– В Ангбанд! – скомандовал Вала.

Огненные вихри сомкнулись вокруг них, и всё погрузилось под землю.

– Эт-то ещё что? – испуганно спросил Хэннер, глядя в окно. Из-под земли поднимались оранжевые жгуты, похожие на тонкие смерчи из чистого пламени.

– Не волнуйся, – спокойно сказал Карвир, прикуривая, и присел на подоконник. – Это, кажется, балроги. Они ведь за ними пошли.

– А мне ничего не сказали, – нахмурился маленький майа.

– Это ничего, – пробормотал целитель, – думаю, они решили сразу тебе показать.

– Балроги… красивые… – проговорил майа, любуясь вихрями, танцующими вокруг ухмыляющегося Гортхаура и хохочущего Мелькора. При виде последнего он преисполнился нежности. Тут у Хэннера зачесался нос, и он отвлёкся от зрелища, а когда снова взглянул на уютную парковую лужайку, у него перехватило дыхание от происходящего безобразия.

Все смерчи исчезли, вместо них к Мелькору льнула целая толпа почти не одетых парней с гладкой кожей всех оттенков коричневого. На мысли об огне наводили только их длинные извивающиеся хвосты. Диковатое зрелище.

– Они тебе нравятся? – улыбнулся Карвир.

– Нет! – рявкнул Хэннер, ревниво глядя на бесстыдных духов. – Разве что… – он указал на маленький огненный комочек, летающий над компанией на крохотных перепончатых крыльях, – вот этот. Один.

Мелькор пел. Сидя на камне около драконьего загона, он тихонько мурлыкал под нос, слов было не разобрать.

Перед ним собрались драконы. Внимательно, ловя каждый звук чуткими ушами, они слушали, внутренние переживания отражались на их мордах.

На окончание песни драконы отреагировали ударами лап по земле и восторженными возгласами.

«Почему ты не пел так давно?» – спросил Артэррим, заглядывая в лицо повелителя.

Вала улыбнулся.

– У меня не было вдохновения, Артэррим.

Дракон ободряюще потёрся носом о его плечо и потряс головой.

«Дождь собирается», – заметил он, неуютно ёжась. С некоторых пор на сырую погоду у него была слишком острая реакция. – «Это ничего?»

– Надеюсь, что да. – Мелькор встал и закинул голову, глядя в небо. На Ангбанд наползали серые тучи. Вполне безобидные на вид серые тучи. – Очень надеюсь.

– Он силён как никогда.

– Я не буду в этом участвовать.

– Ты что, не понимаешь? Он преступник!

Оромэ зло глянул на брата. Не подействовало.

– А мой майа, ты видел, в кого он его превратил?

– Ауле, – прошипел Охотник, – этот майа уже я не помню сколько не твой и никогда твоим не был. Так что благой целью освобождения его из тёмного плена можешь не прикрываться и никого на глупости не подбивать. Тулкаса я с тобой не пущу, понял?

Ауле задумчиво пожевал губами.

– Вспомнить без боли не могу, как Манвэ его отпустил. Он ведь уже почти в темнице был, в моих оковах, которые жгли ему руки! Эта тварь снова выкрутилась, ненавижу его!

Оромэ выдохнул.

– Слушай, брат. Если ты пришёл ко мне посквернословить, то я тебя слушать не намерен. Иди к Элберет, ей и жалуйся. Может, она найдёт, как избавить тебя от этих ужасных воспоминаний. – В последние слова Охотник влил столько яду, что ему бы позавидовала даже Яванна.

Кузнец обиженно вскинул голову. Как ни старался, будучи на полголовы ниже, он не мог посмотреть на брата сверху вниз, и это его раздражало.

– Не думал, что ты переметнёшься на тёмную сторону так быстро! А всего-то надо было, что показать дрессированную зверушку и подпустить пыли в глаза.

Оромэ видел, что тот нарывается на драку. Кулаки у него вправду чесались, но он не давал эмоциям воли. Не хватало из-за Мелькора подраться, честное слово.

Самое смешное, подраться из-за Мелькора ему действительно очень хотелось.

– Вот что… знаешь, что? Иди-ка ты и делом займись. Что нам Манвэ сказал? Заниматься делом. А у бездельников всегда в голове глупые мысли.

