Джессика склоняется над ограждением, опуская локти на перила.

— Тут все такое… яркое, — говорит она, оборачиваясь и смотря на меня поверх плеча.

— Мне нужно кое-что тебе сказать. — Я сразу ныряю в омут с головой, пока не передумал.

Джесс вопросительно задирает брови.

— Тот «рыцарь» из первого дистрикта… — Я мнусь, а потом выпаливаю: — Это мой старший брат.

Глаза Джесс комично распахиваются, рот округляется; теперь она стоит, выпрямившись, полностью развернувшись ко мне.

— Не может быть!

— Может, — вздыхаю я. — Он специально вызвался добровольцем. Он профи, Джесс. Как и я. И он тоже из Сопротивления, как и твой отец.

Джессика так долго молчит, что я начинаю сомневаться, слышала ли она вообще что-нибудь.

Наконец она вымученно улыбается, печально кривя губы на побледневшем лице.

— Тогда мои шансы выжить падают до нуля.

— Почему?

Теперь Джессика злится — ее щеки заливает румянец, руки сжимаются в кулаки.

— Да потому что! Вот скажи мне, кого ты выберешь, если придется выбирать, — меня или брата?

Она не должна, не должна спрашивать такое! Потому что я сам не знаю. И боюсь узнать ответ.

— Дело не в этом, — выдавливаю я сквозь зубы. — Неважно, кого предпочел бы я, важно, что предпочтет Дин. Он запросто может убить всех нас, вопрос — захочет ли. Понимаешь?

Джесс хмурит брови, но затем кивает.

— И что нам делать?

— Держись ближе ко мне и не давай никому себя запугать. И не верь никому, кроме меня.

— Обещаю.

Джессика резко пересекает балкон, в долю секунды сокращая расстояние между нами, обвивает руками мою шею и крепко меня целует. Так мы и вваливаемся внутрь, не обращая никакого внимания на окружающее. Завтра первый день наших тренировок, а сегодня… сегодня я буду заниматься любовью со своей девушкой.

Джесс медленно стягивает с моих плеч рубашку, пока я вожусь с молнией ее платья, пристроив голову ей на плечо и покрывая легкими поцелуями ее ключицу и шею, прихватывая губами кожу и лаская мочку уха. Джесс тихо вздыхает и склоняет голову набок, чтобы мне было удобнее. Хорошо, что она такая высокая и мне не приходится нагибаться. Наконец молния расходится, и я цепляю легкую ткань, которая с шелестом скользит на пол, оставляя Джесс в одном нижнем белье.

Я отступаю на шаг, чтобы полюбоваться. Она такая красивая, что у меня от нежности перехватывает дыхание.

— Ну что ты так смотришь? — Джесс смущенно улыбается и заводит руки за спину, чтобы расстегнуть лифчик.

— Как я смотрю? — хрипло спрашиваю я, чтобы отвлечься от резко ставших тесными брюк. Я торопливо расстегиваю пуговицу и спускаю их с бедер.

Джесс тихонько смеется.

Я опускаю глаза и понимаю, что совсем забыл про обувь, так что следующие несколько минут я сражаюсь с ботинками и носками. Главное — не забывать снять носки, так учил меня Дин, потому что нет существа более комичного, чем мужчина в трусах и носках. Разве что если носки с подтяжками, но такое я видел только на картинках.

Джесс берет меня за руку и ведет к кровати. Там мы избавляемся от остатков одежды, все это время не переставая целоваться. Я ласкаю грудь Джесс, легонько прищипывая соски, и она выгибается мне навстречу, кусая за нижнюю губу и постанывая. Ее рука змеей пробирается вниз и плотно обхватывает мой член, уверенно проводит вверх-вниз, оглаживает большим пальцем головку. В голове взрывается крохотный фейерверк наслаждения, а возбуждение мутит разум.

— Джесс, пожалуйста… — шепчу я, сам не зная, о чем прошу, и подаюсь навстречу умелым движениям ее кисти.

— Иди ко мне, — выдыхает она мне в рот.

Я оглаживаю тело Джесс, стремясь ощутить ее всю, раздвигаю пальцами влажные складки, задеваю клитор, и Джесс ахает. Терпеть уже нет сил, я пристраиваюсь между ее ног и вхожу, направляя себя одной рукой и другой удерживая свой вес, чтобы не раздавить ее.

