– Зверь! – гулко ухали зелёные звери в кронах деревьев и мчались, прыгая с ветки на ветку над ним, за ним и впереди него, скрутив в баранку свои цепкие хвосты. Виэрт боялся смотреть на них, он догонял свою тропинку, стиснув зубы, чтобы не потерять камень. Кажется, у обезьяноподобных существ были лица вроде эльфийских, маленькие и словно искажённые тяжёлой психической болезнью. Камень сообщил Виэрту, что глаза существ могут заставить его навсегда забыть о цели пути и о том, кто ждёт его снаружи. Волк зажмурился и прыгнул наконец на тропу, поймав её. Крики тотчас утихли, только в верхних ветвях слышалось шевеление, и оттого шерсть на хребте топорщилась, не поддаваясь уверениям разума, что бояться нечего.
Он запаздывал, тропинка ощущалась не так ясно. Карвир побежал быстрее, камень во рту мешал дышать, от влажного спёртого воздуха шерсть покрылась мелкими капельками, потяжелела, вывоженная в жиже лапа стала хуже слушаться, и на мгновение Виэрта охватил ужас.
…я навеки останусь тут, а потом одна из тварей сверху посмотрит мне в глаза своими слепыми глазами, и я обращусь в вечно блуждающего по месту Силы безумного волка с не обретшим своё место камнем в зубах…
Ему вспомнился Мелькор, каким он увидел его в первый раз. Сильный, молодой, озлобленный, никому не верящий. И его глаза, когда он понял, что протянутая ему чашка кофе сделана без всякой корысти, для него, просто затем, чтобы ему было легче сосредоточиться на чём-то важном, что он тогда делал. Их дружба, смешно подумать, началась с той чашки кофе, потом он разрешил Карвиру держать себя за руку. Они целовались как друзья, потом Мелькор взял его в кровать, это было приятно, но ещё более полезно для приобщения к стихии Тёмного Валы. Быть может, начни они чуть раньше, спасти его удалось бы ещё в той жизни… впрочем, Карвир с трудом представлял, чтобы вживлённые в него заклинания Манвэ можно было истребить.
Страх отступил перед именем Мелькора, стало легче дышать, и волк стремглав ринулся вперёд. Тропинка огибала огромное дерево, во много обхватов, оно было грандиозным, как скала, и Карвир предвидел за ним опасность, но потерять путь было опаснее.
Перед его мордой щёлкнули гнилые зубы, развёрстая пасть показалась огромной. Карвир отшатнулся, стараясь не сходить с тропы, которая начала стремительно таять.
На его пути стоял волк… подобие волка… его подобие. Без шкуры, с торчащими кое-где из-под коричневого мяса костями, он скалил рваные губы, мутные бельма полнились страшным туманом, под которым лежали мертвецы.
Оставалось сражаться. Но драться со сжатыми зубами – обрекать себя на смерть.
Камень подсказал ему решение.
Карвир с усилием сглотнул и, чувствуя, как его проводник трудно ползёт по пищеводу, бросился на противника. Время поджимало.
От первого же укуса у мёртвого зверя осталось только полшеи, а Виэрт замотал головой, пытаясь избавиться от виснущего на клыках куска вонючего скользкого мяса. Он знал, что нельзя позволить себя укусить, и крутанулся, пихая врага плечом. Язык у него перестал шевелиться, тут же онемело и плечо, но он толкнул ещё раз, у бока клацнули челюсти, Виэрт прыгнул вперёд, ударом лап отбросил второго в сторону и, получив фору в какую-то секунду, опрометью кинулся дальше. Мертвец гнался за ним, отставая на несколько прыжков, но место камня приближалось.
Потом всё стало расплывчатым, туман поглотил и выпил тропу, Виэрт замешкался, и мёртвый волк настиг его и толкнул в крестец, сшибая с ног. Он вертелся и скакал вокруг, раз за разом ударяя несчастного майа лапами в спину и бока, яростно пытаясь выбить из него камень.
Внезапно к Карвиру пришло понимание, что с ним уже ничего нельзя сделать. Он лёг на брюхо и прижался тем местом, где внутри него теперь был камень, к единственной щербинке на земле – да, здесь была именно земля, сухая, жёсткая, с множеством камней и камушков, а если опустить голову и погрузить уши в туман, послышится журчание родниковой реки…
…Виэрт прикрыл глаза. Река журчала совсем рядом, отполированные ею голыши, влажные и гладкие, блестели на солнце, и блестел внутри его, единственный на бескрайних берегах камень, а рядом лежал камень Гортхаура, под грудью, во впадине у правого волчьего локтя.
