— Вопросов больше ни у кого нет? — спросил председательствующий, обращаясь ко всему залу, но с многозначительной улыбкой глядя на Буркаева.

И этой улыбкой, и формой вопроса он как бы вежливо напомнил ему: «Полноте, батенька, полноте, увлеклись. Бы и так всех изрядно подзадержали». И Буркаев, уловив это, извиняясь, закивал: «Да, да, действительно, увлекся. Виноват!»

— Тогда мы поблагодарим докладчика за сделанное очень интересное сообщение и перейдем к следующему вопросу нашей обширной программы.

Докладчик, по внешнему виду скромный, сдержанный человек, молча вытер испачканные мелом кончики пальцев, взглянул в сторону Буркаева и вышел из зала. Чуть замешкавшись, пригибаясь, Буркаев на цыпочках пробежал между рядами и выскочил следом.

— Простите, я хотел бы задать вам еще парочку вопросов, — торопливо начал Буркаев. — Я из Ленинграда. — Он назвал свой институт.

— Вы занимаетесь многоканальной связью?

— Да.

— Это не вы нам недавно звонили?

— Я…

— Ага. Я узнал вас по голосу. Очень приятно. Я Овчинников Семен Михайлович.

— Буркаев Олег Васильевич… Видите ли, в «Вестнике электроники» мы прочитали ваше сообщение вот об этой новой электронно-лучевой трубке.

— Ну, там было всего лишь несколько слов.

— Да. И нас она очень заинтересовала. Мы хотели бы попробовать вашу трубку в качестве электронного коммутатора.

Овчинников с любопытством глянул на Буркаева.

— Такого применения, честно говоря, мы… не предполагали.

— Тем более! — оживился Буркаев. — Надо попробовать! Вы представляете, что из этого может получиться? — Он достал из кармана программу конференции и принялся на обратной стороне программы рисовать блок-схему. — Резкое уменьшение габаритов прибора — раз. Низкое коммутируемое напряжение — два. — Буркаев загибал пальцы, Овчинников согласно кивал. — А теперь — самое главное. Как бы такую трубку нам у вас получить? Хотя бы одну штуку.

Овчинников усмехнулся.

— Не знаю…

— Нам хотя бы одну. Для начала.

— У нас всего-то две… Вы не представляете, сколько мы с ними хватили лиха! Изготовить в нашем институте такую трубку — это, наверно, все равно что в аптеке построить паровоз… Теперь мы на них молимся!

— Но…

— Это нереально. Даже, извините меня, несколько смешно.

— Нам хотя бы во временное пользование! Под расписку!

— От меня тут ничего не зависит. Вообще-то вам лучше всего пойти к нашему директору, академику Прищепкову. Он «отец» этой трубки. Но, к сожалению, он сейчас болен, в больнице. Придется идти к его заместителю Фаддею Максимовичу. Что ж, попробуйте.

Олег записал адрес института, уточнил, как туда удобнее добираться, договорился о пропуске. Расставшись с Овчинниковым, он прошелся по улице Горького, попытался — безуспешно — купить билет в Большой театр и поехал в гостиницу «Золотой колос».

Номер, в котором остановился Буркаев, был четырехместным. Четыре кровати стояли по углам комнаты. Двоих соседей Олег почти и не видел, они уходили рано и возвращались поздно вечером, а третий, массивный, коричневый от загара дядька в толстых, как у сталевара, брюках и таком же толстого сукна пиджаке, лежал на кровати поверх одеяла, скрестив на груди руки. Лицо покрывала соломенная шляпа. Дядька спал, сочно похрапывая. Спал он и первый день, когда Олег вселился в номер, спал и сегодня утром, когда Олег уходил. С посвистом всасывал в себя воздух, при этом живот его рос, рос, достигал громадных размеров, делалось тихо, дядька вроде бы к чему-то прислушивался, и шляпа тоже прислушивалась. Затем живот начинал опадать, дядька выдыхал — пю-тю-тю-у-у-у, — шляпа, вскочив на ребро, вежливо делала Олегу «мое почтеньице!». Дядька чавкал, будто обсасывал вкусную косточку. Секунды три длилась тишина. Половив что-то губами и не найдя, дядька вновь начинал засасывать воздух.

