«Ты полюбила, дочь моя. Это главное твоё испытание».

Несса сказала: «Нет». Несса говорила: «Нет», – столько раз, сколько Яванна её спрашивала, и даже больше. Несса не уставала говорить: «Нет». Но, стоило Яванне пропасть из поля зрения хоть на день, Несса впереди своих оленей мчалась искать её и обязательно находила. Кементари оставила надежду скрыться и избавиться от страданий, но и надежды на то, что Несса примет её любовь, у неё не появилось.

Легкомысленной Нессе нравилась неопределённость. Ей нравилось чувствовать себя любимой, независимой и обладающей властью над равной ей, даже более могучей, чем она. Нессу никто никогда не любил так неистово и бережно, и она не торопилась отвечать, но и терять чувство Яванны не хотела.

Первый Круг Арды завершился для Яванны полной опустошённостью. Даже Дело больше не радовало. Яванна хотела одного – покоя. Начать новый Круг для неё было наказанием.

Она покаялась. Она сказала отцу, что испытание завершилось провалом. Что она не выдержала. Что она устала. И больше Несса не услышала от неё ни одного вопроса.

Яванна хотела ждать, но не могла. Силы иссякли. Конец. Любовь даётся не всем, и вовсе немногим даётся не в наказание.

А теперь… «прости»? Не «нет».

Хуже, чем «нет».

Яванна легла на кровать и закрыла глаза, отрешаясь от бытия, от Арды, от Дела, от всех своих созданий. И от Нессы.

Наверху, в своих покоях под самой крышей замка Манвэ, среди пасмурных ветров, в круглой комнате с распахнутыми окнами, полной сквозняков, в полумраке, Несса торопливо набирала на клавиатуре телефона номер, которым никогда прежде не пользовалась.

– Мел, а ты бы ему отдался?

– Чего-о-о?!

– Ну, Манвэ. – Встрёпанный Хэннер угнездился у своего Валы под боком и внимательно смотрел ему в глаза. – Когда он попросил.

– Если бы я ему давал всё, что он просил, меня бы тут уже не лежало, – хихикнул Мелькор. – Нет, конечно.

– А если бы я попросил?

Крылатый быстро взглянул на него, будто проверяя, шутит майа или нет. Хэннеру показалось, что в глазах его любимого мелькнула злоба.

– Что, тебя впечатлило вот это? – усмехнулся он глухо и откинулся на подушки. Глядя, как с покорным и страстным видом могучий Вала прикрывает глаза и облизывает припухшие губы, трудно дыша и испуская очарование соблазна, майа, кажется, первый раз в жизни испытал желание кого-то до смерти затрахать. То есть совсем даже не кого-то. Именно его. Его, Мелькора!..

– Прекрати! – заорал он и треснул кулаком по матрасу так, что Мелькора, кажется, чуть не подбросило в воздух. – Прекрати сейчас же, зачем ты это делаешь?! Я… я же…

– Что ты? Ты меня хочешь? – От гортанного мурлыканья Хэннеру стало совсем плохо.

…я сейчас сознание потеряю…

– Прекрати… – Голос у него ослабел, слова еле отрывались от пересохших вмиг губ. – Пожалуйста…

Мелькор быстро сел в постели, не дотронувшись до своего майа; хлеставшая во все стороны энергия безжалостного соблазнения, затягивающая и опасная, как хищный цветок со сладким и смертельно липким нектаром в глубине, исчезла, втянувшись в его тело без остатка.

– Никогда меня об этом не проси, – тихо и без всякого выражения проговорил Тёмный Вала. – Это оружие, и оно не должно быть направлено на тебя. Вообще ни на кого. Извини. Меня просто это злит.

Он поднялся, влез в валявшиеся на спинке стула и частично на столике голубые джинсы и ушёл, на ходу застегнув молнию.

«Блин», – подумал Хэннер обалдело, постепенно выходя из-под убойного влияния мелькоровской соблазняющей энергии, – «я что, действительно его об этом попросил?!»

Сколько Мелькор себя помнил, его всегда страшно бесил этот вопрос.

На заре времён, ещё юный и не успевший ни с кем поссориться, он излучал чудесную энергию соблазнения и не видел в ней ничего плохого. Прочие Валар в ней тоже ничего плохого не видели. Все вместе они пели свою новую жизнь, свою Арду, и вкладывали в неё часть себя.

