– Вот как! – удивился Салихов. – Кажется наши интересы совпали.

– Однако, что мы стоим на этом солнцепеке. У меня есть предложение продолжить нашу беседу в более прохладном и уютном месте.

– В чайхане «Салом»? – поинтересовался я.

– Угадал, – ответил Салихов и улыбнулся широкой доброжелательной улыбкой.

Я понял, что лед недоверия сломлен и с радостью зашагал к уже знакомой мне с первого дня чайхане.

В чайхане было многолюдно, ибо лучшего места, где можно было пересидеть жару вблизи не было.

Чайханащик Рустам, массивный, бритоголовый, похожий на борца, несмотря на свой избыточный вес довольно резво передвигался, держа в обеих руках медные чайники с чаем. Увидев Салихова и меня он приветственно кивнул головой и устремился дальше, лавируя между столиками. Свободных посадочных мест в чайхане в час пик конечно не было. Мы удрученно вздохнули и в растерянности оглядывались по сторонам, надеясь на чудо. Но люди здесь сидели плотно и не замечали времени.

– В этом нет нечего удивительного, – заметил Салихов. – Такое время провождения в чайхане часто бывает чисто деловым. Сидят хозяйственники, снабженцы, ваш брат геолог спасаясь от жары, и за чаем решают деловые вопросы, обсуждают последние новости. Чайхана как клуб, открытый для всех желающих.

Мы постояли еще немного у входа переминаясь с ноги на ногу, не зная что предпринять. Выручил чайханщик Рустам.

– Падаждитэ нэмного! Сейчас два «туза» освободят во-он то место! – кивнул он на уютный столик на балконе. Там сидели два раскрасневшихся солидных мужчины в национальных тюбетейках на головах и допивали второй чайник. Но вот они, наконец-то поднялись со своих мест, утирая с лица пот, захватили портфели (главный атрибут начальника) и оживленно беседуя, направились к выходу. Чайханщик молниеносно убрал столик и вскоре вернулся неся нам чайник с чаем, поднос с двумя пиалами и тарелку с плитками вареного сахара золотисто-коричневого как каленый янтарь цвета.

Удобно устроившись мы некоторое время сидели молча с наслаждением попивая небольшими глотками душистый зеленый чай, прекрасно утоляющий жажду. Я обдумывал за чаем с чего начать разговор, но Салихов сам пришел на помощь.

– Ну-с! С чего начнем молодой человек? – сказал он профессорским тоном.

– Постараюсь объяснить вам почему у историка появился интерес к вашим самоцветным камешкам. В школьных учебниках и книгах современных авторов многие исторические личности – цари, короли, ханы, султаны и прочие сильные мира сего представлены весьма схематичными фигурами, многие оболганы и облиты грязью. Даже древние рукописи и летописи зачастую писались в духе своего времени и в угоду власти, а потому многие исторические события как и личности искажены и лишены правды. Но императоры и завоеватели были тоже людьми и ничто человеческое им было не чуждо: они тоже любили, страдали, у них были разные увлечения и страсти в жизни.

А согласно учению философа Флоренского, каждый человек в своих поступках, действиях, творчестве проецирует себя в окружающее пространство. Вольно или невольно он проецирует себя на бумагу, запечатывает свой ум, свой характер в письмах, дневниках, указах и прочем. Даже по почерку можно определить характер человека, хотя у нас графологию объявили лженаукой. Охарактеризовать человека можно даже по его пристрастиям к определенным вещам, к тем же камням.

– Что вы знаете о Тамерлане? – неожиданной спросил Салихов, пытливо вглядываясь в меня.

– Очень мало к сожалению, – ответил я.

– Вот-вот! – У вашего поколения о нем сведения из нескольких учебников или энциклопедий, где говорится только об исключительной жестокости средневекового завоевателя и больше нечего. А между тем образ его вдохновлял многих писателей, политиков и даже советских деятелей. Знаете ли вы, что М. В. Фрунзе с самого начала посвятив себя борьбе за светлое будущее человечества выбрал в качестве образца для подержания именно Тимура. Историки характеризующие деятельность Фрунзе отмечают его выдающийся полководческий талант, проницательность и удивительное обаяние. Приводят примеры удивительного для большевиков гуманизма, рыцарского благородства и в то же время примеры жестокости и коварства – смотря что было выгодно в данный момент для достижения победы.

