Мелькор не помнил о Хэннере и даже о Горе, Манвэ не узнал бы Йонвэ, не узнал бы Намо или отца, явись они ему в момент слияния. Для него был один Мелькор, не его и его, Мелькор, влюблённый в другого и верный другому, не ему, не ветреному Королю возрождённого Мира, Мелькор, дающий выход злобе и алчности в акте, имеющем мало общего с любовью, эротикой и даже страстью. Сила их движений могла дробить камни и коверкать поверхность земли, бьющей фонтанами и сплетающейся энергии хватило бы на то, чтобы полностью разнести планету, оставив в первозданном космосе жалкие несколько пылинок и двух полусумасшедших творцов мира.

– Если бы мы трахались слишком часто, – прорычал Мелькор, как никогда сильно похожий на Моргота, с обострившимися клыками, с горящими глазами и капающей с уголка губ слюной, и всё так же, потянув за стиснутые в кулаке пряди, заставил Манвэ подняться на колени и прижал его спиной к своей груди, – мы бы не выдержали, правда?

– Давай, давай, ещё, давай не выдержим в этот раз, Мелькор-р-р-р?!

Манвэ набросился на него, извернулся, не обращая внимания на несколько с кровью вырванных прядей, сжал коленями его бёдра и в одно рваное, будто неумелое движение снова наделся на его влажный от крови член.

– Ты ни с кем больше не бываешь таким большим… – прошептал Король Воздуха ему на ухо и больно куснул за мочку. – Давай, разорви меня снова… я хочу быть твоим, только твоим… на сегодня.

Мелькор впился зубами в его чувственный хищный оскал, слизывая кровь с разбитых и искусанных губ, и, с силой нажав ему на плечи, до конца насадил на себя.

– Ужас, – сказал Ирмо, чувственно откинувший голову на плечо Намо, который сосредоточенно перебирал его длинные золотисто-каштановые, чуть волнистые пряди. – Как Манвэ орёт, на весь Валинор слышно… что он там с ним делает?

– Трахает, – пожал Мандос свободным плечом. – Он слишком заботится о своём майа, из-за этого не находят выхода злость и жажда убийства, он начинает свихиваться, и потому свихивается Манвэ, а когда они свихиваются, им нужно потрахаться и спустить друг на друга всё, что в них скопилось лишнего. Зато две-три эпохи снова поживём спокойно. Будешь сок?

– Неплохо бы. – Лориэн вальяжно расположился на диване и стал томно наблюдать, как брат неторопливо идёт к столу, разливает по стаканам свежевыжатый сок и возвращается к нему, спокойный, надёжный и элегантный, как всегда. Кокетливо расстегнув на тёмно-зелёной рубашке верхнюю пуговицу, Ирмо улыбнулся и потянул правое бедро брата к себе на колени. Глядя, как тонкие пальцы близнеца соблазнительно ощупывают и массируют его ногу, Намо отпил из своего стакана и, поддерживая у губ Лориэна второй, стал поить его.

– Люблю всё делать вместе с тобой, – промурлыкал Ирмо, склоняясь к сладким губам Намо и сглатывая в предвкушении очередной ночи вместе. – Как хорошо, что мы друг другу не надоедаем.

– Просто замечательно, – спокойно сказал Мандос и, ударив его под дых, чтобы вызвать спазм мышц и сбой дыхания, который всегда его заводил, повалил брата на диван и вцепился зубами в его подбородок, слизывая живую горячую кровь, которой ему постоянно не хватало. Ирмо давно к такому привык.

Ещё до создания Арды терзаемый и терзающий дух были так счастливы, что не пожелали разлучаться. Вместо одного владения пришлось создать два, ибо дух целительства не согласился прийти в воплощённый мир без духа-убийцы, и вместе с Намо в мирную изначально Арду пришла смерть, являющаяся неприятным, но закономерным итогом той бесконечной боли, которую несли поющие мир Мелькор и Манвэ.

Никто кроме Валар не знал, что Мелькор не умел убивать. Ирмо привёл в Арду смерть и искупил её возрождением, невозможным и ненужным без неё.

– Чего ты на Йонвэ набросился?

– Он не похож на тебя.

Мелькор усмехнулся. Они лежали, сплетённые так тесно, чтобы могли бы представить себя единством.

– Хэннер тоже на тебя не похож. К счастью. Двоих таких я бы не выдержал.

– К счастью. Никто не сможет заменить тебе меня.

– Это точно.

Манвэ потянулся, прижимаясь к груди брата. Начиналось отторжение. Через несколько минут они снова перестанут понимать, что привело их в одну постель. Осталось так мало…

– Будь нежнее со своим малышом. Он не заслужил твоей жестокости.

