– Всё хорошо, – проговорил Мелькор. – Мы вместе. Больше я никому тебя не отдам…

«Дурень, это я тебя не отдам», – подумал Гортхаур, стискивая руки.

Пламя сорвалось с его рук, расползлось по полу, двинулось к стенам. Мелькор закрыл глаза, опуская голову на плечо Гора, ощущая его присутствие и больше не нуждаясь ни в чём.

Пламя забиралось вверх по стенам, и там, где оно проходило, восстанавливалась привычная Гортхауру обстановка. Тёмно-коричневая деревянная обшивка, деревянный пол, тисовая мозаика на потолке… Из лёгкого дымка восстанавливались мебель и приборы, вернулось даже роскошное перо, которое подарил ему Мелькор – столько жизней назад…

– Открой глаза, Мел.

Вала послушно разомкнул ресницы.

– Ничего не было, слышишь? – Майа внимательно посмотрел ему в глаза. – Здесь ничего не было. Этот кабинет всегда ждал меня, запертый на замок. И ты никогда… никогда не переступал этот порог до моего возвращения.

– Да, – кивнул Мелькор. – Да, так и было.

Кивнув, Гор ласково поцеловал его в губы.

«Не смей ничего от меня скрывать. И ровно половину твоей боли я заберу себе. Хотя бы потому, что я виноват во всём не меньше тебя».

– Пойдём. – Майа потянул Мелькора за руку. – Пусть кабинет привыкает к тому, что я тут натворил, а мы с тобой, пожалуй, немножко отдохнём… правда ведь, отдохнём?

– Ага, – с удовольствием согласился Мелькор, и, вслушиваясь в его сипловатый голос, Гор подумал, что восстановится его повелитель ещё очень нескоро.

Горячие пальцы возлюбленного сжимали его ладонь. Гор шёл рядом, и Мелькор не ощущал холода. Сюда, на полюс, он приходил нечасто. Подумать, побыть в тишине. Могучая сущность лишена тела в понимании плотских существ, но чувствительность её много превосходит плотскую. То, что Мелькор любил снег, не значило, что он не мёрз. Мороз помогал ему думать, помогал сосредоточиться и отрешиться от всего.

На губах Гортхаура то и дело проявлялась хищная улыбка, глаза возбуждённо поблёскивали. Он с трудом удерживался от того, чтобы перейти на бег. Лучше всего было бы, чтобы Мелькор выпустил крылья и, подхватив его под мышки, понёс вперёд. Раньше они любили дурачиться, но сейчас Гортхаура просто сжирало нетерпение. Он хотел, хотел скорее туда, где оставил своих лучших воинов…

– Уже скоро, – улыбнувшись, успокоил его Мелькор. Гор крепче стиснул его руку.

– Вот ведь уже, да? – прошептал он, задыхаясь, будто долго бежал на пределе сил. – Мел, я…

Вала отпустил его руку.

– Иди. Они твои.

Майа просиял. Сияющая пыль столбом кружилась вокруг него, попадая в неумолимое энергетическое поле; пригибаясь, цепляясь руками за снег, Саурон взбежал на засыпанную снегом ледяную глыбу. Такие глыбы окружали довольно большой, почти идеально круглый участок равнины. Ощущение сна царило здесь, тягучий покой грозил затянуть путника, погрузить его в сон среди вечных льдов.

Глаза Гора вспыхнули, губы растянулись в необычно широкой улыбке. Ему хотелось наконец поднять руки и произнести заклинание, но он ждал Мелькора. Пусть… пусть они увидят его тоже! Его сначала… настоящего Повелителя, создателя, отца… и пусть он увидит их.

Вала медленно поднялся и встал слева от Гора, опустил ресницы, подтверждая, что тоже хочет нарушить долгий сон духов.

Гор вскинул руки и закричал во весь голос. Эйфория охватила его. Ему казалось, что купол неба потрескается от его крика и разлетится на острые осколки, что огонь заполонит всё. И сейчас он увидит их, увидит тех, кто так долго его ждал!..

Казалось, воздух над равниной закипел. Сила бурлила, взрывая долгий сон, лёд прорезали глубокие трещины.

– Да! – кричал Гор. – Да, да!

Куски льда полетели во все стороны. Мелькор улыбался.

– Готмог! – заорал Тёмный Майа, неистовствуя. – Просыпайся, Готмог!

