Я с силой ударила по кирпичам. Потом ещё раз и ещё. Представляла, что бью её руками, ногами, пару раз даже двинула головой. Никакого эффекта.

— Ты бы хоть предупредил, что придётся её рушить. Я бы тогда может кладку поменьше сделала, когда её возводила, — пожаловалась я Тамиру.

— Соберись с силами! Я знаю, что ты сможешь! Давай. Сделай три глубоких вдоха и ударь. Я верю в тебя, и ты должна в себя поверить.

Под чутким руководством моего наставника я постаралась сосредоточиться. Теперь явно представила, как выставляю вперёд руку и бью по стене, но не рукой, а энергией, которую мне удалось собрать по крупицам. И вдруг, стена пала. Рассыпалась от одного единственного удара.

В тот же момент я почувствовала вспышку в голове, как при первой встрече с Тамиром, только свет был гораздо ярче, а боль сильнее. По организму прошла волна слабости, и… наступила темнота.

На следующее утро я проснулась я от звонка будильника, как обычно в шесть, и далеко не сразу вспомнила, как именно отправилась накануне на покой, правда чувствовала себя не в пример лучше. Тамир уже ждал меня на поляне, давая знак приступать к «зарядке», как я про себя называла это издевательство над моим организмом. А когда после завтрака в очередной раз попыталась собрать в кучу энергию, то с большим удивлением поняла, что у меня получается!

Она поддавалась мне! С лёгкостью откликалась на мысленные призывы, и уже через час я держала в своих ладонях маленький энергетический шар бледно-голубого цвета! И чуть ли ни лопалась от счастья. А Тамир стоял в стороне и молча ухмылялся.

Остаток дня я занималась тем, что создавала энергетические шарики разных размеров, а потом растворяла их в своих ладонях.

— Ты сегодня показала себя молодцом, — сказал мой наставник за ужином. — Я, честно говоря, сам до конца не верил, что у нас получиться. Но ты смогла, не только снять мощнейший блок со своей энергии, но и концентрировать её в сферу. Это огромное достижение. И с завтрашнего дня мы продолжим обучение в другом направлении. А сегодня… В общем, если хочешь, можешь позвонить домой.

— Так здесь же нет ни одного места, где бы ловила сеть… — я устало взглянула на Тамира, мысленно посылая его куда подальше вместе с его разрешением.

— В этом ты права, — он сочувственно на меня посмотрел, но вдруг улыбнулся и продолжил: — Только… в кабинете есть спутниковый телефон. И я разрешаю тебе им воспользоваться. Только одно ограничение — разговоры не должны превышать десяти минут в день.

Повисла тишина, в которой до меня медленно стало доходить, что теперь я буду иметь возможность связываться с родителями… И Нику позвоню! И подругам! И сообразив, что всё это действительно правда, я тут же соскочила со стула и ринулась к выходу. Но возле самой двери меня остановил голос Тамира:

— Не забывай… о правилах, — сказал он мне вслед.

— О них забудешь… как же? — хмыкнула я и скрылась за дверью.

Искомый аппарат обнаружился на письменном столе Тамира. Он представлял собой массивную телефонную трубку довольно странного вида. Я схватила её с такой дикой жадностью, будто от неё зависела вся моя будущая жизнь.

За спиной послышались шаги.

— Ты хоть раз пользовалась спутниковым телефоном? — с издёвкой в голосе спросил Тамир.

— Знаешь, пока не приходилось, но я думаю, что разберусь, — ответила, вертя в руках эту странную штуковину.

— Как скажешь, только не забудь нажать сначала вот эту кнопочку, а потом, когда программа загрузиться и сбоку загорится зелёный значок, можешь набирать номер.

— Спасибо за объяснения. Я бы как-нибудь сообразила.

— Верю. Просто хорошая техника… Жалко ломать, — и с этими совами он вышел из кабинета.

Разговор с мамой прошёл неоднозначно. Да, она очень волновалась и была невероятно рада меня слышать. Но… я слишком не любила ложь, попросту неумела врать, а в этот раз поведать ей правду просто не имела права. Пришлось сказать, что я потеряла телефон, поэтому и звоню с неизвестного номера. Правда когда я заверяла её, что у меня всё прекрасно… она всё же заметила напряжение в моём голосе и даже попыталась выспросить, на самом деле ли всё в порядке. Но… что я могла ей ответить?