– Я знаю. Я просто хотел тебя.

– Приходи в себя. Пока я его тебе не отдам.

– Да. Так будет лучше. – Манвэ мягко поцеловал брата в губы и, резко отстранившись, капризно толкнул его: – Убирайся вон, и так всю мою постель кровью заляпал! Кэрлин, Арвин, уберите здесь!

Манвэ отправился в купальню, бросив на старшего презрительный взгляд. Мелькор неторопливо поднялся, встряхнулся, расслабляя перенапряжённые мышцы, и под испуганными взглядами застывших в дверях майар облачил себя в хламиду, каковая – с поправкой только на цвет – являлась официальным нарядом каждого Валы вот уже второй круг Арды.

– Пока, мальчики. Не забудьте потереть повелителю задницу, он сам сегодня может и не справиться.

Йонвэ спал на диване, подложив под голову чёрную подушку с вышивкой в виде дракона. Полуразрушенная башня Ангбанда потихоньку отстраивалась, взбудораженные драконы переговаривались за стенами замка. Духи обернулись лошадьми и волками до того, как майар успели увидеть их в первозданной форме.

Тёмный майа ожидал своего повелителя, неподвижно сидя в кресле. В голове колотилось только одно слово: «Мел».

Мел-Мел-Мел-Мел-Мел-Мел-Мел-Мел…

Мел.

Мел?!

Мел!

– Ме-е-ел!!!

Мелькор обнял его за плечи одной рукой, а второй погладил по голове, не позволяя к себе прижаться.

– Привет, маленький. У вас всё в порядке?

– Да… то есть… пол-Ангбанда разнесло, Мел, что с тобой случилось, где ты был, я волновался, ты мог хотя бы…

– Нет. Извини. Уже всё в порядке. Сегодня-завтра Манвэ можно не бояться. Где Виэрт? Манвэ говорил, он его покусал.

– Виэрт нас защищал!

– Я знаю, где он?

– Не знаю, я… Мел, нас дракон унёс до того, как…

– Да, мне уже сказали! – раздражённо огрызнулся Мелькор, стремительно идя дальше по коридору. – Виэрт! – рявкнул он и прислушался. – Где вы были?!

– В оружейном зале, там окно выбито и…

– Значит, ждёт у кабинета.

Хэннер рванулся за Валой наверх, по лестнице, думая, откуда пахнет горелым мясом, ледниками и ветром Манвэ. И ещё кровью, очень сильно.

– Мел, ты не пострадал? – нарушил он молчание.

– Неважно. Иди спать.

– Мел, я тебя всю ночь ждал, ты пришёл под утро, ничего не объяснил, не связался даже, ты можешь…

– НЕТ! Выметайся спать, я тебе сказал!

Мелькор развернулся на лестнице, заметно пошатнувшись, и схватился за перила.

– Хэннер, – сказал он мягче, – не злись на меня. Я устал и у меня есть для того причины. Тебе тоже необходимо отдохнуть, а Йонвэ не стоит всё-таки оставлять без присмотра. Днём всё расскажу, если проснусь.

Он пошёл дальше. Хэннер, прибитый его словами, возмущённо завопил:

– Что значит «если проснусь»?!

– Могу проснуться и вечером, – усмехнулся Вала. – Доброй ночи.

Хэннеру повезло. «Доброй ночи» – последние адекватные слова, на какие меня хватило.

Поганее быть уже не могло, обида Хэннера почти ничего не решала.

– Карвир…

Послышалось тихое скуление. Чёрный волк приподнял голову и жалобно улыбнулся.

– Бедняга… спасибо.

Мелькор присел на корточки и поцеловал волка в морду, обнял за шею, погладил по загривку.

– Малыш… дай посмотрю твои лапки. Все изрезал… как же ты сюда доплёлся? Плюнул бы, там остался… ладно, не переживай. Сейчас помажем и всё пройдёт. А насчёт изгвазданных полов не переживай, отмоем.

Подхватив здоровенного волка на руки, Вала пинком открыл дверь в кабинет, вошёл и уложил зверя на стол, где за неделю с его психоза так ничего и не появилось. Бардак тоже не изменился.

– Стекло застряло. Плохо… поправимо. Завлиял он тебя своей силой, даже магией не поможешь… а то я бы тебе колыбельную пел, глядя, как стекляшки выпрыгивают. – Мелькор доставал из шкафчика дезинфицирующую жидкость, пинцет, бинты, иглы и мазь. Волк устало наблюдал за его приготовлениями. Вала прошёлся по кабинету, взял недопитую бутылку крепкого коньяка, выдернул зубами пробку, глотнул сам и подошёл к четвероногому пациенту.