Глаза открывать не пришлось, он лежал на мягкой белой поверхности, глядя в неживую прозрачную тьму, за которой угадывалась бесконечность. Гор лежал рядом с ним, приподнявшись на локте и кривовато улыбаясь, обнажённый, как и он, живой или мёртвый как он, сейчас они оба находились на одной стороне, не разделённые ничем.

– Мел.

– Что ты, Гор? Я… – Мелькор замолк под его внимательным взглядом, отсекающим все лишние слова.

– Ты не договорил.

– Я…

– Ты ведь не спрашивать меня пришёл.

– Да.

– Говори то, что хотел сказать, а я скажу тебе то, что ты хочешь узнать. Давай.

Вала перевернулся на живот и облокотился на скомканную белую ткань, которая была не тканью вовсе, а странной непрозрачной субстанцией. Почему-то Мелькору показалось, что в ней всё и дело.

– Я запутался, Гор. Я не знаю, где ты, а где не ты. Я не могу понять. Ты… ты – ведь это не Хэннер, нет? Он другой…

– А почём ты знаешь, какой я? Ты видел меня только снаружи. Я был совсем другой, когда пришёл к тебе. – Гор горько усмехнулся. – Настоящим мной ты не полюбил бы меня.

– Я знаю, каким ты был!

– Ты ни разу не спал с настоящим мной.

– Гор, я… – Мелькору было трудно говорить, а жёсткий голос майа усложнял задачу многократно.

– Говори.

– Я постоянно думаю о тебе. Я не вижу тебя в нём, я хочу найти тебя и не нахожу, я хочу вернуть тебя и не знаю, вернёшься ли ты, или я потерял тебя навсегда. Ты мне снишься, ты говоришь со мной, и я медленно убиваю ребёнка, который оказался рядом со мной, не зная, убиваю ли я его или тебя, я не знаю, могу ли любить его и простишь ли ты мне то, что я к нему привязался, предательство ли заботиться о нём, когда рядом нет тебя, ты ли это или нет… Гор, это ты?

– Это я.

Ответ был прост и убийственен, и Мелькор смог выдавить только:

– Как?

– Подсознание. – Гор коснулся пальцем виска. – Во всех нас живёт память, её не убить ничем. Монета со стёршимся знаком остаётся монетой. Я сам хотел измениться. Я устал. Меня проще было стереть, чем изменить к лучшему. Ты не был доволен мной – я стал другим, чтобы нам проще было любить друг друга. Ты ведь со мной натерпелся.

– Но я люблю тебя!

– Что поделать, ты всегда был воистину удивительным идиотом.

Мелькору захотелось плакать.

– Я пришёл к тебе сквозь живой мир, – сказал он жалобно, – а ты снова язвишь.

– А я тебя звал? – жёстко бросил майа. – Ты сам рвался сюда и намеренно сводил себя с ума. Хорошо, что не свёл. Скажи спасибо Намо.

Враг Мира, обнажённый и беззащитный перед своим любимым, только ниже опустил голову, скрывая лицо за волосами. Он сознавал полные масштабы своего удивительного идиотизма, и оттого ему становилось ещё хуже.

– Мел. – Рука Гора тяжело и знакомо легла ему на затылок, большой палец собрал серебристые пряди, отводя назад, горячие губы приблизились к уху. – Я всего лишь воспоминание. Отпусти меня. Я хочу стать новым. У меня нет никого, кроме тебя. Ты хотел сделать мне подарок, так подари мне свою любовь. Новому мне, с чистого листа. Люби меня снова. Тискай и балуй меня, дари мне подарки, не расставайся со мной ни на минуту, теперь ты можешь это, я не стану вырываться и корчить из себя ледяного мерзавца. Я не такой. Я добрый и наивный, вообще-то. Был. До того. До тебя. Задолго до тебя. Я хотел измениться тогда, но было поздно, а потом нас разлучили. Я уже не мог, хотя и пытался. Не мог себя сломать, такого, каким меня сделали другие. Теперь перед тобой сердцевина, она ещё не засохла и не засохнет, если ты не позволишь. Не тащи к себе мертвецов, те, кого ты любишь и любил, снова с тобой. Я, Карвир. Пусть не такими, какими ты привык нас видеть, но мы пошли за тобой, потому что любили тебя и продолжаем любить. Ты никогда не верил глазам. Я – это я, я никуда не уходил. Никогда не рассказывай мне, каким я был тогда. Брось мою колючую шкуру и иди дальше с тем, кто прятался в ней от мира. Ты ведь всё понимаешь, Мел. Я весь с тобой, весь, ничего от меня не потерялось, ни кусочка. Я твой и я тебя люблю. Люблю, слышишь? Ну что ты? Мел… поплачь… – Гор хрипло усмехнулся, обнимая своего Валу за плечи и привлекая к груди. Уткнувшись в его шею, Мелькор тихо коротко всхлипывал, весь трясясь. – Скажи мне, чего ты боишься, ну же…

– Я… больше тебя не увижу… – простонал Вала, цепляясь за него. – Я не хочу, чтобы ты исчез навсегда… я не…

Гортхаур отстранился и с покровительственной улыбкой поцеловал его в нос.