На этот раз, лишь только Олег раскрыл блокнот, дядька проснулся, посмотрел на Олега затуманенным взором и спросил:

— Гроши прислали?

— Какие гроши?

— Командировочные… Пришлють, никуда они не денутся, — и повалился на бок, не дожидаясь ответа. — А ты что, бороду снял? — из-под шляпы сонно спросил дядька.

— Какую бороду?! — ничего не мог понять Олег.

— Да это же другой, — пояснил дядьке вошедший в комнату второй жилец. — А тот, что был с бородкой, еще позавчера уехал.

— А-а.

Как выяснилось, дядьку срочно отправили в командировку, пообещав, что деньги переведут следом, но то ли кто забыл о нем, то ли что-то напутали, — одним словом, дядька лежал и ждал.

На этот раз он захрапел так, что стаканы, уставленные на стеклянном подносе в центре стола, задребезжали, как при корабельной вибрации.

Прихватив блокнот, Олег выскочил в коридор. Он пристроился возле журнального столика в маленьком фойе. Здесь было тоже не очень удобно, по коридору ходили, кто-то бежал торопливой рысцой, — эти ничего не замечали, кто-то в полосатой пижаме и с мыльницей в руках брел, лениво посвистывая, шаркая шлепанцами, — такие обязательно оборачивались на Олега. Но Олег увлекся и уже ничего не замечал. Рисовал блок-схему предполагаемого прибора и уже видел «живой» прибор, его основные контуры. И то, о чем не догадывался прежде. Олег потер ладони. Улыбаясь, смотрел на разрисованный лист. Применение в коммутаторе ЭЛТ вело не просто к улучшению известных показателей прибора, а позволяло обеспечить новое качество. Нужна трубка!

Размахивая блокнотом, Олег сбежал по лестнице. Телефон-автомат оказался не занят, с Ленинградом удалось соединиться сразу, начальник лаборатории Сухонин сам подошел к телефону.

Торопясь, Олег вкратце обо всем рассказал ему. Пекка Оттович слушал, не перебивал. У него была такая манера: что бы ему ни говорили, он всегда выслушивал до конца, давал человеку полностью выговориться и только после этого задавал вопрос или отвечал.

— Любопытно, — выслушав Олега, сказал Пекка Оттович, Помолчал и повторил: — Любопытно. — Так он говорил крайне редко.

— А что у вас? Как прошел техсовет?

— Бурно, — ответил Пекка Оттович. — Есть кое-что новенькое.

— Что? — насторожился Олег.

— Приедешь — узнаешь.

— Да не темни ты! Что?

— Потерпи… Трубка нужна…

Разговор закончился, но Олег не вышел из кабины. Опустив сразу несколько монет, он набрал другой номер. В трубке раздались глуховатые гудки. Олег прислушивался к ним. Но там, на другом конце провода, трубку почему-то не снимали.

Двухэтажное здание института напоминало загородный особняк. Располагалось оно в яблоневом саду, обнесенном высокой чугунной оградой. Прутья ее, как пики, метра на три вздымались вверх. Въездные ворота размером с футбольные крепились на четырехугольных гранитных колоннах. Взглянув на них, на толстую бронзовую доску с надписью «Институт стали», а ниже, аршинными буквами, — «АКАДЕМИЯ НАУК», Буркаев сник. При слове «академия» ему сразу же представились суровые лица и напудренные парики, как на старинных гравюрах. И показалось действительно очень уж странным, что Институт стали разрабатывает вакуумную электронно-лучевую трубку. Вот уж верно: паровоз в аптеке! Буркаев подумал, что сейчас начнется волокита с оформлением пропуска. Эти «академики» обязательно что-нибудь да напутают. Но, к его удивлению, пропуск оказался заказанным. Овчинников не забыл это сделать. И в приемной директора Буркаеву тоже не пришлось ждать. Секретарь сразу же доложила о нем заместителю директора и пригласила Олега: