Далеко на дорожках парка послышался цокоток волчьих когтей. Вала слабо улыбнулся, гнетущая тоска потихоньку начинала таять.

Карвир сел рядом, вытащил из кармана початую пачку сигарет, достал одну и закурил, щурясь на звёзды.

– Он опять тебя бросил? – спросил майа, покончив с третьей сигаретой. Мелькора успокаивал звук его дыхания.

– И ещё как. – Крылатый зло улыбнулся. – Удивительно, как я ещё не разучился испытывать боль от его выходок.

– Мел.

– Что?

– Как ты встретился с Гортхауром?

Мелькор положил руку ему на колено и передал образы.

– Это не выразить словами, любовь моя.

Карвир бледно улыбнулся и, подтянув колени к груди, прилёг рядом со своим повелителем и свернулся клубком, положив голову ему на плечо.

– Красивая ночь, – услышал Мелькор его голос у самого уха и сказал:

– Чудная.

Гор… что могло быть лучше, чем его появление? Мелькор его обожал, Мелькор любил его, Мелькор готов был на всё ради того, чтобы с ним был Гор.

– Я ряженое чудовище, созданное, чтобы разогнать тоску затянувшегося маскарада, – обронил однажды Мелькор, перекатывая между пальцами окурок. – Наверное, тебе знакомо это ощущение: всем нужно то, что ты делаешь, но не ты сам.

– Ты говоришь неправду, – возразил Гор, и это прозвучало лучше, чем все «люблю», слышанные Крылатым от Манвэ.

Всё началось до смешного банально. Будущий тёмный майа просто постучался в дверь. Он шёл, слушая музыку мира, и легко обнаружил замок, спрятанный в ледниках. Великая твердыня, не приспособленная для жизни существ с телами, внушила ему уважение, хотя, пожалуй, он не хотел бы здесь жить. Но идти назад он хотел ещё меньше.

Майа взял колотушку и ударил в огромный, покрытый инеем гонг. Тотчас произошло изменение мелодии, он услышал раздражение и усталость, и вслед за тем появился Мелькор. У твердыни не было окон и дверей, кажется, она целиком состояла изо льда.

– Кто ты? – спросил Вала. Он даже не открыл глаз, из-под ресниц виднелись лишь краешки белков.

– У меня больше нет имени.

Мелькор открыл глаза. Майа почувствовал, как разум Стихии ищет в нём что-то и не находит.

– Откуда ты пришёл?

– Из Валинора.

– Почему в тебе нет Света?

– Ты мне льстишь, – коротко усмехнулся майа. – Во мне ещё есть Свет. Немного, я не смог выбросить его весь, иначе умру. Свет нужно чем-то заменить. Увы, не может быть другого выбора в полярном мире.

Мелькор склонил голову к левому плечу и улыбнулся, сложив руки на груди.

– Почему ты так уверен, что я тебя возьму?

– А Тьме не нужны лишние руки? – Пришелец повторил его жест в зеркальном отражении. Вала развеселился, и крохотные льдинки в воздухе радостно замерцали, отражая его настроение.

– Проходи.

Майа ухватился за след Валы и перенёсся в замок, через прозрачные стены которого кое-где виднелись глубины вечных льдов.

Они жили там достаточное время для того, чтобы майа, наречённый Гортхауром, прошёл испытание и заслужил доверие своего властелина.

Затем он принял Тьму, навсегда избавившись от Света, но удар, нанесённый переменой сущности, был слишком силён.

– Мелькор… – пробормотал Гор, когда очнулся. Ему было плохо, так плохо, как не было даже во времена, когда Свет ломал его истинную природу, пытаясь превратить непокорного духа в свою марионетку. – Прости, кажется, я плохой ученик…

Вала грустно улыбался и гладил его по голове, опасаясь пока вмешиваться в сложный внутренний процесс изменения энергии. Гортхаур не сразу понял, что ледников больше нет, что он лежит на зелёной траве, а Мелькор держит его голову на коленях, прикрывая его лицо от яркого солнца левым крылом.

– Я совсем забыл, что тоже люблю солнце и тепло, – проговорил Тёмный Вала почти мечтательно, Гор прежде не слышал таких интонаций. – Думаю, здесь мы построим Ангбанд. Ты ведь согласен переехать немного южнее?

Гор улыбнулся. От тепла ему действительно становилось лучше.

