– О чём, сестра?

– О тебе.

– О?

– Расскажи мне, что произошло.

Хэннер отполз в дальний угол, в темноту, и плотнее завернулся в плед, подтягивая к себе свои вещи. Одеваться ему, впрочем, совсем не хотелось.

Мелькор усмехнулся, глядя на сестру.

– Очередное помешательство. Ему, видимо, не хватило.

– О, Отец небесный… что, его аппетиты растут?

– Как видишь.

– Я не намерена позволять…

– Сестра. – Тёмный с улыбкой посмотрел на испускающую благородное сияние Элберет. – Твой муженёк намерен засунуть меня в Мандос, чтобы свободно пользоваться мной. Или чтобы удовлетворить своё самолюбие очередной надо мной победой. Моей вины в произошедшем ровно столько, сколько есть: я защищал свою собственность.

– Эта твоя привязанность к майар не доведёт тебя до добра.

– Не к майар, а к майа, во-первых… а во-вторых, что способно довести до добра Врага Мира?

Варда усмехнулась каламбуру, отводя глаза. Хэннер, глядя на движения её глаз, невольно подметил, что они с Мелькором очень походят друг на друга. Даже сильнее, чем Мелькор и Манвэ. Почти одинаковый оттенок светлых волос, почти одного тона кожа, та же манера в задумчивости ускользать взглядом вниз…

– Ближе к делу, брат. Я намерена созвать Совет Валиэр. Ты знаешь, что такое случается только в крайних случаях. Так вот, это крайний случай. Я могу закрывать глаза на Йонвэ, на ещё два десятка влюблённых майар, на вечеринки с остальными братьями, мне даже нравится находить в нашей супружеской постели кого угодно, кроме моего мужа… но заигрываться до такой степени я ему не позволю. Манвэ совсем от тебя одурел, он вполне способен разрушить Арду ради очередного слияния с тобой. Вероятно, там есть на что клюнуть, – она выразительно посмотрела на забившегося в угол Хэннера, – но безопасность мироздания, как ты понимаешь, превыше всего.

– Я-то понимаю, – оскалился Мелькор, – только преступник из нас двоих я, и в Мандосе сидеть мне, а не ему. По старой памяти.

– Я не считаю, что тебе так уж необходим новый срок наказания. Ты проявил себя вполне… достойно.

– Как там его шея?

– Беспокоишься? Кровь по-прежнему идёт, так что у него есть время поразмыслить о своём поведении. Твоё дело заслушают за неимением очереди через два-три дня, Мандос улаживает формальности, это, как всегда, занимает некоторое время. Ты правильно сделал, что обезопасил его, если бы он подогревал остальных своими нелепыми обвинениями, дело могло принять более неприятный оборот. Пока что большая часть Стихий настроена сочувственно. Я постараюсь для тебя что-нибудь сделать.

– Сестра… позволь поцеловать твою руку.

Варда улыбнулась и просунула пальцы между прутьями.

– Я непременно приложу её к твоему спасению, брат. Прощай.

– Прощай, Элберет.

Хэннер подобрался к своему покровителю через несколько минут, когда тот начал нервно постукивать костяшками по прутьям.

– Она правда поможет? – спросил майа, привалившись плечом к плечу повелителя и доверчиво на него глядя.

– Может быть, не знаю.

– А зачем ты просил поцеловать её руку? – ревниво поинтересовался Хэннер.

– Затем, что если бы я сам просунул руку в коридор, меня бы обвинили в попытке причинить вред Королеве. Не лучший исход, – усмехнулся Вала и потрепал майа по лохматой голове. – Может быть, всё ещё обойдётся.

– А если не обойдётся?..

– Ну… – Обняв майа за плечи, политический заключённый снова привалился к прутьям и вытянул ноги, положив одну на другую. – Ты будешь жить в Ангбанде, ходить в школу, учиться, тренироваться в тёмных искусствах, и когда я выйду из Мандоса, – если выйду, – ты будешь уже вполне взрослым майа.

– Но тебе же разрешили взять меня с собой!..

– Во-первых, я пока не осуждён, и иметь личные вещи мне разрешается. Во-вторых, тебе нечего делать в Мандосе. На девяти квадратных метрах за несколько эпох мы насмерть перегрызёмся, тем более если я впаду в психоз, а я в него впаду. Заключение в любом случае будет одиночным. Даже если ты присоединишься ко мне, ты будешь в другой камере. Так ещё хуже, мы свихнёмся куда скорее.

