— Я так за тебя боялась, — прошептала Миримэ и расплакалась. Всё, что было между ними: отчуждение, непонимание — всё исчезло в этот миг. — И зачем ты поехал?

— Ты же меня знаешь, — вздохнул Анриэл. Эрэль искоса взглянула на него с Миримэ, улыбнулась и отвернулась, сделав вид, что занята лекарствами. — А ещё мне казалось… — эльф резко умолк, чуть покраснел и отвёл глаза. Прямо как две тысячи с лишним лет назад. — Мне казалось, что ты тогда не была рада меня видеть.

Миримэ возмущённо взглянула на него, и глаза эльфийки гневно сверкнули.

— Какой же ты всё-таки глупый, — но не отстранилась, не ушла, а лишь снова обняла эльду. Эрэль пробормотала что-то подозрительно похожее на: «А я говорила». — Хотя сама тоже хороша… Не смогла тебя понять, не захотела.

— Меня и нельзя было понять, — Анриэл отстранился и серьёзно посмотрел на эльфийку. — Я был не прав.

Миримэ вздохнула и больше не сказала ни слова. Но Анриэл видел, что её взгляд потеплел. «Простила?..»

— Тебе нужно отдохнуть, — произнесла, опомнившись, эльфийка, и эльда улыбнулся ей. — Просто постарайся уснуть.

Анриэл закрыл глаза и вскоре действительно уснул. Кошмары, которые снились ему в последнее время, отступили. Эльфу раньше часто виделась недавно отгремевшая война Кольца, снилось, что он теряет своих детей в сражениях, и эти сны были слишком реальны. Эльда переживал из-за дочери, из-за ссоры с женой и старшим сыном, который тоже много раз пытался поговорить с Анриэлом и убедить его в неправоте. Эльф к Кэльдару, разумеется, не прислушался, о чём сейчас и жалел. Но теперь он понимал его и в полной мере осознал, что был неправ по отношению к Моргомиру, что слишком сильно осуждал бывшего назгула. А сам был ничем не лучше. «Я знаю, что буду делать».

И впервые за последнее время Анриэл смог заснуть спокойно.

***

Моргомир и раньше чувствовал, что не все эльфы Ривенделла доверяют ему. На фоне проблем с Анриэлом их недоверие казалось малозаметным и незначительным, но теперь он осознал его масштабы. Эльфы встретили его недоверчивыми взглядами и молчанием. Моргомир готов был поклясться, что слышал, как кто-то шепнул: “Он же специально это сделал. В доверие вкрадывается. Как будто Анриэл даст разрешение на брак, хах”. Даже Кэльдар, вечно видевший всё лучшее в других Кэльдар, был ошеломлён и подавлен, отводил глаза, будто тоже поверил наветам.

— Не верите? — Моргомир обвёл молчащих эльдар усталым взглядом потемневших глаз. — Может быть, думаете, что я сделал это ради того, чтобы заслужить прощение Анриэла? — полуэльф слишком хорошо знал, о чём сейчас размышляют жители Ривенделла, потому что на их месте он сам бы думал об этом. — Чтобы он разрешил нам с Арименэль пожениться?

Эльфы всё так же молчали, всё так же не поднимали взгляды и не могли выговорить ни единого слова. Моргомир невольно поймал себя на мысли, что он действительно мог бы так поступить. Раньше, когда все его принципы, все представления о милосердии, сострадании и простой любви были утеряны, когда надежды не было и хотелось лишь побыстрее умереть. Но потом появилась звёздочка, и… Нет, она не изменила его. Нельзя изменить кого-то, можно лишь помочь измениться, подарить ту самую исчезнувшую надежду. Полюбить.

Моргомир помнил, как сначала он злился — на себя, на Арименэль, на Саурона и на всех эльфов Ривенделла. Злился из-за того, что он оказался в этой долине, что Властелин направил именно его сражаться с эльдар, что встреча с какой-то обычной эльфийкой так на него подействовала и заставила чему-то странному, лёгкому, светлому очнуться в глубине души. Злился, что все его убеждения рушились на глазах, что всё чаще вспоминалось прошлое и не доставляло привычной боли, что он сам не внушал особого страха той девушке. Злился из-за того, что открыл душу, что поверил ей. Из-за того, что действительно смог назвать её подругой. Из-за того, что она оказалась ему не подругой. Но это всё не по-настоящему. Он просто не хотел осознавать, что уже не хочет возвращаться на службу Саурону, что его душа стремится к другой стороне. И что он действительно полюбил Арименэль, как и она полюбила его. Он не хотел в это верить. Моргомир с радостью осознал, что всё было правдой. И сейчас…

— Я не могу сказать, что у нас хорошие отношения с Анриэлом, — полуэльф обвёл серьёзным взглядом эльфов. — Но я бы никогда не бросил его там. Потому что он жив и, поглоти вас Тьма, достоин этой жизни, как и все. Анриэл любит свою семью, а родные любят его.