– Манвэ, – презрительно выговорил Ауле. – Манвэ второй день не появляется на троне и так кричит по ночам, что слышно даже в Мандосе. Он нам не помощник.

– Но он – наш Король, – прошипел Оромэ. – И если ты усомнишься в нём, тебя придётся подвергнуть проверке на… Свет.

– Тьма колдует быстро. Быть может, светлых тут и не осталось… кроме меня, – скорбно произнёс Кузнец и медленно пошёл прочь по коридору.

Оромэ закрыл дверь и в раздумьях остановился посреди комнаты. Прижав к губам кулак, он чаще задышал от волнения.

Если Ауле мучило воспоминание о том, как ему пришлось снимать оковы с рук Мелькора, которого почти отправили в заключение, то перед глазами Оромэ чаще всего вставала другая картина. Обезображенный дракон и Мелькор, рвущий клыками Тулкаса. Тогда он подумал, что Мелькор на самом деле не сможет остановиться и убьёт его брата. Отомстит ему за всё – и, наверное, справедливо отомстит. Как всем им мстил справедливо. Ведь он никогда не нападал первым… любая война начиналась с провокации Манвэ.

«Будь я на его месте, я бы убил Манвэ», – усмехнулся Оромэ грустно. По счастью, ему не пришлось ощутить на себе бурный темперамент ветреного Короля: как сказал когда-то давно Манвэ, «не тот типаж». Манвэ забавлял Тулкас, им было легко манипулировать, но всякий раз, как Отважный его обнимал, Оромэ видел на лице Короля истинно королевское презрение.

А самое странное – для Валы странное – Оромэ так и не смог простить Манвэ Карвира. Он любил милого добродушного майа и был бы не прочь по сию пору видеть его в своей свите, хотя и понимал, что Карвир не его – просто попал к нему. Когда Карвир звонил ему и просил помочь Мелькору, Охотник не завидовал. Эх, если бы у него был майа, который ради него осмелился позвонить кому-нибудь из Валар…

…интересно, если со мной что-нибудь случится, кому мог бы позвонить Карвир?

…разве что… Мелькору?..

– С нами никто больше не пойдёт. Они все нас предали.

– А что я получу взамен?

– Его. Ты сможешь сожрать его и всё, что ему принадлежит.

– А много у него есть?

– Намного больше, чем тогда! У него есть замок, драконы, множество драгоценностей, трое майар, и это далеко не всё!

– И я смогу всё это съесть?

– Если постараешься.

– Я буду очень стараться! А мы отправимся прямо сейчас?

– Нет. Я должен подождать ещё немного.

– Я хочу есть.

Ауле поморщился. Он думал, что совладать с Унголиант будет легко. Как бы не так – наивная тварь, конечно, легко верила посулам, но потребляла драгоценные камни в таких объёмах, что Ауле всерьёз побаивался, что запас минералов в Арде скоро иссякнет.

– Чем голоднее ты будешь перед боем, тем больше в тебя поместится! – попытался он, но, увидев, как его руку робко окружает голодная тёмная дымка, сглотнул и попятился. Ощутив страх, Унголиант распахнула восемь бездонных глаз и приоткрыла зубастую пасть.

– У меня есть ещё в мастерской, немного.

Унголиант легла на живот, вытянув вперёд восемь длинных ног. Ей уже почти не хотелось спать. Тело её просило пищи, красивой, блестящей пищи. А потом она собиралась съесть Ауле. Никакой пищи не хватит навсегда, даже если есть в день только по одному дракону.

Она смутно помнила Мелькора. Новый Круг Арды не смог затронуть её память, слишком специфично устроенную. Мелькор ей нравился, он говорил ласково и обещал ей много вкусных вещей. Жаль, что тогда победила жадность, он мог бы стать для неё хорошим супругом, она родила бы сильных детей, чтобы съесть всю Арду.

Вернулся Ауле с камнями и боязливо положил их перед Унголиант. Он смотрел, как дымка выползает из бездонной тёмной пасти, окутывает камни и втягивается внутрь, оставив проплешину на траве.

Кузнец успел пожалеть, что связался с тварью. Оромэ был нужен ему: Ауле не знал, как с ней бороться, а брат, может быть, знал. Что будет, если она припрётся за ним, сожрав Мелькора и очистив от него мир? Но, быть может, тогда удастся попросить помощи у Элберет? Она строга, но добра, и никому не позволит погибнуть…