Понятие я, которое связано со всеми нашими умственными явлениями и которое их освещает, является следствием отражения я в буддхи. Следовательно, можно сказать, что пуруша снова видит то, что уже было воспринято буддхи, и, значит, сообщает сознание посредством того, что переводит его освещение буддхи в виде ego. Пуруша может видеть себя только через свое отражение в буддхи, модифицированное в форме объекта. Согласно Вачаспати, я может познать себя только в том случае, когда внимание полностью отвлекается от умственной функции, в которой отражается я, и целиком сосредоточивается на отражении я в буддхи, осветленном природой саттвы. Считается, что в этом акте субъектом ощущения я будет буддхи в насыщенной саттвой природе, и этот субъект воспроизводит сознание, получая в себе отражение пуруши, а объектом будет я в чистом виде[248]. Вьяса[249] а считает, что я не может быть познано буддхи, в котором оно отражается, и что я познает себя посредством своего отражения в чистой природе буддхи. Виджнянабхикшу полагает, что я познает себя благодаря отражению в себе умственной модификации, которая воспринимает сущность в отражении я и модифицируется в свою форму, точно так же как внешний объект познается посредством отражения в себе умственной модификации, которая принимает форму объекта[250]. Поскольку я является по существу самосветящимся, оно может познавать себя через отражение в себе вида ума, который принимает форму я. Виджнянабхикшу рассматривает я как определяемое умственной функцией, которая модифицируется в форме я как субъект, а в чистой сущности я как объект.
Пратьябхиджня, или узнавание уже узнанного, подводится под восприятие. Это возможно потому, что буддхи является вечным и совершенно отличается от мгновенных сознании индивидов. Вечный буддхи испытывает модификации, посредством которых он становится связанным с различными сознаниями, которые включаются в узнавание уже узнанного. Что касается я, то это невозможно потому, что оно модификациям не подвергается[251].
Согласно взглядам санкхьи, сознание не воспринимается другим сознанием, но воспринимается я, потому что восприятие считается функцией буддхи, который не является сознательным и, следовательно, не может быть объектом самого себя, но может быть понят я[252].
Восприятие так же понимается и как отрицание (абхава). Санкхья не признает отрицания как такового и истолковывает его в терминах положительного. Простое невосприятие не может доказать небытия, потому что оно может произойти от других причин, например от большого повреждения органов чувств, а также от невнимания, скрытого состояния объекта и отождествления его с другими вещами[253]. Считается, что внутреннее восприятие, самосознание, узнавание уже узнанного и познание небытия подпадают под понятие восприятия.
Устанавливается, что вывод бывает двух видов: утвердительный (вита) и отрицательный (авита). Первый основывается на утвердительном сосуществовании[254]. Признается пятичленная форма силлогизма[255]. Обобщение является результатом наблюдения сосуществования, сопутствующего ненаблюдениям несосуществования[256]. Вьяпти, то есть постоянное сосуществование, не является особым началом[257]. Это – отношение вещей, а не сама вещь[258]. Артхапатти, или подразумеваемое, и санбхава, или разновидность, включаются в вывод.
Источником достоверного познания является также аптавачана. Слово относится к своему объекту, как символ к обозначаемой им вещи. Это явствует из заслуживающего доверия поучения, закона нравов и обычаев и из того факта, что они обладают одним и тем же значением[259]. Считается, что веды не являются творением каких-либо лиц, ибо нет таких людей, которые были бы их авторами[260]. Освобожденные не имеют отношения к ведам, а неосвобожденные некомпетентные для такой работы[261]. Веды также не являются вечными, ибо они носят характер следствий. Буквы пропадают после того, как они произнесены. Когда мы говорим: "Это та же самая буква", – мы имеем в виду, что она принадлежит к тому же виду[262]. Только из того, что веды не являются персональными произведениями, мы еще не можем делать заключение, что они вечны, ибо и побег растения не является вечным, хотя он и не личного происхождения[263]. Их объекты сверхчувственны, несмотря на то, что даже в случае сверхчувственных объектов может иметь место интуиция при помощи универсальных форм, которые определяют характер бытия падартхи, или обозначенного словом объекта[264]. Хотя веды не имеют персонального авторства, их природная сила обозначать объекты сообщается аптами их ученикам[265]. Благодаря своему неперсональному авторству веды свободны от сомнений и разночтении и считаются всеми признанной достоверностью. Если бы достоверность вед зависела еще от чего-либо, они не были бы для нас авторитетными[266]. Капила в начале кальпы только напоминает об этом. Свидетельства священного писания испытываются и оживляются муктасами, или освобожденными, которые передают их другим. Если бы те, которые учат нас шастрам, не были просветленными пророками, а сами бы приняли шастры из вторых рук, то это было бы все равно, как если бы слепые учили слепых[267]. Мы принимаем изречения аптов за достоверные потому, что их авторитет установлен проверенной достоверностью их содержания в других областях познания, как аюрведа[268].
Санкхья знает, что существуют другие системы, которые исповедают то, что должно быть открыто, поэтому она считает, что нужно применять разум для того, чтобы определить, какие из канонов являются истинными и какие нет. Вачаспати говорит:
"Недействительность этих систем является следствием того, что они дают неразумные уверения, что они недостаточно обоснованны, что их утверждения противоречат законам логики, что они признаются млеччхасами и другими низшими классами"[269].
Анируддха цитирует по этому поводу стих из своей "Вритти":
"Огромные великаны не падают с неба только потому, что апта или другое компетентное лицо так говорит. Только изречение, подтверждаемое разумом, приемлемо для меня и других, подобных вам"[270].
Санкхья не хочет создать видимость новаторства тем, что она признает веды как средство познания. Как мы увидим, она отбрасывает многие старые догмы, а другие молчаливо игнорирует. Однако она никогда открыто не отвергает веды и только более решительно, чем другие, коренным образом подрывает их основы.
Прамана является модификацией буддхи, а достоверность или недостоверность этих модификаций можно проверить позднейшими модификациями, а не какой-либо ссылкой на внешние объекты. Объект иллюзорного познания не является несуществующим объектом, а только существующей единицей. Вода есть объект иллюзии воды, и если это иллюзорное познание противоречит познанию солнечных лучей, то это потому, что последние имеют своим объектом солнечные лучи[271]. Как достоверность, так и недостоверность познания принадлежат самому познанию[272]. Иногда говорят, что только шрути имеют самоочевидную достоверность (сватахпраманам), в то время как восприятие и логический вывод подвержены ошибкам и требуют подтверждения[273]. Критерием реальности является применимость (артхакрьякаритва). Кроме того, наше понимание относится к нашей аханкаре, или индивидуальной цели. Трудно иметь объективное познание мира, от нас не зависящего. Джива заключена в свое собственное изолированное сознание и не может достичь познания реальности, лежащей вне нас. Из этого следует, что всякое эмпирическое познание порочно в самом своем основании. Каждое познание, включающее пурушу, смешивает его с внутренним органом. Это потому, что когда тень буддхи падает на пурушу, последний кажется как бы обладающим познанием[274].
