Уиттен покачал головой.

— Вот те ребята, — он кивнул в сторону армейских офицеров, — думают, что Мансур и Д’Обиньи просто напорются на одну из наших поисковых команд. Они думают, что у тех вообще ума нет. — Он пожал плечами. — Возможно, они правы. Возможно, те двое просто хотят найти толпу людей побольше, и… — Он развел руки в характерном жесте.

Лиз попробовала куснуть свой тост, но, казалось, утратила вкусовые ощущения. Она хотела выйти к своей машине и уехать. Подвести черту под этим делом. Оставить его полиции и армии. Она сделала все, что могла.

Если не считать того, что, как она знала, кое-что еще оставалось. Все еще оставалась одна ниточка, незначительная, но, однако, логически обоснованная, которую следовало потянуть. Если бы родители Д’Обиньи думали, что у их дочери не было никаких связей с Восточной Англией, они, безусловно, так и сказали бы, независимо от того, что сказал Джулиан Ледуорд. И учитывая, что они очень немногое знали о жизни своей дочери после того, как она покинула дом, было вполне возможно, что такая связь была еще до того, как она покинула родительский дом. Что возвращало ее — и Лиз — обратно в школу и Гарт-Хаус.

Они миновали нескольких человек на берегу реки. Там были туристы, упакованные в пузатые куртки и пальто, была пара пожилых рыбаков, несущих вахту под своими зонтами, и была женщина в бирюзовой ветровке, тащившая вдоль тропинки престарелого лабрадора. Никто из них не обратил на Фараджа или Джин внимания.

Наконец показалась граница деревни Уэст-Форд. Первая дюжина домов у тропинки состояла из довольно новых коробок в псевдогеоргианском стиле. За ними река сужалась и проходила между отмечавшей границу кладбища стеной старых тисов на северной стороне и рощей буйных вечнозеленых растений, разделенной пополам общественной тропой, на южной стороне.

Джин и Фарадж были на южном берегу Лессер-Уз, и лестница с каменными ступенями привела их прямо в лес. Все было так, как Джин запомнила тем летом десять лет назад, когда это место было пронизано косыми лучами зеленого света и клубами гашишного дыма. В декабре, однако, магии было немного. Тропа была болотистой и замусоренной бутылками и обертками от еды, а деревья выглядели какими-то сырыми, насквозь промокшими.

За деревьями была деревенская площадка для крикета. Идя по тропе через лес, можно было подойти к черному ходу крикетного павильона.

Замок на задней двери был дешевым, как они отметили во время разведки тремя днями ранее, и вряд ли мог создать какие-либо проблемы.

Джин быстро открыла его кредитной карточкой, и, протиснувшись в полумрак с рюкзаками, они закрыли за собой дверь и плюхнулись на скамью.

Джин осмотрелась. Они были в какой-то раздевалке, свет в которую проникал через два маленьких, покрытых паутиной окна под потолком. Над деревянной скамьей вдоль стены была прибита доска с крючками, а в одном углу стояла тяжелая керамическая раковина. Дверь рядом с раковиной вела в туалет.

Она осторожно открыла дверь в переднюю часть павильона. Это было просторное помещение с деревянным полом, в наружной стене которого имелась запертая дверь и два ряда зеленых ставней, закрывавших окна, через которые игроки могли следить за игрой. На стене висела пара судейских пиджаков и несколько пыльных фотографий.

— Играй, играй, играй игру! — пробормотал Фарадж.

— Что?

— Просто из стихотворения, которое я учил в школе.

Джин непонимающе на него посмотрела:

— Мы должны устроить наблюдательный пункт. Может быть, просверлить дырку в ставнях.

Он покачал головой:

— Слишком опасно. И у нас нет инструментов для этого. — Взобравшись на стопку шезлонгов, он посмотрел в боковое окошко. — Попробуй отсюда.

Он спустился вниз, и она заняла его место. Через маленькое окошко она могла видеть северо-западный сектор площадки для крикета, вплоть до затуманенного дождем изгиба Террасы и «Джорджа и дракона». Фарадж исчез в задней комнате и возвратился с биноклем, который передал ей. Около дома номер один по Террасе стоял темно-красный «ягуар». Сквозь окна первого этажа она могла видеть высокую неподвижную фигуру. Неужели это он? — задумалась она. Человек, которого приговорили к смерти на другом краю света. К смерти вместе с семьей, как умерли многие невинные граждане в Ираке, Афганистане и других государствах.

