Он молчал, но напряжение заметно спадало. Дыхание его выровнялось, а паника, которая накрывала вечно-невозмутимого Лита после моих сообщений, прошла вовсе.

— Спасибо тебе, за понимание, — спустя целую вечность, ответил он шёпотом. — Просто Рио, это вся моя семья…

Так мы просидели довольно долго, молча слушая тишину. Честно говоря, мне и самой сейчас было не лучше чем Литу, но оставить его в таком состоянии просто не могла.

Уже глубокой ночью, лёжа в своей кровати, я снова не могла уснуть, вспоминая события сегодняшнего дня. Перед глазами постоянно вставал образ привязанного к кровати Рио, и от этого меня саму начинало слегка потряхивать.

Я должна его вытащить. Теперь уже просто обязана!

Сидя на высоком стуле в палате Рио, я записывала показания приборов. Кстати говоря, мой пациент стремительно шёл на поправку. Благодаря хорошему питанию и витаминам он заметно прибавил в весе и уже не напоминал скелет обтянутый кожей.

За прошедшую с его клинической смерти неделю, мне удалось добиться очень многого. Во-первых, его больше не привязывали. Правда при этом всем, кто был вхож в его палату, выдали дротики с сильным снотворным, на тот случай, если вдруг он начнёт буянить. А во-вторых, я знала, что Рио в сознании, но принципиально не открывает глаза.

Сейчас он был похож на спящего ангела. И без всей своей самоуверенности и надменности стал казаться мне более живым (даже в таком состоянии), более близким.

И вот, в очередной раз изобразив глубокую задумчивость и прикрыв лицо рукой, я закрыла глаза, и сосредоточилась.

«Рио!» — мысленно позвала я, направляя небольшой энергетический импульс в сторону этого притворщика. — «Ответь мне».

А в ответ никакой реакции, даже самой мизерной.

Возникало впечатление, что я пытаюсь докричаться до него через тройной стеклопакет и две бетонные стены. И такой эффект был абсолютно у каждой моей попытки выйти на контакт.

Вспоминая все наставления учителя, я снова сосредоточилась и, прикрыв глаза, посмотрела на мир, как на энергию. Аура Рио в этом видении окружающего пространства была в точности такой, как и моя — золотистой с красными разводами, но сейчас показалась мне какой-то тусклой и потрепанной. Мысленно соорудив небольшую нить из чистой энергии огня, я направила её к Эверио.

По словам Тамира, энергии родственных стихий должны легко войти в контакт, и тогда установится какая-то там связь, а достучаться до нашего гордеца станет проще.

Когда эта полупрозрачная красноватая ниточка достигла головы пациента, меня вдруг ослепила вспышка, напоминающая беззвучный взрыв. Резко открыв глаза, я поняла, что её можно было увидеть только на энергетическом уровне, в реале же никаких изменений не произошло. Все приборы работали нормально, и только сердце Эверио забилось быстрее.

Снова закрыв глаза, я увидела, что нить, которую посылала Рио, успешно слилась с его энергетическим полем, образуя странную связь. Она как будто привязывала нас к друг другу.

«Эверио!» — снова позвала я мысленно, но ответом мне была полная тишина.

Вот упёртый! Ну зачем ставить такую защиту на своё сознание? А ответа могло быть только два: или он слишком дорожит собственными мыслями, или ему есть что скрывать. И почему-то второй вариант казался мне более правдоподобным.

— Может ты, всё-таки, откроешь глаза? — сказала я вслух, обращаясь к пленнику. Если честно, его чрезмерное упрямство и явное нежелание отвечать на мои мысленные призывы, сильно бесили. И мне стоило больших усилий сдерживать себя в руках и не показывать собственного жуткого раздражения.

Его рука слегка дёрнулась. Значит, слышит. Что ж… если не желает идти на мысленный контакт, то придётся выводить его на обычный.

— Пойми, тебе гораздо выгоднее с нами сотрудничать, — продолжила я, тем же официальным тоном. — Разве тебе ни капли не дорога твоя жизнь?

Видимо, теперь он основательно держал себя в руках, потому что реакции на мои слова не было ни какой.