– Но Мел…

– Не бойся, малыш.

– А… зачем ты перегрыз Манвэ глотку? Может, тебя бы не осудили ещё… – тоскливо протянул майа.

– Тогда бы он перегрыз глотку мне, а судили бы всё равно меня. За то, что вынудил Короля на самооборону.

– Ублюдки!..

– Не кричи так громко, иначе Мандос вытянет твои силы. – Мелькор мягко поцеловал подопечного в губы. – Мир несправедлив. Ко мне, по крайней мере. Зато он точно надолго запомнит, что не следует прикасаться к моему майа. У меня всего один майа, пусть трогает своих.

– Но Йонвэ-то не виноват… – тоскливо протянул Хэннер.

– Я не про Йонвэ. Хотя… ладно, посмотрим. Может быть, кровопотеря немножко вправит братику мозги. – Тёмный Вала озорно улыбнулся и стал методично разворачивать плед. – На чём мы там остановились?

– М-м-м… а никто больше не придёт? – пугливо осведомился майа, не пытаясь, впрочем, его остановить.

– Если придёт, ты сделаешь вот так. – Мелькор невинно похлопал ресничками. – И все подумают: какой у Мелькора очаровательный майа, я бы тоже откусил за такого голову!

Хэннер смущённо хихикнул, с наслаждением подставляя ему губы.

Пока ещё можно надеяться, пока есть хоть немного времени, нужно использовать его с пользой.

Пока я рядом, ты не почувствуешь себя одиноким. Ни на минуту, Мел. Ни на миг.

Время в Мандосе течёт по-другому. Хэннер не понимал, сколько они здесь, и не хотел знать.

За прошедшие несколько дней они почти не разговаривали. Никто не тревожил их.

Хэннеру казалось, весь мир исчез.

Мир кончался за границей прутьев. Мир ограничивался ледяным полом, пледом, брошенным поверх, прутьями, словно удерживавшими непроглядную темь, бесформенной кучей одежды в углу и Мелькором.

Ещё никогда они не были нежны так исступлённо. Майа физически чувствовал исходящую от Мелькора любовь и привязанность, и в груди у него щемило и болело. Он постоянно жался к своему возлюбленному, пытаясь унять эту боль, не позволял Мелькору себя отпустить, дрожал и снова и снова подставлял губы для поцелуя, измаянно ища ответного взгляда.

Лёжа в темноте на пледе и прижимаясь щекой к плечу своего Валы, Хэннер мучительно желал только одного: чтобы отсюда они ушли вместе и им никогда больше не пришлось разлучаться.

– Мел… ты меня не забудешь?

– Нет. О тебе я буду помнить всегда.

Майа снова забылся в его поцелуе, но всё однажды кончается, а когда кончился поцелуй, Мелькор поднялся и потянулся к одежде.

– Пора.

Хэннер зябко закутался в плед и сел на полу.

Мелькор одевался, и каждая застёгнутая пуговица вновь делала их невыносимо далёкими.

– Мел… Мел, я буду тебя ждать.

Тёмный Вала встал на колени и, притянув его к себе за плечи, посмотрел в глаза.

– Люблю тебя. Не прощу себе, если ещё раз не поцелую.

Безмолвные высокие фигуры, чёрные, как сама тьма Мандоса, стояли за прутьями.

Появилась дверь, Мелькор вышел и протянул руки для оков.

Прижавшись к прутьям, Хэннер смотрел, как его уводят.

Через целую вечность пришёл Мандос и резко сказал:

– Даже лучше, что ты не одет. Ты вещественное доказательство. Вставай, на выход. И дай-ка посмотреть на твою шею. – Намо шепнул несколько слов и провёл кончиками пальцев по тем местам, где кожи касались пальцы Манвэ. – Не смей говорить там без разрешения. Майар права слова не дают.

Когда-то это уже было.

Ужасно… ужасно смешное ощущение.

Мелькор с трудом сдерживал улыбку, пока Намо с серьёзным лицом зачитывал ему приговор. Слово в слово такой же, что и тогда.

Только Манвэ на этот раз нет, и голубые глаза не впиваются со сладострастной ненавистью в скованные руки, не видят каждый миг унижения.

Странно, неужели ему так плохо, что он не придёт насладиться?..

– Мелькор, что ты можешь сказать в своё оправдание?