Мелькор гладил его по голове, чувствуя, как сжимается сердце от тёплого шёпота на ухо, и не решался говорить – голос наверняка дрожал бы так, что ни о каком ободрении не могло быть и речи.

– Мел, обещай, что всегда со мной будешь, пожалуйста, Мел… я тебя очень прошу, я так… я… Мел?! Мелькор, прекра… ой… Мел, ну пожалуйста, я же хотел просто… ты их все помнёшь, жалко… Мел… Мел, Мел-Мел-Мел, Ме-е-ел, любимый…

– Не плачь. Я всегда буду с тобой. Я тебе обещаю.

Впрочем, нет.

Мы всегда думаем об одном и том же. Просто разными словами.

– Я тебя люблю.

– Нет, это я хотел сказать!

– Я знаю.

Лучший рисунок Мелькора, смятый портрет Гора и Хэннера, ненужным комком пылился в углу кабинета.

Хэннер перестал плакать, а Мелькор – сомневаться.

Тот единственный, кто был ему нужен, принадлежал ему без остатка. Как прежде. Как всегда. Как он просил.

Гортхаур, Хэннер, тёмная мечта забавляющегося именем «Моргот».

26 июля – 18 августа 2008.

====== 4. Мёртвые и живые ======

Часть четвёртая

Мёртвые и живые

– Не сейчас, Несса… я очень устала…

Яванна прикрыла глаза, входя в долгожданный полумрак спальни. Встряхнув огненными кудрями, Несса уже вскочила с кровати и, легко подбежав к старшей, обняла её за шею и поцеловала в щёку.

– Ну что ты, сестра… я не хотела больше ссориться с тобой… я просто… я просто…

– Что «просто»? – угрюмо оборвала её Яванна.

– Просто пришла тебе сказать «прости».

На лице темноволосой Валиэ мелькнули недоверие и надежда.

– И… всё?

– Пока всё.

Невесомо скользнув складками шёлкового рукава по плечу сестры, Несса выскользнула из комнаты, оставив лишь лёгкий лесной аромат.

…Бегущая с оленями…

Яванна, подойдя к кровати, села и закрыла руками лицо.

Сдержанная, преданная своему делу, ничего не замечающая, кроме красоты своих растений, Кементари презирала Ирмо за то, что он превратил травы и деревья в источники своего влияния, лишив их собственных душ и целей, отняв у них нормальную жизнь, превратив их в бессмертные памятники своему делу. С Ауле Владычицу Зелёных Жителей Арды объединяло лишь похвальное усердие в любимом деле и отсутствие страстей. Величественная, самая высокая и широкоплечая из Валиэр, она почти равнялась ростом с любимым своим другом – Оромэ. Холодно смотрела Яванна на дрязги братьев и сестёр, презирала их в минуты слабости, когда они позволяли нарушиться гармонии в обширной семье пришедших творить Песню Арды. Да, пожалуй, она любила их, но не понимала. Не понимала даже Оромэ, когда он, сидя с ней под их любимым деревом, жаловался на равнодушие увлечённого боями Тулкаса.

– Ну и что, пусть он на тебя не смотрит. У тебя ведь есть охота.

– Как ты не понимаешь, сестра! – «Сестра» в устах Оромэ, обращающегося к Яванне, всегда звучало как «дружище». – Нельзя жить только охотой!

– Мне не надоедает жизнь среди деревьев и трав, и цветов, и…

– Яванна. – Охотник прервал её, мягко взяв за руку. Кементари непонимающе нахмурилась, прежде она никому не позволяла себя трогать. – Деревья и цветы никогда не скажут тебе: «Привет, милая, я люблю тебя, хочешь, я тебя поцелую?» Понимаешь, кое-чего наши подопечные нам дать не могут. Могут только равные.

– От Мелькора твои умозаключения. – Валиэ выдернула руку. Оромэ кривовато усмехнулся.

– Пусть от Мелькора. Мелькор тоже Вала. Он знает, о чём речь.

– Ерунда. Если ему нечем заняться, пусть развлекается преступным смешением сущностей и совмещением тел. Я не понимаю, почему вы от него этому научились.

– Может быть, потому, что это глубинная потребность, заложенная во всех нас?

– Нет в нас такой потребности. Пустая глупость и необоснованные измышления от лености. Нужно больше сил отдавать своему Делу.

– Дело любви не заменит. Ты просто ещё не влюбилась, сестрица.