Высокий человек отошел от окна, и Джин хотела уже опустить бинокль, когда внимание ее привлекла другая фигура на дороге. Человек в блеклом плаще вылез из черного автомобиля, чтобы размять руки и ноги.

— Там есть охрана, — прошептала она встревоженно. — Человек вылез из машины, и… да, еще один в автомобиле.

— Этого следовало ожидать, — кивнул Фарадж. — Нам придется подбираться к дому через сад на заднем дворе.

— Когда стемнеет, я проберусь туда из переулка, который идет между двумя домами. Мне нужно будет опустить устройство по ту сторону стены.

— Возможно, так мы всех их не убьем.

— Это единственный путь, который у нас есть, Фарадж.

— Дай мне подумать об этом. А ты переоденься. Сходишь за едой.

Она кивнула и пошла в заднюю комнату. Там она вымыла лицо и руки, используя потрескавшийся обмылок, который нашла в блюдце на раковине. Затем, нашарив сумку с туалетными принадлежностями, она вынула свой скудный запас косметики и выполнила полузабытый ритуал. Тонкий слой основы, легкие тени на веках и бледное прикосновение помады. Из рюкзака она достала один из пакетов с одеждой. Там был мягкий сиреневый кашемировый свитер, серые брюки и приталенная джинсовая куртка, все купленное в парижском универмаге. Когда она была готова, она осмотрела себя в зеркале, висевшем в раздевалке. Трансформация была потрясающей. Она нерешительно вышла и показалась Фараджу. Он кивнул и ничего не сказал, но какие-то неясные чувства отразились в его взгляде.

— Я подготовлю взрывное устройство, — сказал он. — Постарайся, чтобы тебя не заметили на выходе.

— Впусти меня, когда я постучу шесть раз. Любое другое число ударов — это не я или меня взяли.

— Понял. Иди.

Магазин в Уэст-Форде находился в начале Террасы. Когда Джин шла через дорогу, она увидела светловолосого молодого человека, не спеша спускавшегося по ступеням дома номер один. Похоже, что он, как и она, направлялся в магазин. Это, должно быть, сын того человека, подумала она с нехорошим предчувствием.

Она одернула себя. В долгосрочной перспективе то, что она сделает сегодня, спасет жизни. Последовательный тройной взрыв, в котором умрет британская семья, заставит Запад дважды подумать, прежде чем сыпать бомбы на тех, на чьи жизни ему плевать. Молодой человек должен будет отдать свою жизнь, как и все остальные.

Они подошли к магазину одновременно, и он вежливо отступил в сторону, пока она входила в дверь. Внутри, пока она набивала корзину хлебом, минеральной водой, фруктами, сыром, шоколадом и, для антуража, несколькими рождественскими открытками, она чувствовала, что молодой человек не сводит с нее глаз. Стрельнув в него глазами в проходе между стеллажами, она увидела, что он дружелюбно ей улыбнулся, и отвела взгляд. Она была готова убить его, но не могла заставить себя ему улыбаться. И почему, почему она думает, что знает его?

Сердце ее судорожно забилось, когда, подойдя к прилавку, она увидела свою фотографию на первой полосе «Дейли телеграф». Это был неудачный портрет, сделанный ее матерью три или четыре года назад. РАЗЫСКИВАЕТСЯ 23-ЛЕТНЯЯ ЖЕНЩИНА… Взяв газету и заставив себя не читать далее, она свернула ее так, чтобы фотографии оказались внутри.

— А дождь-то кончился, однако! — Это был тот самый молодой человек, оказавшийся теперь перед нею в очереди.

— Это верно, — сказала она невыразительно. — Но вот надолго ли?

Вопрос, как она и хотела, не требовал ответа, и он не стал отвечать, просто передвинулся вперед. Когда кассирша просканировала его чипсы и упаковку пива, он попросил, чтобы сумму записали на счет миссис Делвс.