То, что Яванна отказалась от попыток завоевать сердце сестры, для Нессы стало неприятной неожиданностью. Она уже подумывала сдаться для смеху, чтобы посмотреть, что Яванна станет с ней делать. Но Яванна скрыла свою любовь глубоко в своей сути и не давала ей вырваться на свободу. Мир без сильного и доброго ощущения чужой любви, заботы, без ощущения готовности защитить и помочь для Нессы потускнел.

Наблюдая со стола за спящей сестрой, Валиэ со стыдом думала, как сильно она ошибалась.

Яванна прекрасна. Не так величественна, как Варда, не так мила, как Вана, не зловеще элегантна, как Вайрэ, не трогательна, как Ниенна, не таинственна и не погружена в думы, как Эстэ, но всё равно красива. Сильна и беззащитна. При всём её могуществе в ней есть мягкость, нежное очарование, очарование невзрачного днём ночного цветка, изысканная красота которого в свете луны затмевает пестроту красок.

Несса поёрзала на холодном столе.

А она-то во мне что нашла? Неужели её так тронули мои слёзы? Ведь она после той встречи на поляне впервые со мной заговорила, впервые попыталась прикоснуться ко мне… она так брезгливо отвергала любые попытки трогать себя со стороны других! Оромэ рассказывал, она и разговаривать-то не особенно любит… да и не умеет… насколько ей пришлось измучить себя, чтобы часами со мной болтать?

Сестра Оромэ пристально уставилась на Яванну, желая, чтобы она проснулась, и Кементари завозилась на кровати и открыла глаза.

– Чего ты хочешь? – буркнула она, пряча глаза. – Ещё раз извиниться или что-то другое?

– Другое. – Несса соскользнула со стола и на носках подошла к кровати, словно танцуя. Владычица трав с усилием отвернулась.

– Я не хочу с тобой разговаривать.

– Яванна… – Валиэ присела на краешек кровати и попыталась взять сестру за руку, но та откатилась в сторону.

– Несса, я устала.

– Я хочу твоей любви, – решительно заявила Несса. Для неё никогда не составляло труда в чём-либо признаться, она вообще за словом в карман не лезла.

– Тебе хочется ещё со мной поиграть? – усмехнулась Кементари, и Несса не почувствовала ничего, кроме её усталости. Даже не злость. Устала. И всё. – Мне надоело. Попытай ещё раз удачи с Тулкасом.

– Ты злишься?

– Нет. Я не могу злиться на свою сестру. Я не злюсь даже на Мелькора, с чего тебе такое одолжение?

– Ты ведь любишь меня! Ты сама говорила!

– Это моё личное дело, любить кого-то или не любить. Я люблю деревья и травы, и солнце в небесах, и…

Несса вспомнила указания Мелькора. Значит, стадию признания в любви можно пропустить, всё равно не поверит, что и неудивительно… попробовать приступить сразу к ласкам? Может быть, тогда сердце Яванны оттает, и…

Яванна как от огня шарахнулась от поцелуя и вскочила.

– Что ты делаешь?!

– Разве не этого ты хотела? – Несса шагнула по кровати, взметнувшись на ноги мгновенно, как тигрица, и спрыгнула на пол. – Возьми меня. Ты сама просила моей любви. Я дам тебе любовь. Я тебе всё позволю. Ты мне нравишься.

– Мне мало нравиться. Я хочу ответного чувства. И уже поняла, что не дождусь. Ты на него не способна, Несса. Извини.

Обойдя её, Яванна покинула покои.

Несса села на измятую кровать. Погладила тёплое ещё покрывало. Ей стало жарко и невыносимо больно.

«Сама быка за хвост тянула, теперь хнычешь. Раньше надо было думать. Яванна не Тулкас, её так просто не трахнешь. Её любить надо. Если сможешь – молодец, девочка, если нет – лови другое счастье».

Прав Мелькор.

Слишком долго тянула.

Но в упорстве соревноваться с Нессой не решился бы даже любимый братик Оромэ.

«Я её завоюю!» – твёрдо решила для себя покровительница оленей.

Гортхаур сидел боком у стола, положив ногу на ногу, и курил.

– Привет, – сказал Мелькор и, пройдя через кухню, налил себе воды. – Как ты?

– Я давно умер, вообще-то, – хмыкнул Гор иронично, изогнув бровь. – Или ты не заметил, рассеянный мой… то есть уже наш?

Чёрный Вала взял стакан и сел на стол, рядом с ним.

– А что я могу сделать? – спросил он глухо – не у Гора, скорее, у себя и у отца.

Гортхаур затушил окурок в чистой пепельнице и поднялся. Несколько секунд Мелькор снизу вверх смотрел ему в глаза, потом майа обхватил ладонями его голову и, приблизив своё лицо к его, глаза в глаза, губы в губы прошептал со страстью и болью в голосе:

– Я хотел бы быть твоим волком, Мел.

Мелькор очнулся стоя на четвереньках в кровати, хватая ртом воздух. Замолкшее сердце через несколько вдохов всё-таки пошло биться снова.

Они только что были так реальны, ладони Гора на лице, его дыхание, его голос… Хуже всего было то, что Мелькор не мог понять, воспоминание это или нет. В своей памяти он уже не был уверен.

– МЕЛ!!! – наконец добралось до его сознания. Хэннер сидел рядом и с ужасом в глазах тряс своего Валу за плечо. Видимо, давно уже тряс.

Мелькор сгрёб его одной рукой и без сил рухнул на кровать. Майа обхватил его шею и тихонько всхлипывал.

– Ме-ел… ты так кричал во сне, у тебя, по-моему, даже сердце остановилось…

– Ага… остановилось…

– Что там было такое, а? Ну расскажи… кошмар обязательно надо рассказать… тебе Суд снился, или Мандос?..

– Ты.

И без того огромные глаза майа стали ещё больше.

– Я?..

– Всё хорошо. Я просто боялся, что, когда я проснусь, тебя не будет.

Хэннер исступлённо прижался к груди своего Валы и зашептал ему на ухо:

– Мел, я всегда буду, слышишь, всегда… я никуда не уйду, я всегда буду с тобой… не бойся просыпаться… Мел… Мел?..

«Зачем ты позвал меня, папа?»

В голосе Эру звучала усмешка. Та самая, которая так часто кривила губы Мелькора.

«Пора сделать выбор».

«Снова?»

«Вся жизнь – цепочка выборов. Так строится земное существование. Кого ты выбираешь?»

«Мне не из чего выбирать отец».

«А если будет из чего?»

«К чему гипотезы?»

«Вот к чему». – Призрачные силуэты Гора и Хэннера возникли по обе стороны от темноты, являвшей собою Эру. – «У тебя есть выбор».

«Выбора нет. Ты сказал сам».

«А если я сказал неправду?»

«Тогда и всё это», – Мелькор обвёл рукой космос, – «неправда, потому что всё, что ты сказал, есть. Отпусти меня».

«Не раньше, чем ты утвердишь свой выбор».

«Я не хочу ничего утверждать. Умер Гор или перевоплотился, сейчас со мной Хэннер».

«А если я предложу сменить Хэннера на Гора?»

Сущность Мелькора затрепетала.

«Ты хочешь его, ты ищешь его в ребёнке, который тебе достался, и тем убиваешь его. Взгляни моими глазами, сын. И прими решение».

Облокотившись на стол, Мелькор пил горячие сливки из кружки и наблюдал. В другом конце длинного стола расположился Карвир с сигаретой, он смеялся, выпуская из ноздрей струйки дыма.

– Отдай! – хмыкнул Гортхаур и отобрал у него сигарету. – Я тоже хочу.

– Я тебе закурю, хочешь?

– Курить вредно, – с видом Намо Мандоса изрёк тёмный майа и в одну затяжку спалил сигарету до фильтра. – От этого умирают.

«Если бы от этого», – грустно подумал Мелькор. Ему было так хорошо и уютно сидеть здесь и наблюдать за шуточной перепалкой своих майар, что и уходить не хотелось. Наверное, хорошо, когда майа не один. Веселее.

Карвир подарил Гору тёплую улыбку, поднялся со своей табуретки и стал по очереди наливать себе в кружку кофе, ликёр, сливки и сладкий сироп с корицей и ванилью. Его движения были легки и изящны, Мелькор ловил каждое, стараясь навсегда запечатлеть в памяти. Гортхаур, разумеется, заметил его взгляд. Прихватив с собой сливочник, в котором сейчас был ликёр, майа подошёл к Мелькору и покровительственно положил руку ему на плечо.

– Будешь?

– Нет, спасибо.

– А кофе? – предложил Карвир, нежно взглянув на обоих, и удивился отрицательному жесту Мелькора. – Ничего не хочешь? Ну вот.

– Ну почему же совсем ничего, – фыркнул Тёмный Вала и дотронулся пальцем до своей щеки. Белокурый майа рассмеялся – у него всегда получалось смеяться так, что всем вокруг становилось уютно и легко, – подошёл к Мелькору с чашкой в руке и тепло поцеловал его в щёку.