Карвир усмехнулся и никак не прокомментировал ситуацию.

Несса присела на корточки перед братом и склонила головку набок. Ей это всегда шло. Оромэ улыбнулся.

– Что с тобой? – пролепетала сестра. – Ну, Оромэ… ты как?

– Несса, – с истерической ноткой в голосе простонал Охотник, – ты представляешь, каково это, когда от Унголиант меня спасает Мелькор?! Что, никому больше не было до меня дела?!

Яванна положила руку ему на плечо.

– Ну-ну. Просто у Мелькора есть опытный майа по охоте на Унголиант, да и… если честно, мы думали, что ты просто бродишь где-то…

Оромэ расхохотался. Он знал, что Яванна и Несса искали его, что Тулкас с ума сходил, мечась по всей Арде, и что найти его мог – вот глупость! – только проклятый Саурон, теперь он мог всё знать снова, а не покоиться в чёрном коконе глубоко под землёй, и он был так счастлив, что обнял обеих сестёр и всё никак не мог насмеяться.

Манвэ сидел на окне, болтал ногами и хмуро смотрел в сторону Ангбанда.

Точно так же в Ангбанде сидел Хэннер, а Йонвэ робко топтался рядом.

– Полезай сюда, тут совсем не страшно, ты же на драконе летал! – уговаривал Хэннер.

– Я… я не знаю… – мялся Йонвэ, но всё-таки поддался уговорам, сел на подоконник и аккуратно перекинул ноги наружу.

– Вон вроде они на драконе летят… – прищурился тёмный майа.

– Хэннер, – тихо сказал Йонвэ, глядя в ту же сторону, – я боюсь, я уже никогда не вернусь к Свету.

– Это ещё почему? – нахмурился Хэннер.

– Так я же… – растерянно проговорил майа Манвэ, – я же рад их видеть…

– Был бы ты не рад! – ухмыльнулся его друг и тихо добавил: – Придумаем что-нибудь.

Йонвэ радостно прижался щекой к его плечу. Манвэ никогда не говорил: «Что-нибудь придумаем», ведь что-нибудь придумывал обычно Мелькор, а его светлый брат с этим боролся.

Ветер от драконьих крыльев уже касался их лиц, и светловолосый майа ощутил себя невероятно счастливым. Здесь, в Ангбанде, полном тёмных сил, ему хотелось закрыть глаза и раствориться в единственном беззаботном миге наслаждения.

– С ними нет Манвэ, – выдохнул он, не открывая глаз, и радостно рассмеялся.

– Идём, – едва разомкнув губы, позвал Ирмо. Он уже давно стоял, прислонившись к косяку, и наблюдал за своим близнецом. Когда владыка неувядающих Садов вошёл, Мандос ожесточённо передвигал кубики, почти с бешенством взглядывая на случайно образующиеся слова. Теперь же он сидел неподвижно, опустив плечи, будто результат множественных перестановок потряс всю его сущность.

– Да, – произнёс он тихо. – Я сейчас.

Поняв намёк, Лориэн вышел.

Слово, которое не мог видеть больше никто, слово, давившее всей своей тяжестью только на него, единственное слово не отпускало Намо. Он смотрел, смотрел и пытался проникнуть в суть, пытался понять скрытый смысл, пытался привязать этот смысл к знакомой ему картине мира, но вся картина рушилась и ломалась, стоило слову вмешаться в неспешный ход мира, и вся история вставала с ног на голову. Или с головы на ноги, что тоже было возможно.

Отчаявшись, Намо смёл кубики со стола и закрыл лицо руками.

Как жалко, что нельзя так же уничтожить и само слово, чтобы никто никогда не произнёс его, не пустил в свои мысли…

Но Ирмо ждал, и наконец Намо соскользнул со стола и пошёл к нему, в светлую комнату, ничем не напоминающую тёмный кабинет, чтобы отдаться к руки правосудия, которым прежде был он сам.

16 – 17 сентября 2009

Продолжение следует.