Показался могучий загривок балрога. Вслед за тем из ледяного плена вырвались огромные крылья. Размах их превышал диаметр круга почти в два раза. Балрог был огромен. Мелькор засмеялся.

– Готмог! – вопил Гор, сходя с ума от счастья. – Готмог, Готмог!

Готмог сонно моргнул, потряс громадной головой и чихнул. Наконец, сознание его пробудилось достаточно, чтобы он понял, кто перед ним. Багровые с оранжевыми искорками глаза засияли обожанием и любовью, он склонил голову в низком поклоне, но даже так не достал мордой до ледяной глыбы, где восторженно выкрикивал его имя Гортхаур. Глыбы не доходили даже до сгибов его задних лап.

– Хватит красоваться, – подмигнул Мелькор. – И не стой на головах у остальных.

Готмог сложил крылья и начал уменьшаться. Пламя исчезло; на месте столба пламени появился поджарый смуглокожий юноша. В его длинных чёрных волосах с оранжевыми отблесками горели постоянно находящиеся в движении нити цвета лавы, глаза остались те же, багровые, с искрами, а за спиной вился длинный тонкий хвост, напоминающий бич из лавы. Своими хвостами балроги очень гордились, поскольку длина хвоста зависела от силы, и ни в какой форме от них не отказывались.

Грациозно поднявшись к своим повелителям, Готмог почтительно подошёл к Мелькору и склонил голову.

– Приветствую тебя, мой огненный дух. Ты долго спал. Пришло время просыпаться. Ты в новой Арде. Арде без войн. Посему сдержи свой дух и не вступай в свары с жителями нижнего мира. И верхнего, кстати, тоже.

Готмог послушно, как щенок, выслушал все наставления создателя.

– Теперь можешь меня обнять, – ухмыльнулся Вала.

Юноша кинулся ему на шею и жарко прижался всем телом. Гор усмехался, думая, что Хэннер бы на его месте от ревности лопнул. Огненные духи были совершенно невинны и не признавали никаких плотских слияний, но хорошо развитый юноша, облачённый лишь в открытые сандалии и весьма скромных размеров набедренную повязку, выглядит… провокационно, именно так.

Приласкавшись к повелителю, Готмог подошёл к Гортхауру, преклонил колено и прижался лбом к его руке.

– Приветствую, Повелитель Огня, Лорд Балрогов, Укротитель Пламени, мой дорогой хозяин.

– Приветствую тебя, Готмог. Можешь встать.

Готмог поднялся и с готовностью посмотрел майа в глаза.

– Могу я проследовать за Вами, хозяин?

– Может? – спросил Гортхаур, взглянув на Мелькора.

Вала задумался.

– Ладно, – наконец, решил он, – может, только если хвостом размахивать не будет.

Готмог жалобно покосился на своего творца, опасаясь, что его заставят убрать хвост. Увидев на физиономии огненного духа решимость валяться в ногах у обоих повелителей и вымаливать позволение оставить любимую деталь анатомии на виду, Вала вздохнул.

– Но хвостом не размахивать! – строго напомнил он. Готмог просиял и, повернувшись к равнине, глухо взревел.

Поверхность затряслась, один за другим стали появляться другие балроги. Раскинув крылья и немного размявшись, они обращались юношами и поднимались наверх. Женские духи формы не имели и никогда на поверхность не выходили. Мелькор так до конца и не понял, являются ли балроги женского пола тесно слитыми сущностями многих или сущностью единой. Как бы то ни было, женские особи служили лишь порождающими началами для своих сыновей, которые выплёскивались наружу и могли ходить по земле, имея достаточно силы, чтобы оторваться от родной стихии.

По двое и по одному духи приветствовали Мелькора, жадно ласкаясь к нему, потираясь щеками о его щёки, влюблённо обвивая его хвостами и целуя его руки, затем преклоняли колено перед Гортхауром и просили позволения следовать за ним. Любому Гор мог запретить следовать за собой, и тому духу пришлось бы вернуться в родную магму и не подниматься до поступления приказа. Майа был благодушен и всем разрешил вернуться на поверхность. К окончании церемонии свита повелителей составляла семьдесят три особи, не считая самого маленького духа, который обратился в пушистый комок на четырёх лапках, с неизменным хвостом. Хвост превышал длину его тела раз в десять.

– В Ангбанд? – спросил Гортхаур. Таким радостным Мелькор его в этой жизни ещё не видел.