«Она опять меня учит!»

— А для кого прикажете петь? — с вызовом спросила Инна.

Даша зарделась, промолчала. Инна тоже почему-то смутилась и отвела глаза.

С вокзала Сережа вернулся победителем: он достал Буркаеву билет на сегодня на вечерний поезд, да еще — купейный вагой. Подобное мог только Сережа. Это признали все. От восхищения Даша, не вытерпев, обняла его:

— Вы — гигант!

Посему Сережа считал, что он вправе теперь заняться тем, что его со вчерашнего дня интересовало. Он присел к столу, за которым Буркаев что-то мозговал над схемами, склонился к нему и спросил:

— Как вчерашнее совещание? Быть нам с премией или без?

— А шут его знает! — откровенно признался Олег.

«Счастливчик! — позавидовал Сережа. — Это его, пожалуй, не очень-то и занимает. Что ему! Живет один, комната на одного, а если вздумается, так может поехать к матери в Зеленогорск».

Сережа уже собрался бежать к кому-нибудь дальше, но в дверь постучали, что вообще не практиковалось среди «своих», и в комнату вошел представитель главного заказчика.

— Разрешите?

Сережу точно ветром сдуло, он освободил гостю место.

Представитель главного заказчика, подойдя к столу, поздоровался за руку сначала с Буркаевым, а затем и с Сережей.

— Извините, что я прямо вот так, без предварительного звонка. Может, вы сейчас очень заняты, тогда я зайду в другой раз. Я ненадолго, отвлеку вас на минуточку.

— Да, пожалуйста! — Буркаев привстал, указав на освободившееся место напротив.

— Видите ли, меня вчера очень заинтересовало то, о чем докладывал Пекка Оттович. Возникло несколько вопросов. Хотелось бы кое-что уточнить. Вчера их не задал, чтобы не отвлекать всех участников совещания. Решил зайти к вам сегодня. — Он достал тетрадный листок. Сережа успел заглянуть: не менее десятка вопросов.

Если представитель главного заказчика явился без предварительного звонка, без договоренности, уже в конце рабочего дня пришел с вопросами в лабораторию, не дождавшись завтрашнего утра, — это что-то значило!

Как только гость ушел, Сережа помчался в лабораторию Лары Николаевны, где у него было много друзей, узнать, как они относятся ко вчерашнему сообщению Пекки Оттовича, а главное, не удастся ли выяснить еще что-то новенькое. До конца рабочей смены осталось двадцать минут, и еще кое-что можно успеть. В коридоре Сереже встретилась Гвыздя, которая уже «намылилась» домой.

В лаборатории Лары Николаевны все находились на рабочих местах. Но тоже чувствовалось: скоро конец рабочего дня. Некоторые из девочек-техников польской фиолетовой помадой подкрашивали губы, подправляли ресницы, накладывали на веки «тени», заглядывая в зеркальце, установленное в верхний выдвижной ящик стола, прикрытый наполовину. Его придерживали коленом. В случае чего можно быстро и незаметно задвинуть. Сережи они не опасались и поэтому продолжали заниматься своим делом.

Непосредственным начальником для них был их руководитель группы Семен Викторович Шмель, давний добрый Сережин приятель. Тоже, как и Сережа, слегка лысоватый. Но, как сказал профессор Бэмс: «За одного лысого двух нелысых дают!» Ходил он при подтяжках и в галстуке. Галстук куцый, словно обрезанный наполовину. Верхняя и средняя пуговицы на рубашке расстегнуты, в прорези просматривалась голубая майка.

Кроме прибора, который Семен Викторович разрабатывал, он, кажется, больше ничего и не замечал. Придешь — что-то перепаивает, подкручивает потенциометры, так увлечен, что даже лысина покрылась испариной. Сейчас хоть пляши рядом — все равно не заметит. Поэтому девушки-техники не боялись и его, — он их не видел.

Сережа подсел к нему, задал несколько вопросов, но медлительный Шмель не успел ответить, в комнату вошла Лара Николаевна. Девушки, безошибочно угадав по звукам шагов, что это идет она, успели каждая дружно шевельнуть ножкой и теперь сидели, оправляя юбочки, смахивая с них несуществующие соринки, потому что, если сделать вид, будто убираешь стол, — можешь получить замечание, что до окончания рабочего времени еще пятнадцать минут, можно убрать и после звонка, как это и положено, а если оправляешь юбочку, никто ничего не скажет.

