– Передай мне соль.

– Что?.. – Эонвэ повернулся к столу, не совсем понимая, зачем его другу соль в такой момент, и Майрон жадно поцеловал его в шею. – А… тот самый момент.

– Да. – Майрон деловито расстегнул три большие пуговицы на его пижамной рубашке и опрокинул его на спину. – Теперь можно заняться любовью так яростно, будто мы все эти сто лет не дрочили, а были примерными молодыми майар… ну там, не мастурбируй под одеялом, не свисти, не ругайся матом, хуёв не соси… ебать-колотить, я думал, у Оссэ больше!

– Хм… никогда не задумывался. – Эонвэ покраснел, и Майрон только укоризненно покачал головой, окончательно стаскивая с него штаны.

– Жизненно необходимо провести соревнование! Я, конечно, не люблю проигрывать… даже не сильно… но в двойке лидеров я не окажусь, как ни прискорбно…

Он уселся верхом на бёдра Эонвэ, с удовольствием рассмотрел его член так и эдак, облизнулся и нежно обхватил губами головку.

– Всё во мне вопит, что сначала надо было подарить тебе цветы и сводить в кино, – простонал Эонвэ, сжимая его плечи.

– На диване трахаться удобнее, чем в кинотеатре, – важно заявил Майрон. – Но потом можешь подарить, конечно. – И он вернулся к своему занятию – ласкать губами, ощупывать пальцами, водить языком… исследовать в полной мере, в общем. Эонвэ смотрел на него, не в силах побороть дурацкую счастливую улыбку, и думал, что всё совсем не как в его фантазиях. Без драмы, выражаясь словами Оссэ. Они не рухнули друг другу на грудь, рыдая и выкрикивая признания, не поссорились из-за непонимания и не проделали долгий тернистый путь к примирению, и Эонвэ не пришлось завоёвывать утраченную за сотню лет любовь, к примеру… слишком просто. Но не менее хорошо.

– Подожди, – попросил он и потянул Майрона к себе. – Я хочу тебя поцеловать.

– Я только штаны сниму. – Майрон лихо спрыгнул с него. – Красивые, конечно, но жмут ужасно.

Сбросив джинсы, он снова уселся на Эонвэ верхом, потёрся членом о его член и со стоном склонился к его губам.

– Сколько лет я мечтал об этом… – прошептал Эонвэ между поцелуями. – Смотрел на тебя и запрещал себе думать…

– А я мечтал, что мы останемся вдвоём, и ты меня трахнешь, – шаловливо ответил Майрон. – Хотел даже предложить, но думал, ты обидишься.

– Я бы тогда вообще от тоски умер… или глупостей натворил. Так я мог хотя бы думать, что ты мне взаимностью не ответишь…

– Вот ещё глупости!

Эонвэ перевернул его на спину и нежно лизнул колечко в левом соске. От стона Майрона остатки сдержанности улетучились с пугающей быстротой. Не переставая теребить колечко губами, Эонвэ потёрся членом между ягодиц Майрона и с глухим вскриком толкнулся внутрь.

– О… быть не может, это происходит наяву, – засмеялся Майрон, обвивая руками его шею и закинув голову. – Ощущения такие, будто это в первый раз… обалдеть.

– У меня и у самого такие ощущения, – простонал Эонвэ, его вело от возбуждения и от того, каким нереальным всё казалось. – Только ты лучше, чем все мои фантазии…

Майрон сжал его бёдрами, впуская глубже, его грудь вздымалась, словно он не мог надышаться, и Эонвэ снова поцеловал его, и снова, и ещё раз, и устыдился того, что вот-вот кончит, но тут Майрон содрогнулся и вскрикнул, орошая спермой его и свой живот, и Эонвэ ничего не осталось, кроме как последовать его примеру.

– Отпад, – прохрипел Майрон, продолжая обнимать его. – Пиздец. Не могу, как хорошо.

– Отпад, – согласился Эонвэ, утыкаясь лбом ему в плечо. – И пиздец тоже. Поверить не могу.

– И я. Надеюсь, ваша эльфийка не осуждает нас за странные ритуалы.

– Она всегда исчезает, как только ощущает чьё-то возбуждение… думаю, Мел с Оссэ не так просто нас тут вдвоём оставили. – Эонвэ слабо усмехнулся и поцеловал Майрона в висок. – Я люблю тебя. Я так по тебе скучал.

Майрон потёрся о него грудью, озорно погладил по плечам и шее, скользнул языком по краешку уха, и Эонвэ подумал, что ему потребуется очень много раундов, чтобы воплотить хоть десятую часть своих фантазий.