Мэлнилитон отвернулся, плечи у него чуть подрагивали. Кэльдар поднял голову и с благодарностью взглянул на полуэльфа, а другие эльфы зашептались, и неуверенные улыбки появились на их лицах. Откуда-то выскользнула Арименэль и без всяких слов обняла Моргомира.

— Я скучал, — выдохнул бывший назгул, прижимая к себе девушку. Эллет лишь посмотрела на него; в её глазах сверкнули слёзы, но она улыбнулась.

— Я тоже. Очень, — и тихо-тихо прошептала: — Спасибо за отца, — и ещё тише: — Я верила… — она так и не договорила, лишь уткнулась лицом в плечо любимого, перебирая чёрные пряди волос.

— Что с Анриэлом? — через некоторое время поинтересовался Моргомир. — Орочий клинок отравлен не был?

— Нет, слава Валар, — вместо Арименэль отозвался Кэльдар, до этого безмолвно сидящий в сторонке и старающийся даже не смотреть на полуэльфа и сестру. — Отец должен скоро очнуться, так Эрэль и Владыка Элронд сказали.

И снова повисла тишина. Эльфы, ощущая себя очень неловко, извинялись и быстро куда-то уходили. Ушёл и Кэльдар, предварительно бросив виноватый взгляд на Моргомира, а после за братом последовал Мэлнилитон. Но перед этим он долго-долго, очень странно и как-то грустно смотрел на сестру, стоящую возле бывшего назгула, и на самого полуэльфа. Затем подошёл и тихо произнёс, смотря Моргомиру прямо в глаза:

— Спасибо, — но после этого он будто вспомнил о чём-то и, резко развернувшись, торопливо направился вслед за Кэльдаром.

***

Анриэл с улыбкой слушал постоянно перебивающих друг друга сыновей. Кэльдар весело спорил о чём-то с необыкновенно разговорчивым сейчас Мэлнилитоном, и эта болтовня эльде совершенно не надоедала. Эльфу нравилось сейчас всё: и необыкновенно солнечная погода за окном, и расцветающие деревья, и беспрерывные разговоры сыновей, и даже горьковатый запах лекарств, который не рассеять свежему ветру с улицы.

Анриэл раньше не любил этого, Анриэлу раньше это казалось преглупыми мелочами, не стоящими внимания. Анриэл настолько погрузился в извечную тревогу, что не замечал главного. Анриэл настолько запутался в своих предубеждениях, что не мог увидеть любовь.

Но сейчас он взглянул на мир по-другому и понял ценность каждого мгновения. И то, как важно быть рядом с близкими.

Дверь шумно распахнулась, и в комнату влетела радостная Арименэль. Кэльдар с Мэлнилитоном вмиг умолкли и с улыбками взглянули на то, как девушка обнимает отца.

— Ada! — Анриэл невольно вздрогнул: как давно дочка не называла его так. — Я так рада, что с тобой всё хорошо!

Эльф чуть отстранился и взглянул с лёгким неверием на дочь. Но на её лице не было ни тени обиды, лишь искренняя радость. У Анриэла сжалось сердце — надо же, а дочь уже простила его.

Эльда перевёл взгляд на вставшего рядом Моргомира. Тот серьёзно посмотрел Анриэлу в глаза, и эльф невольно отвёл взор в сторону. Ну надо же, даже враги оказываются благороднее. Да и какие враги? Всё давно в прошлом, а повторять былые ошибки Анриэл не желал, как и мешать счастью дочери. Анриэл увидел, как Моргомир с Арименэль переглянулись, и у эльфа вновь сжалось сердце — от осознания, сколько же всего он натворил. И как только вбил себе в голову, что сможет помешать любви?..

Анриэл с некоторым трудом поднялся, не обращая внимание на встревоженные возгласы сыновей. Он знал, что ему нужно сделать. Эльф взял дочь за руку, перевёл взгляд на бывшего назгула и медленно произнёс:

— Я благословляю ваш союз, — Анриэл вложил ладонь ошеломлённой Арименэль в руку не менее удивлённого Моргомира. — Будьте счастливы.