В следующие несколько месяцев он узнал, что у Мелькора бывают любимые вещи, впервые увидел его волков и драконов, смог полюбоваться проносящимися по степи табунами вороных коней, а ещё с удивлением обнаружил, что заслуживает едва ли не большего внимания, чем Мелькорово зверьё. Прежде он не знал, что Тёмный Вала не только создаёт себе подданных, но и заботится о них. Гортхаур любил волков, с драконами, правда, так до конца и не поладил, но понять, возится Мелькор со своими четвероногими друзьями по врождённой склонности или потому, что больше не с кем возиться, так и не смог. Факт оставался фактом: с ним Мелькор провозился не меньше, чем с больной волчицей.

Гортхаур презирал похотливых майар, которые только и мечтали, что лечь под своего Валу. Он презрительно кривился, глядя, как пренебрежительно Стихии принимают подобострастные ласки, и никогда не унизился бы до подобного. В результате он был причислен к предателям и подвергнут насильственному «излечению от гордыни», вскоре по завершении которого и покинул Валинор.

Что подразумевалось под «излечением от гордыни», Гортхаур никогда не рассказывал, но по тому, как судорожно дёрнулось его лицо при упоминании методов развития чувственности у майар, Мелькор сделал выводы. Уточнять он ничего не стал, чувствуя потребность развязать с Манвэ войну за извращение своего замысла.

Романа у них не было. Однажды Гор просто попросил слияния, чтобы открыться полностью, и с того момента и до изгнания из Арды Мелькор не любил, не хотел и не ценил никого, кроме своего единственного майа.

– Иногда мне кажется, что я сошёл с ума. Что ничего не было. Что мне приснилось. Всё: Манвэ, ты, Гор. Что я один и вижу сны в беспредельной пустоте, куда изгнал меня отец, чтобы снова меня испытать. Мне страшно. Я боюсь открыть глаза и снова увидеть вокруг только звёзды, и понять, что вы все умерли, или не существовали никогда.

– Мы здесь, – проговорил Карвир. – И твои глаза открыты. А дома тебя ждёт Гор и мешает ложечкой варенье, думая, что не пробовал ничего слаще твоего поцелуя.

Мелькор улыбнулся, и по его щеке скатилась мерцающая слеза.

– Ты всегда был немного сумасшедшим, – улыбнулся целитель. – Но ни одно безумие не способно на то, чтобы породить нас такими, какие мы есть. Не бойся, Мел. Больше мы не исчезнем.

Саундтрек к сцене: Three Days Grace – I Hate Everything About You

Влажный нос сопел около его уха, когда он незаметно ушёл, чтобы не вернуться. Тогда пламя, которое он искал на той стороне, поднялось и пробудило своего хозяина, и невозможное свершилось, чтобы остановить того, кто не хотел возвращаться.

– Потанцуем? – по-волчьи усмехнулся Гор, забирая в ладони тонкую кисть Карвира.

Губы целителя тронула бледная улыбка. Руки он не отнял и тогда, когда с пальцев Гортхаура потекло призрачное пламя. Карвир чуть закинул голову; его сущность отвечала потоками золотистой энергии, они переплетались с огнём, рождая нечто полупрозрачное, оранжево-золотое, колеблющееся.

Гор обнял целителя за талию, делая первый шаг, и они двинулись в танце по кругу, оставляя мерцающий энергетический след.

– Ты любил его?

– Люблю и сейчас.

– Ты знаешь, что я не давал ему клятвы в верности ?

– Да.

– Что я могу убить тебя, потому что не служу твоему господину, и поглотить твою сущность?

– Конечно.

– И не боишься меня?

– Я не умею, – горько ответил Карвир, не отводя глаз. Они замыкали круг; трава не приминалась под их подошвами.

– Зачем ты спросил у него про меня?

– Он хотел, чтобы кто-то услышал.

Начало круга колебалось в сантиметрах от спины Гора.

– Карвир…

– Я знаю. – Майа легко прикоснулся пальцами к смуглой щеке. – Пусть это заберёт меня всего… будь с ним. Не бойся, я ничего не увижу.

– Даже если бы видел весь мир…

Карвир погрузил руку в начало круга, и стена вспыхнула и замкнулась; энергия потекла сквозь тело целителя, но он не почувствовал боли, только его сила медленно вытекала, поддерживая связь того и этого мира.