– Дурень. Так ничего и не понял. Я ведь уже с тобой.

– Правда?..

– Кем бы я был, если бы не пришёл? – Гор улыбался, тепло и чисто, совсем по-детски. – Ну какой майа откажется от Валы, который способен из-за него плакать? Всё, разобрался?

– А когда я уйду… куда денешься ты?.. – задал Мелькор самый страшный для себя вопрос.

– Никуда я не денусь. Я уже буду там. Тебя дожидаться. Больше не боишься?

– Гор…

– М?..

«Можно, я тебя поцелую?» – хотел спросить Мелькор, но майа понял и, подарив ему на этот раз озорную улыбку, ласково приник губами к его губам и лизнул, дурачась. Вала обнял его за плечи; тьма стала рассеиваться, они проваливались через белую не-ткань вверх, падали вверх и наконец вынырнули, и когда Мелькор открыл глаза, Хэннер оторвался от его губ и, смешно сморщив нос, весело поинтересовался:

– Мел, а чё это было?

Мелькор поискал взглядом Намо и не нашёл.

«Я позвоню», – прозвучало у него в мыслях сообщение Намо.

– Вот это? – хихикнул Вала и коротко поцеловал его в губы, а затем лизнул: – Или это?

– Это! – Майа кивнул на стоящую на тумбочке у кровати чашку Мелькора с травяным чаем. – Гадость какая, я только хлебнул и отрубился, как – не помню! Слушай, что ты вообще такое пьёшь, а?! Это же вредно!

– Тогда пошли выльем, – пожал плечами Мятежный и поцеловал майа в мягкие губы. И ещё раз. И ещё. И снова. Хэннер не выдержал искушения и жадно впился в его губы, покусывая их и начиная дышать труднее. – А, фиг с ним… потом выльем…

– Ага, – согласился Гортхаур торопливо, прижимаясь к его груди. – Хочу с тобой поцеловаться! – заявил он после очередного поцелуя. – Как следует! Я соскучился! Ты всё время о чём-то думаешь, а на меня не смотришь!

– Больше не буду думать. Буду смотреть только на тебя, – серьёзно пообещал Мелькор.

– Правда?

– Правда. Всё передумал. Хэннер?

– М?..

– Я тебя люблю. Тебя одного. Только тебя. Никогда в этом не сомневайся.

– Я знаю, – кивнул майа, на секунду всем тельцем прижимаясь к нему. – Я вижу. По твоим глазам. Я слышу это в тебе. Я… – и Хэннер похабно улыбнулся, хозяйственно укладываясь на Мелькора и принимаясь по нему елозить, – я это чувствую!..

– Ирмо, мне нужна твоя помощь!

Разноцветные глаза Лориэна широко распахнулись. Намо с усилием приподнялся на локте и воззрился со своей узкой кушетки на любовника, который сидел в вертящемся кресле и удивлённо внимал трескотне сестры.

– Какая? – Ирмо плохо знал Нессу и даже не представлял, что ей может от него понадобиться.

– Я хочу поговорить с Яванной во сне, можешь устроить?

Лориэн покосился на брата. Мандос, напившийся его крови и энергии, а потому сытый и ленивый, безэмоционально пожал плечом, не понимая, зачем требуется его мнение.

– Теоретически мне нужно для этого согласие Яванны, она Валиэ, и…

– Ирмо, – прошипела Несса, прикрывая трубку ладонью, потому что у неё в комнате делали уборку майар Манвэ, – мне нужно с ней поговорить, никак иначе она не согласится! Я знаю, что это противозаконно!

– Если Манвэ…

– Да при чём тут Манвэ!!!

Ирмо отдёрнул трубку от уха. Намо заинтересованно наблюдал.

– Несса, я…

– Твой брат есть Суд! – закричала рыжая Валиэ, принимаясь язычком пламени метаться по комнате и пугая несчастных майар, некоторые пороняли тряпки и щётки. – Неужели ты не можешь его спросить?!

– Сама спрашивай! – предложил Ирмо резко и передал трубку брату.