– Да, Фрунзе старался подражать во всем своему любимому герою, именем которого он назвал своего единственного сына. Ну, а известный нам писатель Аркадий Гайдар взял это имя для героя своей детской книжки «Тимур и его команда». Я помню, как эта книга, написанная на кануне Великой Отечественной войны вызвала по всей стране патриотические движения среди мальчишек названное «тимуровским». Но вернемся к самому Тимуру, непреклонному и целеустремленному до жестокости, что соответствовало его духу и духу его времени. И несмотря на это он был великодушным и мудрым не рубил как говорится с плеча, а прислушивался к чужим мнениям. Вот например, Тимур впервые ввел классификацию людей, которые служили ему разделив их на 12 классов. Сохранился и его указ, в котором говорится: «Величие и основа моего государства впредь будет опираться на 12 классов, которые я считаю двенадцатью знаками Зодиака, двенадцатью месяцами моего правления».

В этом своеобразном табеле о рангах Тимур подробно определил назначения и обязанности каждого класса. Вот, например, что сказано о втором классе, я его почти полностью запомнил: «Я причисляю к нему людей интеллигентных, способных дать совет, тех которые обладают знаниями и мудростью, и почтенных старцев, которым годы дали проницательность будут также пользоваться моим полным доверием. Со всеми этими людьми я буду обращаться как с равными, ибо делясь со мной своим опытом, они тем самым дадут мне большое преимущества». Вот так! И написан был указ твердым, воистину железным почерком, в котором тоже отразился характер Тимура.

– Недаром это имя происходит от монгольского «Тумур» – железо, – вставил я свое слово. – В Монголии много имен и производных от этого слова, скажем Тумур, Тумэр, Тумурских, Тумурбатар и другие. Но в истории он больше известен как Тамерлан (Тимур-хромец) за увечье, которое он получил еще будучи молодым в неравном бою, – ответил Салихов.

– А какой народ дал миру великого Тимура?

– Тимур принадлежит к тюрско-монгольскому племени барласов – выходцев из Монголии. Барласы пришли в Среднюю Азию вместе с ордами Чингизхана, осели в предгорьях западного Памира в районе цветущего городка Кеша. Этот древний городок давший миру Тимура издавна населяли тюркоязычные племена, а также выходцы из Персии и Индии. Само название города Кеш древнеиндийское и переводится как «лучезарный». Барласы смешались с местным населением, приняли тюркский язык и культуру, а затем религию ислам. Тимур же имеет корни ведущие к Чингизхану. Кем был его великий предок Темучин вошедший в историю как Чингизхан? Происхождение и внешний облик горного хана часто представляют в искаженном виде. По свидетельству персидского историка Рашида-ад-Дина и монгольским легендам Тимучин был высокого роста, рыжебородый и имел голубые глаза. И все дети в его роду рождались белокурыми с голубыми и серыми глазами, а когда у него родился черноволосый внук Хубилай он якобы очень этому удивился.

Все это делает вероятным предположение Грум-Гржимайло о значительной примеси в роду Чингизхана к монгольской крови динлинской или вообще его род был динлинским.

– Кто такие динлины? – поинтересовался я.

– Динлины (по-китайски «Рыжеволосые») представляли восточную ветвь скифов, обитавших в Сибири, в районе Саян, а затем мигрировали в Монголию и Северный Китай. Себя они называли русами и вероятно принадлежали к славянскому племени.

Тимур унаследовал черты рода Чингиза: он имел огромный рост – около двух метров, обладал большой физической силой, имел европейский тип лица и серые глаза. Так или иначе в жилах Тимура текла кровь разных народов и может быть в этом одна из причин его многогранного таланта и гениальности.

– А каким увлечениям, страстям был подвержен этот человеческий феномен – задал я конкретный вопрос. Салихов немного задумался, отпив из пиалы чая и своим размеренным голосом как на лекции продолжил рассказ.