Первой неладное заподозрила Яванна, когда поняла, что от влияния энергии Мелькора у зверей начинается гон. Олени-самцы вокруг Нессы зверели и начинали драки за оленух, когда брат и сестра заговаривались о чём-нибудь. В итоге Несса, хихикая от веселья и лёгкого испуга, спасалась на спине у выпустившего крылья Мелькора. Олени её исчезновения не замечали.

Дальше – больше, и, обустроив более-менее своё новое жилище, Валар предались наслаждениям. Если быть точнее, они предались безобразному преследованию собственного брата, влияние которого порождало в них неясные, но приятные мысли о слиянии сущностей через обретённую для мира плоть. Наиболее жадны оказались Манвэ и чуть позже пришедший Тулкас, который относительно Мелькора проявлял неуместную агрессивность.

Старшему из Валар потребовалось время, чтобы понять, что он делает не так. Запирая своё сияние в тесную клетку контроля, он понял, что сам по себе интересен немногим. В конечном итоге Манвэ хотел только взять его за задницу, равно как и Тулкас, впрочем. На время Мелькор сблизился с Ауле, которого любое сияние трогало как булавка наковальню, и в спорах и изобретательстве они провели довольно много времени, пока старший окончательно не понял, что жить с родичами невозможно. Ауле доставало то, что к ним постоянно кто-то лезет и делает Мелькору пошлые намёки, и наконец пошлые намёки и Мелькор слились для него воедино. Прокляв свой могучий сексапил, а также падких до него Валар, Мятежник с треском порвал все отношения и связи, велел себя не вспоминать и удалился на север, надеясь, что снег и льды смирят его страсти. Драконы, любимые детища его сердца, не ценили сексапила, волкам и другим своим зверям Тёмный Вала привил иммунитет и жил бобылём до появления Гортхаура. Уже когда их с майа отношения вышли за рамки рабочих, Мелькор в очередном припадке ненависти к себе и миру продемонстрировал любимому ученику своё главное оружие.

– Фигня, – сказал Гортхаур с кривой усмешкой и вдавил его коленом в кровать, на которой они лежали. – У меня тоже такое есть. Думаешь, почему я это ненавижу и почему сбежал к тебе?

С той поры Мелькор начал легче относиться к своему неординарному таланту, однако каждый раз, когда приходилось им пользоваться, он приходил в сильное раздражение.

«Он просто маленький, Мел», – сказал Виэрт, ткнувшись носом в руку хозяину. – «Не злись на него. Он тебя ревнует».

«Я тоже его ревную!»

«Мел. У него есть причины тебя ревновать. Ты ведь рассказывал ему про Манвэ. Согласись, ему сейчас тяжело».

«Это не повод предлагать мне…» – Вала от ярости стиснул зубы.

Волк улыбнулся и осторожно сжал клыками его пальцы.

«Не бесись. Он не виноват. Он ещё слишком мал. К тому же… ты не забыл, что у него тоже такое есть, м? Только пока не очень заметно».

Мелькор угрюмо промолчал. Ему жизненно требовалось подумать, и, зная это, Виэрт покинул комнату.

– Что?! – рявкнул Мелькор в трубку. Он был уверен, что кто-то из Фэантури звонит высказать своё мнение.

На том конце повисла тишина, и испуганный девичий голосок осведомился:

– Это Мелькор?

– Ну не балрог же, – рыкнул Вала, успокаиваясь, и снова развалился в кресле. – Привет, Несса.

– Привет! – Валиэ немедленно затараторила в трубку. – Ничего, что я тебе звоню? Я просто у тебя узнать хотела, вот ты представляешь, как соблазнить женщину?

– Я?!

– Ну ты, ну не я же, Мел!

– Э, Несса, я не хотел тебя расстраивать, но я, кажется, гей, – глумливо хихикнул Мятежник.

– Какая разница, ты же спец, дай мне какой-нибудь совет!

– Тебе? Постой, тебе? Именно тебе? Не Оромэ, не Тулкасу, а тебе? – Мелькор усилием воли собрался с кресла и сел, облокотившись о стол. – Не так пошло что-то в Валиноре… я думал, тебя это миновало.

– Не миновало. – Звенящий голосок Нессы стал хриплым и угрюмым, и Вала удивлённо подумал, что он, оказывается, весьма чувственен в таком исполнении. – Извини, что потревожила тебя. Я знала, что ты не захочешь мне помогать.