Беседа с родительницей заняла больше времени, чем я рассчитывала, и поэтому на разговор с Ником осталось всего несколько минут. Не скажу, что он рад был меня слышать, — всё-таки при нашей последней беседе мы с ним поругались. Но… Ник никогда не умел долго обижаться. Вот и в этот раз мы помирились довольно быстро. Он рассказал, что его бесконечные командировки, наконец, принесли свои плоды и теперь высоким руководством ему оказалась дарована должность директора местного филиала фирмы, в которой он работал. Конечно я была за него очень рада… да вот только мне хотелось поговорить о нас, а не о его замечательной работе. Да только… времени оказалось катастрофически мало.

Отведённые Тамиром десять минут закончились слишком быстро… мы даже не успели попрощаться. Вернувшись на кухню, я попыталась доесть остывшую картошку, оставленную в моей тарелке, но мыслей в голове было так много, что кусок в горло не лез.

Как же отвратительно получается, что я вынуждена врать своим любимым. А они всерьёз думают, что я еду во Владивосток… Переживают. Но, что было бы, скажи я им правду? Поняли бы они меня? Отпустили бы? Да и не могла я им ничего рассказать.

Да ещё Ник… Он на меня обижен, это чувствуется. Ещё бы, сначала нагрубила, а потом почти неделю не выходила на связь. А ведь раньше ни дня не было, чтобы мы не созванивались.

— Может, хватит мучить еду? — услышала я голос Тамира и, подняв глаза, наткнулась на его озадаченный взгляд. — Наверно не стоило тебе звонить родным — ты теперь сама не своя.

— Нет… Ты не прав. Я просто… по ним скучаю.

— Да, понимаю, — хмыкнул Тамир, виновато опуская глаза. — Я вырвал тебя из твоей обычной жизни и окунул в омут неизведанного. Обрёк на жизнь среди врагов, — он глубоко вздохнул. — Не думай, что я не понимаю твоей грусти, просто по-другому было нельзя.

— Да понятно, — может грубее, чем надо отозвалась я. — Пожалуй, пойду, прилягу. Сегодня был трудный день.

— Конечно… Иди, — как-то отрешённо отозвался он и, может, мне показалось, но после моего ухода с кухни послышался звон — разбилась какая-то ваза. Значит, так мой учитель борется с плохим настроением? И он ещё говорит мне о самоконтроле?

Глава 4. Дебри знаний

Прошла неделя моего пребывания в Доме Солнца, а точнее, в доме Тамира, так как за периметр его владений я старалась не выходить. Теперь наши занятия стали куда более интересными, но и выматывали гораздо сильнее, и морально, и физически. Я уже привыкла каждый день начинать с силовых упражнений, а постоянный контроль эмоций стал моей маленькой идеей «фикс».

А всё началось с того, что на утро после того первого разговора по телефону я проснулась с отвратительным настроением и, пробегая свою ежедневную дистанцию до вершины, споткнулась о корень какого-то дерева и растелилась на камнях. От боли и обиды на себя и весь свет со злостью двинула кулаком по большому камню, который от этого лёгкого удара тут же разлетелся на миллиарды мелких кусочков. Некоторые из них, кстати, долетели до дома Тамира, разбив два окна на втором этаже. Судя по всему в спальне Тарши — хм, надеюсь, она не узнает.

Меня же осколки не задели совсем — по утверждению учителя, сказалась защита собственного энергетического поля. Но не это было самым удивительным, ведь оказалось, что всего один неосторожный удар, подкреплённый эмоциями, может произвести эффект приличной гранаты. Вот после этого я стала отчётливо понимать, зачем стоит учиться самоконтролю… и была готова работать над собой.

Помимо ежедневных занятий, Тамир нагрузил меня кучей книг, в которых описывались разные способы использования энергии. Оказывается эта сила, которая то и дело вырывалась наружу, была способна не только разрушать, но и защищать, создавать и преобразовывать предметы.