— Сержик! — воскликнула Лара Николаевна, увидев Маврина. — Так кстати! Ты мне нужен.

Сережа проворно вскочил.

— Пожалуйста!

— Нет, в этом нет срочности. Можно и потом, когда ты будешь свободен.

— Я готов!

— Тогда пройдем ко мне в кабинет.

— Сержик, — певуче начала Лара Николаевна, когда они уселись возле стола друг против друга. — Я замечаю, что ты заходишь к нам в лабораторию, к нашим ребятам. Ты дружен с ними, и это замечательно.

Черепашка скребла по столу лапами, оставаясь на прежнем месте. Лара Николаевна потыкала в ее панцирь кончиком сигареты.

— Я хочу предложить тебе перейти к нам в лабораторию. Все, связанное с переводом, формальную сторону, я беру на себя.

От неожиданности Сережа не знал, что ответить.

— Я и не требую немедленного ответа, — поняв его замешательство, сказала Лара Николаевна. — Я знаю, что такие вещи не решаются в один час. Здесь надо основательно подумать. Подумай, а затем мне скажи. Я слышала, ты намерен вступить в жилкооператив. Поэтому такой переход для тебя просто выгоден.

— Вы уверены, что получите первую премию? — не утерпел Сережа, хотя и понимал, что такой вопрос несколько нетактичен.

— Дело даже не в ней. По внедрению нового прибора предстоят длительные командировки. А это тоже деньги. Повторяю, ты можешь не спешить с ответом, времени у нас еще предостаточно. Подумай!..

Приехав в Межциемс, Олег сдал в камеру хранения чемодан и сразу же направился на объект, где проходили натурные испытания. Как он и предполагал, прибор оказался исправен. Просто кто-то, случайно или в задумчивости, даже не заметив этого, крутанул на контрольном осциллографе ручку усиления, увеличив его во много раз и, соответственно, во столько же — размер индуцируемого на экране импульса, верхушка которого ушла за верхний край экрана. Любой человек, имеющий телевизор, по личному опыту знает: чем больше в телевизоре ручек, тем неудержимее тянет какую-нибудь повертеть, если даже изображение на экране просто великолепно. Тут какой-то странный закон. Поэтому одно из основных требований, которое должен обеспечить конструктор прибора, это, как говорят, «защита от дурака». Все ручки потенциометров желательно убирать внутрь прибора или хотя бы прикрыть крышкой.

Олег установил потенциометр в нужное положение, и контрольный импульс на экране осциллографа принял необходимые размеры и форму. И стоило из-за этого ехать!

Как раз в этот момент в помещение, где находился Олег, вбежал Родион Евгеньевич Новый, очевидно прослышав о приезде.

— Что это такое! — закричал он. — Ваш прибор не работает! Мы из-за него на три дня задерживаем испытания. Должны сидеть сложа руки! — Он, как всегда, был верен своему принципу: создать как можно больше шума.

— Почему же не работает?! — возразил Олег. — Взгляните на экран!.. Я к прибору еще не прикасался. Просто нужно установить усиление как следует… А если впредь будут еще подобного рода телеграммы, вы к нам больше не обращайтесь. Что это? Как понимать? — Олег передал ему полученную телеграмму.

— «Поздравляю Сухонина. Прибор не работает», — вслух прочитал Родион Евгеньевич. — Тут какая-то ошибка! — закричал он. — Я такой телеграммы не подавал! Там было «Подразделение Сухонина». Переврали! Честное слово! Сейчас проверим! Элеонора Ивановна!

В помещение вошла длинная и тонкая, как вязальная спица, уже не молодая женщина. Она работала инженером, но одновременно выполняла при Родионе Евгеньевиче функции своеобразного секретаря: записывала в специальную тетрадь тексты высылаемых телеграмм и получаемые на них ответы.

— Проверьте, пожалуйста, что мы там послали в институт Сухонину?

Элеонора Ивановна открыла тетрадь точно на нужной странице, словно держала ее заложенной пальцем. Показала запись Родиону Евгеньевичу и Олегу.