Карвир улыбнулся, чувствуя, как его тело тает и изменяется.
С успехом или без, но он пришёл.
Мелькор бросил себе под ноги очередной окурок. Огонёк прожёг плешь в плотном покрове тумана, позволив разглядеть часть покрытого коричневатой плёнкой мёртвого лица с пустой глазницей.
– Он идёт, я его слышу.
Тёмный Вала тоже слышал, мелодия Карвира появилась внезапно, и он подался навстречу.
На мгновение в тумане ему померещился силуэт майа, но морок прошёл. Из леса к нему навстречу выходил крупный чёрный волк.
Оромэ потрепал брата по плечу.
– Вероятность на самом деле была очень небольшая… не расстраивайся. Мне пора, дорогу назад я тебе оставил. Позвони, когда вернёшься.
– Хорошо.
Оромэ ушёл, оставив их наедине.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.
Силуэт волка потянулся вверх, словно кто-то размазывал изображение, и Мелькор на мгновение пришёл в ужас, не понимая, что лес сделал с его другом.
Обнажённый, с рассыпавшимися по плечам волосами, выглядящий совершенно здоровым, Карвир обнял своего Валу за шею и приник к его груди.
– Прости, я не хотел, чтобы Оромэ видел.
Мелькор порывисто обхватил его, не в силах поверить, и тихо нервозно рассмеялся.
…я сошёл с ума, или всё на самом деле вернулось?..
– Ты… прошёл… Карвир, я на самом деле сумасшедший… такого не бывает… – Мелькор боялся подумать, что отец отнимет у него за такие блага, но нежный взгляд Карвира изгнал его боль.
– Я предназначен тебе целителем, – проговорил майа, торопясь, пока у него не отняли это знание. – Я создан охранять тебя и дарить спокойствие. Я тебя люблю, Мел… как божественно произносить это вслух!
– И как божественно это слышать, – пробормотал Мелькор, не в силах поверить.
– Если ты не возражаешь, я снова стану волком.
Вала схватил руками воздух, теперь уже волк стоял перед ним и отряхивался, глядя ему в лицо.
«Я не хотел бы стеснять Хэннера. В волчьей форме мне уже удобнее. Но ограничений нет, я могу меняться по желанию».
И, улыбнувшись, он добавил:
«Я вернулся, Мел. Совсем».
Мелькор сгрёб его на руки и зарылся лицом в пахнущую почему-то речной свежестью шерсть.
Повеяло живым ветром; мир отнимал у Карвира знание о месте Силы и тянул Мелькора назад, и они вышли туда, где минуту назад стоял Нахар, скучающий по диким степям.
– Прости, Хэннер, я не буду сегодня ужинать, – сказал Мелькор, проходя мимо дверей в кухню. Его пошатывало от стены к стене, Карвир потерял сознание, дали о себе знать необратимые изменения в сущности и потраченные на них усилия.
Хэннер подумал, что при случае как минимум наступит Оромэ на ногу за то, что сегодня ему снова придётся спать одному. И, может быть, даже пойти завтра в школу, потому что утром его явно некому будет задержать.
Утренняя прохлада приятно бодрила. Хэннер встал на подоконник, имея самый деловой вид, и выпустил крылья. Его немедля охватило чувство торжества и осознание собственной силы.
– Я лечу-у-у-у-у!!! – завопил он и прыгнул вниз, ветер подхватил его, и, планируя на крыльях, майа полетел над парком, глядя на птиц в кронах парковых деревьев, на клумбы, между которыми он часто бегал наперегонки с волками, на светлеющий горизонт и лёгкие перистые облака над ним. Ему не спалось, так что он решил полетать перед уроками часа два, и прекрасно провёл время, наслаждаясь полётом. Никакую магию не сравнить с ощущением того, что ты летишь сам, на собственных крыльях, и упругий ветер держит твои перья, не давая сорваться вниз. Это… прекрасно!
Залетев домой за портфелем, майа убедился, что Мелькор по-прежнему не выходил, вздохнул и отправился в школу своим лётом. Правда, с крыльями он решил пока не светиться, спустился на землю в укромном закоулке недалеко от школы, убрал крылья, торопливо пригладил волосы и пошёл пешком. Ученики, доставленные на орлах, посматривали на майа Мелькора с превосходством, но Хэннер-то знал, кто тут самый крутой, и потому не стеснялся ехидно посматривать даже на величавых птиц Манвэ.