Впрочем, он не сомневался, что Майрону потребуется ещё больше.

***

Sensual Chill Saxaphone Band – Orgasmic

– Ну и он говорит, мол, Майрон мой друг, все дела, не знаю, как к нему подойти… – без умолку трещал Оссэ. Мелькор скинул его руку с плеча и склонился над панелью, чтобы переключить камеру. – Я думаю, им нужно будет время, так что, может, ты Майрона пока не трогай, я, конечно, вижу, что он тебе нравится, он и мне нравится, он такой…

По прервавшемуся словесному потоку Мелькор понял, что нужная камера найдена, и удовлетворённо посмотрел на центральный монитор.

– …охуенный, а я тебе минет проспорил, – договорил Оссэ и умолк окончательно.

Вала щёлкнул кнопкой аудиосистемы и с комфортом устроился в мягком кресле, перекинув ноги через подлокотник.

– Будь я более бестактным, врубил бы им в столовой этот джазец. Для настроения.

– Я даже не знаю, кто из них красивее сейчас, Мел. Майрон такой горячий… я к нему не должен был подкатывать раньше Эонвэ, но всё равно не могу пожалеть, а Эонвэ… никогда его настолько озверевшим не видел, он правда любит Майрона… такая красивая история любви, ничего подобного не слышал…

– Книжки надо читать, – буркнул Мелькор, покачиваясь в кресле. – Там таких историй навалом.

– Толку с твоих книжек… ты только посмотри… даже в порно сцен горячее не видел…

– Оссэ.

Майа засопел, героически сдерживая эмоции, которые так и рвались из него наружу. Мелькор ухмыльнулся, вскинув брови, и задумчиво приложил палец к губам.

Мальчики и правда скучали. Очень скучали.

– Скачай мне потом эту запись. – Он выключил мониторы.

– Мы не будем дальше смотреть?

– Увы, мой юный друг, надо знать меру… к тому же подглядывать нехорошо.

– Скажи ещё, ты за нами никогда не подглядывал!

– Вы были не против, развлекаясь под камерами. А сейчас я просто хотел прояснить вопрос, кто из нас проспорил.

Оссэ опустился на колени перед креслом и потёрся щекой о живот Валы через тонкую водолазку.

– Мне нравится, что ты стал носить более откровенную одежду.

– Правда? – Мелькор прогнулся в пояснице и закинул ногу ему на плечо. Оссэ сглотнул, нащупал губами язычок молнии на его облегающих кожаных штанах и потянул вниз.

– Только сдерживаться очень сложно… постоянно хочется тебя трахнуть.

– Как хорошо, что ты иногда отвлекаешься на Майрона.

– Почему ты не можешь хотя бы сделать вид, что щадишь мои чувства?

Мелькор откинул голову на мягкий подлокотник и закрыл глаза.

– Мы трахаемся двести лет, и ты никак не выучишь, что я ненавижу твои рассказы о том, как ты на меня дрочишь. Будь так любезен, перестань нести бездарную похабщину, и мне не придётся тебя каждый раз обламывать.

– Что плохого в том, что я люблю тебя?! – в голосе Оссэ снова зазвучали предательские слёзы, и Мелькор скрипнул зубами.

– Твоя любовь – одна из лучших вещей, которые случились в моей жизни, но мы с тобой говорим на разных языках, Оссэ. Я не знаю, как сказать понятнее. Ты любишь ласковые слова и постоянные прикосновения, я… наверное, что-то другое. Ты молод, я понимаю, и в твоей любви слишком много сахара… для меня, но не для кого-то другого.

– Будь по-твоему. – Оссэ рывком застегнул его штаны и встал, его трясло от гнева. – Не буду тебя трогать, не буду тебе ничего говорить… может, это поможет тебе полюбить меня. Нет, что там… ты же сам говоришь, что не способен на любовь. Просто относиться ко мне лучше. Извини, что испытываю к тебе столь сильные чувства… мне ведь не из кого выбирать, так ты думаешь.

Он вышел, хлопнув дверью так, что дрогнули стены.

Мелькор повернул голову набок и снова включил монитор. Виски нестерпимо ломило.

…каждые грёбаные полгода у них случается размолвка в таком духе. Ах, ты меня не любишь, ах, я не могу нести околесицу, ну ладно, я не буду, так и знай! Вот, смотри, как я ухожу, дрочи теперь в одиночестве и думай о своём поведении! Ни малейшей рефлексии, ни одной попытки услышать…