бы он там не собрался анализировать), но отделаться от этого чувства не могла.

По моим ощущениям прошла вечность, прежде, чем он вынул катетер из вены. И на коже тут же заалела, набухая, капелька крови. Я испугано вскинула на Анхена глаза. Он тепло улыбнулся, словно малому ребенку, взял смоченную спиртом ватку и прижал к ранке.

— Вот и все. А ты так боялась.

— Ты так и не скажешь, зачем тебе это? — вновь попыталась спросить я, опуская на место рукав.

— Скажу, — вдруг легко согласился он. — Наступает зима. И люди впадают в спячку. И эти несколько кубиков крови спасут меня от голодной смерти.

Я обиженно встала:

— Так я могу идти, светлейший доктор?

— Несомненно. Как я и обещал, — он встал и отпер дверь.

Я собрала свои вещи и вышла. Оглянулась на него.

— До свидания, Лариса, — Анхен вернулся в лабораторию. Дверь закрылась.

Какое-то время я смотрела на нее, потом побрела на выход. Вот что со мной не так? Когда он зовет меня, я чувствую страх. Завораживающий, но все-таки страх. А когда отпускает, мне кажется, что меня прогнали. И до слез обидно, что все уже кончилось. И хочется вернуться. Только когда он закрыл за мной дверь, я поняла, что ожидала, что он спустится вместе со мной хотя бы до третьего. Что мы еще не расстаемся. Что осталось еще некое «чуть-чуть».

Но ничего не осталось. И я знала, что буду безнадежно тосковать по нему еще несколько дней.

* * *

Впрочем, следующие несколько дней я усиленно готовилась к коллоквиуму по биологии. Учитывая, что за прошлый мне натянули трояк, только чтобы не возиться со мной на отработках, имело жизненно важный смысл показать принципиально иные результаты. Я старалась. Я посвятила этому все свое свободное время, почти лишила себя сна и забыла на время об остальных предметах.

Не помогло. Светлейшая профессорша, прекрасно запомнившая меня по прошлому разу, изначально смотрела на меня, как на полную идиотку, непонятно как вообще нашедшую дорогу в аудиторию. Все мои правильные ответы она предпочла не услышать или приписать их помощи других. И в конце она вновь уверенно влепила мне трояк, заявив в непрошибаемой убежденностью:

— Подсматривать в чужие шпоры здесь не проходит, Алентова. Я не собираюсь ставить тебе оценки за твоих друзей. Я ставлю тебе ровно то, что ты наработала бы, сидя со мной один на один. Да и то, не уверена, что наработала бы.

Я вылетела из аудитории пулей, и неслась, не разбирая дороги. Обида от чудовищной несправедливости раздирала меня, хотелось собственными руками задушить эту омерзительную гниду, лишь по недоразумению преподающую нам биологию. И, подумать только, ведь в школе это был мой любимый предмет! И только пятерки! Всегда, за все годы! И что теперь? Какие друзья, какие шпоры? Да если б хоть близко было то или другое!

С размаху влетела в чью-то широкую грудь. Извинилась, не поднимая головы, и попыталась продолжить движение. Но меня уже крепко держали за руку.

— То есть теперь ты решила заняться моим физическим уничтожением?

Вот только его мне здесь и сейчас не хватало!

— Простите, куратор, я правда-правда вас не видела, — забормотала с обреченным видом. Ну и какие кары мне сейчас прилетят от его уязвленного самолюбия? Сшибать кураторов с ног «наши священные традиции» явно не позволяют.

— Да я, в общем-то, догадался, — ответил Анхен совершенно спокойно. — Что случилось, Ларис?

— Ничего. Позвольте, я пройду.

— Пройдешь. Когда расскажешь, почему ты плачешь.

— Я не плачу! Я злюсь! А слезы — они всегда сами текут, это не потому, что я рыдаю, просто так вот глупо у меня все устроено!

— Добрый день, куратор, что-то не так? — биологиня буквально нависла над нами. Видать решила, что я жалуюсь, решила подстраховаться.

— Да нет, профессор Воронова, все в порядке, — Анхен добродушно рассмеялся. — Это от вас студентки такие зачумленные вылетают, что и дороги не видят?

27
{"b":"593122","o":1}