«Твою ж мать, Рио, напомни мне высказать тебе всё, когда мы тебя вытащим!» — раздражённо подумала я, искренне желая кинуть в него чем-нибудь тяжёлым.

Ну, вот что ещё нужно? Стихии совпадают, энергетическая связь есть, но пробиться в его сознание я по-прежнему не могу. Хотя… прекрасно чувствую, что эта сволочь сейчас ухмыляется, видимо переваривая мои слова, относительно ценности его жизни.

— Если откроешь глаза, получишь возможность свободно передвигаться по палате, и даже принять душ. Есть сам сможешь… Разве тебе не нравиться такая перспектива? — не унималась я.

А вместо ответа ощутила, что Рио задумался. Не было в его чувствах никаких сильных эмоций, лишь простой холодный расчёт.

— Конечно, если тебе нравиться изображать овощ… можешь не соглашаться. Давай так, думай до завтрашнего вечера. Если ты не откроешь глаза, мы просто опять привяжем тебя к кровати и продолжим пичкать психотропными средствами. Будем искать подходящий препарат, и опробовать на тебе каждый, пока ты либо ни заговоришь, либо ни умрёшь.

Он слегка дёрнул головой. Судя по всему, моя тирада всё-таки вывела его из равновесия.

Может, это и было слишком с моей стороны, но его эмоциональная ухмылка попросту вывела меня из себя. Ладно, что сделано, то сделано. Исправлять что-то поздно. И остаётся только надеяться на то, что здравый смысл у него всё-таки сработает.

Добравшись вечером домой, я первым делом связалась с Тамиром. Сейчас он был единственным, кто мог спокойно выносить мои нервные срывы, которые стали случаться гораздо чаще. Странно, но до начала этой операции я даже не представляла, что могу попросту не выдержать… сломаться. У меня не было даже мысли, что моя нервная система окажется не готовой к подобным испытаниям. И лишь теперь стало ясно, что если в ближайшее время мы не вытащим Рио, то моему психическому здоровью придёт конец.

— Я не могу пробиться! — эмоционально жаловалась я учителю. — Он реагирует на слова, но на мысленный контакт не идёт. Связь стихий установилась, но без толку!

— Не нервничай, — успокаивал он меня. — Если реагирует на слова, значит необходимо дать ему понять, что пора снимать защиту. Нужно чтобы он сам стал стремиться выйти на контакт. Пойми, он прекрасно видит и чувствует твою энергию, просто пока не готов тебе довериться. Поверь мне, мысли Рио эта такие потёмки, такая безумная смесь хауса и гармонии, что даже мне всегда было сложно заглядывать в его сознание. Хоть мы и держали постоянный мысленный контакт, я предпочитал использовать его только для общения, стараясь не заходить за черту, где Рио никак не мог навести порядок.

— Ладно, я попробую, — сказала, опуская голову. Хоть мне самой эта попытка и казалась бессмысленной. Если честно, я уже почти сдалась, ведь сил бороться практически не осталось.

На этом связь оборвалась, и я осталась сидеть на диване, сжимая в руках спутниковый телефон, и глядя куда-то на стену совершенно пустым взглядом.

— Тебя что-то тревожит? — осторожно спросил, сидящий рядом Арти.

Сейчас здесь, в этом городе, да и во всей этой идиотской ситуации, он стал для меня своеобразной отдушиной, и когда по вечерам я разбитая возвращалась в домой, предпочитал по возможности от меня не отходить. Удивительно, но несмотря на то, что в дикой опасности находился его родной брат, именно Арти лучше других удавалось сохранять хладнокровие и полное спокойствие, в отличие от нервного и срывающегося на всех Лита. Его молчаливая поддержка действовала на меня лучше любого успокоительного. Наверно Арти подсознательно чувствовал, что нужен мне, поэтому и старался как можно чаще находиться рядом.

— Меня постоянно что-то тревожит. А голове крутятся тысячи мыслей, миллион предположений, но нет ни одной здравой идеи! — выпалила я, подтягивая коленки к груди. — Арти, я так устала от этого маскарада, от постоянного нервного напряжения, от всего этого вранья…