— Выпендрёжник, — совершенно беззлобно поблагодарила я алхимика, делая глоток. — Терпкий привкус и лёгкий аромат цветов. Достал из своего погреба?

— Для тебя мне не жалко немного разорить свой дорогой и древний погреб.

— А про дорогой это ты специально уточнил, чтобы я в полной мере оценила твою жертвенную щедрость? — спросила, чуть склонив голову набок и с прищуром посмотрев на дамнанта.

— Разумеется, ты должна ценить то, что такой внимательный, умный и сильный проклятый достался именно тебе.

Стараясь не обращать внимания на то, как именно действовал и вёл себя Максимильян, я обратила свой взор на то, что сейчас было действительно важным, на того — Улька, который был занят тем, что пил с каким-то ведьмаком, осторожно вытаскивал у того из кармана что-то весьма тяжёлое.

— Он отлично справляется, но если продолжит и дальше столь отчаянно стараться, то колдуны его вмиг раскусят, — задумчиво заметил Макс. Он тоже внимательно следил за Ульком. Всё-таки теперь этот огневик стал моим рабом… помощником, что был в моей полной власти.

Как это странно было… иметь кого-то кто исполнял все твои приказы, но не нужно было платить ему зарплату и уволить было крайне сложно. Раб и прислуга совершенно разные профессии, учитывая, что один мог уволиться, а другой мог уйти, лишь умерев.

— Возможно, но он справится, особенно если ты перестанешь ему мешать, — я положила руку на плечо Макса и чуть сжала его, напоминая мужчине о нормах и приличиях.

— Какая внимательная, когда это не нужно, — пробурчал недовольный и явно обиженный Макс, надувая губы, будто ребёнок. Но растерев что-то жёлтое между указательным и большим пальцев, я увидела, как едва различимая дымка в разные стороны разошлась от тела одного из наёмников — маленького и невзрачного колдуна с чёрной остроконечной шляпой на голове.

Кстати о шляпе. Это была отличительная черта всех жителей Рогига — в наш официальный костюм, представляющий расу входила обязанность носит остроконечную шляпу — чёрного, зелёного или красного цвета, бархатный плащ и алую помаду для девушек и красный шарф для мужчин. Такая одежда помогала концентрировать магическую энергию, особенно на ранних этапах, когда ведьма или колдун только учились владеть своей силой.

Последний раз я надевала свой парадный костюм десять лет назад, когда проходила получала звание главы рода.

Как сейчас помню, это был ровно десять лет назад…

«Красный траурный костюм мешком висел на мне, чем несказанно всех раздражал и смешил — длинное в пол алое платье, оно было свободным и разлеталось от любого порыва ветра, облегая хрупкую, даже тощую фигуру. От сильного стресса моё лицо осунулось, сильно выделялись высокие скулы и нелепо смотрелись слишком большие, потускневшие от скорби глаза.

— Ромалия, совет прислал документы наследования собственности и звания твоего отца, — голос дамнанта звучал слишком далеко от меня, погружённой в океан собственной боли и одиночества.

Я слышала Максимильяна, но не обращала на него никакого внимания, лишь пялилась в одну точку, пытаясь осознать хоть что-то в этой жизни. Лишь два дня назад я узнала о гибели родителей, и лишь утром наблюдала за тем, как их прах ссыпали в две красивые, чёрные вазы и поставили в семейный склеп. Две ночи я провела в тщетных попытках вызвать Смерть на драку или хотя бы просто с ней поговорить. Но она попросту игнорировала меня или же не считала нужным отвечать.

— Эй, Ромалия, ты меня слышишь вообще? Тебе дали час на сборы, — я услышала щёлканье пальцев и лишь спустя несколько секунд заметила недовольное лицо дамнанта перед собой. В его глазах отражались злость и озабоченность моим бездействием.

— У меня горе и нет желания разбираться со всеми этими бумажными обязательствами.

— У тебя нет выбора, Ромалия, — громко фыркнул Макс и вновь внимательно уставился на меня. — Твой парадный костюм ведьмы, — мановением руки дамнант вызвал из моего шкафа платье в пол с длинным разрезом аж до середины бедра справой стороны, остроконечную шляпу в цвет и даже помаду, которая была обязательным завершающим элементом образа.