Каждый раз это как впервые, и Джесс замирает подо мной, и я тоже не двигаюсь, чтобы дать ей привыкнуть. Но надолго меня не хватает, желание затмевает все, я толкаюсь раз, второй, третий, все сильнее и быстрее; Джесс подхватывает ритм, обвивает мою поясницу ногами и пришпоривает пятками, заставляя входить до упора.

— Сильнее, — требует она. — Сильнее…

В иное время я бы продержался дольше, доводя ее и себя до исступления, но сейчас мы будто доказываем друг другу — и всему миру, — что мы еще живы, что мы ходим и дышим, что наши тела полны сил и энергии.

В паху скапливается немыслимое напряжение, вот-вот накроет волной, и я поспешно довожу Джесс до пика рукой, ускоряюсь и срываюсь следом.

Я скатываюсь и ложусь на спину; в голове — ни одной мысли, только сладкое послевкусие наслаждения вспыхивает то тут, то там по всему телу. Джесс кладет голову мне на плечо, и так мы и засыпаем, обхватив друг друга руками, переплетясь ногами, в приятной неге и усталости.

Рано утром мы с Джессикой спускаемся на цокольный этаж, в помещения для тренировок. Войдя в огромный зал с полосами препятствий и секциями для обучения различным навыкам, уставленный стойками с оружием и другими предметами, я осматриваюсь, вспоминая имена других трибутов — оправившись от шока при виде лица Дина, я попросил Кроули прокрутить запись Жатвы еще раз. В основном меня интересовали добровольцы-профессионалы, они опаснее всего.

Профи скучковались возле секций боевки. И почему я не удивлен? Дин явно красуется: дерется на мечах со специальным помощником. Джо кидает дротики в расчерченный диск — она, конечно, не профессионал, но кое-что умеет, благодаря Эллен и Бобби. Трибуты из Дистрикта-2, Аластор и Абаддон, оккупировали секцию метания ножей — черт, я сам думал туда пойти! Парочка из пятого, Азазель и Руби, отрабатывают приемы рукопашного боя. Нет, нам точно в другую сторону.

— Идем, — говорю я Джесс, — поучимся выживать, чтобы не посрамить старину Каса.

Та фыркает, и мы направляемся в секцию по определению съедобных растений. Здесь никого нет, и все внимание инструктора уделено нам.

— Запомните, — говорит она, — вам могут попасться эти симпатичные ягодки. — Инструктор указывает на блюдце, на котором лежит горсть иссиня-черных блестящих ягод. — Но достаточно проглотить лишь одну — и умрете на месте. Морник — одно из самых ядовитых растений в Панеме.

Она продолжает говорить, а я слышу голос отца: «Морник чертовски похож на чернику и черную смородину, Сэм. Но отличить их довольно просто: черника растет низенькими кустиками, а у черной смородины совсем другие листья. И какой же вывод? Доверяй только тем ягодам, которые сорвал сам, иначе кто-нибудь особо умный подсунет тебе яд и убьет, даже не запачкав руки». Мне тогда было лет восемь, отец решил начать учить еще и меня. Это был единственный раз на моей памяти, когда Дин спорил с отцом — заявил, что достаточно одного профи, и он прекрасно справится, и не нужно втягивать в это меня. Отец наорал на него и загонял тренировками до изнеможения. Положение спас Бобби, резонно заявивший, что никто не станет посылать меня специально, но волю случая никто не отменял, и лучше, если я буду готов.

Забавно, я не помню, как отец и Дин помирились. Зато помню, как Дин учил меня разводить огонь при помощи кремня.

Я кошусь в сторону секции, где учат разводить костры. Там никого нет, кроме двух ребят из Дистрикта-3, яйцеголовые, как назвал их Кроули. Эш и Чарли, да, точно. Они пробуют запалить костер спичками: Эш подносит огонек к сложенным шалашиком сухим веточкам, а потом начинает дуть изо всех сил. Естественно, спичка гаснет. Я не выдерживаю.

— Я на минуту, — говорю я Джессике и подхожу к секции. — Не так. — Я присаживаюсь перед ветками на корточки, Эш отшатывается, а Чарли смотрит на меня с подозрением. — Дай покажу.

Я засовываю под ветки кусочек коры, поджигаю ее и осторожно дую. Постепенно огонь охватывает все сооружение, и я подкладываю ветки покрупнее.

— Вот так.

— Спасибо, — говорит Чарли и улыбается мне с искренним дружелюбием. Эш что-то бурчит себе под нос.