Иногда причина, которая производит следствие непосредственно, называется карана и определяется как особая причина[233]. Согласно Кешава Мишре она является причиной par excellence234. Из всей совокупности причин основной причиной является та, которая производит следствие непосредственно[235]. В акте восприятия и познающий и объект познания необходимы, хотя главной причиной, или караной, является чувственный контакт. Нилакантха определяет карану как причину, без которой желаемое следствие не может быть произведено[236]. Палка гончара есть инструментальная причина кувшина. Палка в лесу не есть причина. Она становится причиной только тогда, когда употребляется для производства кувшина. Поэтому добавляется квалификация ее как "вьяпаравад". Новая ньяя идет еще дальше и утверждает, что карана есть не то, в чем заключается вьяпара, или действие, а само действие, которое является ближайшей причиной соответствующего следствия[237].
В поздней ньяйе следствие определяется как "нечто противоположное своему предшествующему отрицанию"[238]. Это положительный коррелат предшествующего отрицания. Сказать, что следствие имеет предшествующее несуществование, значит допустить, что оно имеет начало. Таково учение асаткарьяеада, или учение о том, что следствие не существует, пока оно не создано, учение, известное также как арамбхаеада, или теория нового начала. Следствие не предсуществует в причине, а производится заново. Это учение эпигенеза, или созидательного процесса реальности, которое заключается в том, что реальность развивается, создавая новые аспекты самой себя[239]. Некоторые буддисты отрицают, что следствие до того, как оно будет произведено, может определяться как существующее, не существующее или как то и другое. Ньяя защищает взгляд, что следствие не существует до своего создания причиной, и этот взгляд согласуется с учением ньяйи, что целое представляет собой нечто другое, чем части, из которых оно составляется[240]. Системы санкхья и веданта доказывают, что в следствии мы имеем осуществление предсуществовавших потенциальных возможностей. Согласно санкхье, действующая причина помогает процессу обнаружения. Наяйик критикует этот взгляд. Если ткань уже существует в нитях, то почему мы ее не видим? Нити – это не ткань, и мы не можем ткать нити. Не может служить аргументом соображение, что ткань есть невыявленное, так как невыявленность как раз и представляет собой проблему. Если выявление означает "отсутствие такой формы, которая могла бы восприниматься и быть способной к действию", тогда мы приходим к несуществованию следствия раньше действия причины. Нечто, что не существовало в особой форме, осуществляется благодаря действию причины[241]. Следствие отличается от причины по форме, потенции и положению. Кроме того, если теория санкхьи о тождестве следствия и причины верна, тогда из этой теории вытекало бы, что весь мир, рассматриваемый как продукт первозданной пракрити, был бы так же невоспринимаем, как и сама пракрити. Если следствие занимает то же место в пространстве, как и причина, то это потому, что следствие покоится, или имеет свое основание, в причине. Нет смысла отвергать взгляд, подтверждаемый фактами природы, что вещи заново производятся и разрушаются[242]. Мнение, что, когда молоко изменяется и становится творогом, имеет место только превращение, а не разрушение, – несостоятельно.
"Когда мы воспринимаем новую субстанцию, производимую новым переустройством, мы выводим из этого исчезновение или разрушение прежней субстанции"[243].
Разрушение составных частиц молока и их новое расположение приводят к возникновению творога. Наяйик согласен с тем, что полное разрушение прежней субстанции делает образование новой невозможным. Отсюда следует, что субстанция освобождается от своих прежних условий. Однако наяйик не склонен признать это открыто.
В трудах систем санкхья и веданта, содержащих различные теории причинной связи, взгляды ньяйи подвергаются критике. Здесь можно привести один пример этой критики из "Санкхья-карики"[244]. То, что не существует, не может быть произведено. Как бы мы ни старались, мы не можем синее превратить в желтое. Кроме того, материальная причина всегда соединена со следствием, как например масличные семена с маслом. Поскольку не может быть соединения с несуществующим, постольку следствие должно существовать в причине. Нельзя думать, что причина может произвести следствие, не связанное с ней. Если бы это было возможно, тогда любая причина могла бы производить любое следствие и не было бы никакой необходимости в том, чтобы определенное следствие производилось только определенной причиной[245]. Если говорят, что не связанная со своим следствием причина производит следствие благодаря присущей ей потенции[246], тогда, если эта потенция связана со следствием, это все равно, что сказать, что следствие предшествует причине; если же потенция не связана со следствием, тогда вопрос, почему определенное следствие производится определенной силой, неразрешим. Кроме того, поскольку причина и следствие имеют одну и ту же природу, то, если существует одно, должно существовать и другое. Санкхья и веданта настаивают, что, если следствие полностью отлично от причины, тогда не может быть никакого определенного принципа для того, чтобы их связывать. Наяйик говорит, что если бы следствие не отличалось от причины, то мы не могли бы различать их как причину и следствие. Оба эти взгляда содержат в себе истину, но с различных точек зрения.
Мы заключим этот раздел несколькими критическими замечаниями относительно взглядов ньяйи на причинность. Наяйик ставит ударение на предшествование причины следствию, которое. строго говоря, является предшествованием логическим, а не хронологическим. Солнце есть причина света, но оба – и причина и следствие одновременны. Реальная причина существует, пока существует следствие; существование же причины до или после следствия не необходимо. В интересах практики, а не истины наяйик преувеличивает значение момента предшествования (пурвабхава) в причине[247]. Анализ ньяйей предшествующих условий и изменения, которое превращает их в причину некоего следствия, носит искусственный характер. В тот момент, когда появляется единство условий, появляется и следствие. Если единства условий не получается, причина может существовать вечно, не производя следствия. Но никакая причина не существует, если она не производит следствия. Процесс изменения сам является следствием, и ничто другое не может называться следствием. Различение между элементами причины, моментом их объединения и моментом произведения следствия, является чисто идеальным[248]. Шанкара справедливо говорит, что мы не можем настаивать ни на предшествовании, ни на безусловности или неотделимости. Если причина и следствие представляют собой нераздельное единство (айютасиддха), тогда причина не всегда нуждается в предшествовании следствию. Вернее сказать, что причина и следствие являются двумя модусами вещи, чем сказать, что это две отдельные вещи, соединенные между собой неразрывно[249]. Это заключение подкрепляется и настойчивостью ньяйи в отношении самавайи, или присущности. Если причина и следствие связаны через присущность, тогда проще смотреть на них как на связанные друг с другом отношением тождества (тадатмья).