— Оставь меня в покое, — холодно приказала я, уставившись в стену позади алхимика. — Я просто хочу побыть одна. Без тебя!

— Слабая ведьма, — фыркнул Макс и его губы скривились в презрительной ухмылке. Он обхватил пальцами мой подбородок больно впиваясь в нежную плоть. В его глазах отражалась ненависть. Он просто ненавидел слабых и никчёмных личностей и я сейчас была именно такой.

— Убирайся, — теперь я шипела, отбрасывая хваткую конечность от своего лица, будто та была проказой или мерзким насекомым. — Пошёл вон из моего дома.

— Твоего? Милая, ты не вошла в права наследования и не являешься истинной главой рода. Это скорее мой дом, нежели твой.

Казалось, что издеваться надо мной было любимым занятием Макса. Сейчас он вёл себя как жестокий и изощрённый инквизитор, пытающийся причинить своей жертве как можно больше боли.

Сердце обливалось кровью, а в глазах застыли непролитые слёзы. Я не плакала даже когда узнала о смерти родителей, или когда их хоронили. Просто не могла, потому что чувство жалости к себе поглотило меня полностью. Я стала бледной тенью, белой молью, которая могла лишь ходить и сидеть, временами говорить. Мне было слишком тяжело и Макс это использовал против меня.

Но чем дольше он был здесь, тем сильнее я чувствовала… не боль или утрату, а злость, всепоглощающую ярость, что поднималась из потаённой глубины моей силы.

— Ты не заслужила носить фамилию Шарперо — слабая, жалкая девчонка, как и твой отец, что погиб как трус.

И тут я не выдержала. Внутри меня будто что-то взорвалось, лопнуло, опаляя своим содержимым внутренности.

Я закричала, выпуская наружу все свои эмоции и направляя их на одного Макса. Металл впивался в его тело, сращивался с костями и внутренностями, причиняя боль, которую он заставлял вновь и вновь чувствовать меня.

Но всё проходило будто сквозь проклятого. Он лишь отмахивался от моих сил, будто они ничего не значили.

— Дерись как мужчина! — внезапно я перешла на новый крик, но теперь он был направлен на Макса. — Дерись! Не смей меня игнорировать! — я практически визжала, подбегая к мужчине и начав колотить его руками и ногами, без какой либо стратегии, лишь удары. А он и не пытался защититься, лишь терпеть, а спустя минуту истерики крепко прижал к себе и зашептал: «Наконец-то, я уж думал никогда не проорёшься. Я теперь умойся и пошли делать из тебя главу рода».

В суд я пришла новым человеком — высокомерной, холодной и расчётливой, а ещё я заставила считаться с собой, даже когда просто проходила инициацию.

— Руку, — потребовал статный, седовласый мужчина.

— Руку, пожалуйста. Уважение — ключ к сердцу человека, — напомнила я судье, заставив того резко вскинуть брови и удивлённо уставиться на меня. Естественно, когда-то просто молчаливая девушка из семьи Шарперо, роза, что была такой хрупкой обрела колючие, ядовитые шипы.

— Мисс Шарперо, подайте вашу тонкую конечность и положите её на камень, — то ли язвил, то ли просто издевался второй судья. Я сделала как меня просили и погрузилась в цепочку воспоминаний, которые закружились вокруг, они были в моей голове, перед глазами и от их калейдоскопа даже начало подташнивать. Я видела множества лиц, что летали вокруг, впитывались в меня и заставляли дрожать, сцепив зубы вместе.

Инициация заключалась в том, чтобы напомнить потенциальному главе рода обо всех ошибках и удачах его семейства.

Я чувствовала боль убийств, множества смертей, которые пережили мои предки — их резали, поджигали, истязали, будто они были куском мяса, неживыми и немёртвыми, как зомби.

Крик вырвался из моего горла, кровь стучала в висках, а глаза затуманились от боли, что впитывалась в моё тело, будто дорогой парфюм. Судороги заставили упасть на колени и биться руками и ногами о холодный, твёрдый камень. Сотни жизней, тысяча лет управления и сотни тысяч смертей всех ответвлений нашего семейного дерева.