Насупленная Яванна осталась сидеть на траве, а её брат поднялся и, пошептавшись с Нахаром, умчался. Он был погружён в думы и даже не помахал сестре рукой на прощание.

Увидев Оромэ несколько дней спустя – держащего обеими руками могучую руку Тулкаса и белозубо улыбающегося ему в лицо, – Яванна почувствовала острое раздражение и разочарование. Она не понимала, что в задиристом и наглом Тулкасе было такого, чтобы стоило оставить ради него своё Дело. Владычица Трав и Дерев удалилась в свои владения и не показывалась так долго, что многие события в жизни Арды прошли мимо неё.

Через какое-то время Оромэ приехал снова. Потребовалось время, чтобы вернуть расположение Валиэ, но их дружба оказалась достаточно сильна, чтобы выдержать и такое испытание. Вскоре Охотник и Дарящая Плоды вновь бродили вместе по лесам, любуясь красотой созданного мира, и Оромэ не чувствовал перемены. Сама Яванна стремилась забыть о том, что произошло вскоре после её ухода и изменило её. Изменило не настолько, чтобы сделать иной, но достаточно, чтобы причинить боль.

Яванна влюбилась.

Плакал как будто попавший в ловушку лисёнок. Яванна прошла через ольшаник, чтобы освободить зверёнка, в задумчивости не ощущая влияния равной себе, и потому удивилась, увидев на траве сжавшуюся в комочек и всхлипывающую Нессу. Огненно-рыжие кудри разметались по голым плечам, тонкие руки судорожно сжимали острые колени, подол коротенького платья задрался почти до талии; босая, маленькая, беззащитная плачущая Несса могла бы разжалобить и Намо, пожалуй, а у доброй Яванны и вовсе дрогнуло сердце.

– Несса… что с тобой случилось? – Валиэ опустилась рядом с сестрой на корточки и нерешительно попыталась заглянуть в лицо, закрытое взлохмаченными волосами. Наконец, Кементари бережно, как стебельки вьюнка, убрала в сторону буйные локоны. Заплаканная Несса шмыгнула носом и доверчиво посмотрела на сестру.

– Тебе можно рассказать, – протянула она, нахмурившись и посмотрев прямо перед собой ни на чём не сфокусированными глазами. – Ты не такая, как они все… ты не жестокая…

– Что произошло, сестра? – «Сестра» звучало как «дорогая», и Несса вновь разразилась рыданиями. Её так трясло, что Яванна придержала бедняжку за плечи, – и очень удивилась, когда та подалась навстречу её рукам. Через секунду Несса уже прижималась к её груди, утыкалась мокрым лицом ей под подбородок и судорожно давила рыдания.

– Оромэ… – шептала она, и Яванна гладила её по плечам, уже зная, что случилось. – Оромэ, мой собственный брат! Нам было так хорошо с Тулкасом… я думала, что я счастлива… они не зря, не зря столько времени проводили вместе! Это всё Мелькор, Мелькор их научил этому, это он виноват… Яванна, мне так больно… я знаю, что не должна, но не могу смириться… они оба, оба виноваты! Зачем Оромэ так много шутил и смеялся с Тулкасом?! Тулкас не захочет больше смотреть на меня… скажи, Яванна, я такая некрасивая, я дурна, я глупа, ну, скажи мне, сестра!..

Несса требовательно посмотрела в лицо своей утешительнице, и Яванна покровительственно всмотрелась в её глаза. Зелёные, светлые, переливчатые, как вода утреннего моря.

– Ты красива, Несса. Нет… я не права… ты прекрасна. Тулкас дурак, что отверг такое сокровище. На его месте я бы постаралась сделать счастливым каждое твоё мгновение.

Взгляд отвергнутой Валиэ на мгновение затуманился, но затем она резко отстранилась от сестры.

– Как жаль, что ты не он! – бросила она раздражённо и, вскочив, быстро, как огонёк по сухой траве, убежала.

Яванна нескоро поняла, что заставило её отрешённо сидеть, через силу глотая воздух и смотря вслед давно удалившейся сестре.

Сердце билось часто-часто. Единственное, чего ей хотелось – вернуть тёплое беззащитное тельце к своей груди, обхватить не привыкшими к объятиям руками рыжую задиристую Нессу, гладить её по волосам и чувствовать себя такой… завершённой.

Завершённая.

Тёмные глаза Яванны с отчаянной мольбой обратились к небу.

«Скажи мне, что я сделала неправильно, отец?»

И, зная, что его ответ необходим, Эру ответил.