Пусть 9999 из каждых десяти тысяч невольных переселенок раньше или позже погибали, пусть 99999 из каждых ста тысяч погибали, достаточно было и одной сохранившейся, чтоб паравеспула укоренилась на новоселье. Как живое семя, она дала проросток — стебелек с мисочками ячей на конце, разрослась в семью, пусть поначалу и не особо мощную, но все же в конце сезона рассеяла первое поколение выросших под африканским небом продолжателей рода. А дальше безотказные регуляторы естественного отбора и переживания наиболее приспособленных в союзе со всемогущим временем довершили начатое случаем и заложили основу формам североафриканских Паравеспула германика, которые, в отличие от своих европейских прапрапрапредков, не погибают к осени, но способны сохранять семьи живыми и на следующий год, выращивая гнезда-монстры.

В южную Африку, в зону мыса Доброй Надежды, молодые осы могли быть если не тысячи, то много сотен лет назад завезены с товарами, с грузами. И тоже прижились.

Нет, если рассказывать о необыкновенных приключениях Паравеспула германика, то, конечно, наибольшего внимания заслуживают факты, зарегистрированные не в некотором царстве, в некотором государстве и к тому же в незапамятные времена, а в совершенно точно установленном году и в точно известном месте.

Начнем справку с упоминания двух имен: Бэнкс и Золандер. Это были натуралисты. Знаменитый мореплаватель Джеймс Кук пригласил их принять участие в кругосветных плаваниях, которые он предпринял на корабле «Эндэйвур». Начались его плавания примерно за полвека до кругосветного путешествия Дарвина на «Бигле».

Бэнкс и Золандер выполняли на корабле под командованием Кука примерно те же обязанности, что Дарвин на «Бигле». Богатые коллекции, собранные натуралистами, изучил впоследствии Д. Фабрициус, чье имя присвоено множеству видов. Из насекомых, доставленных в Англию с открытых Куком островов Новой Зеландии, Фабрициус выделил довольно много перепончатокрылых, в том числе немало ос, но ни единой веспа, позже переименованной в Паравеспула германика.

В «Системе энтомологии» — латинском сочинении Фабрициуса — этот факт зарегистрирован.

Первая ося-веспа была обнаружена в Новой Зеландии недалеко от Гамильтона — одного из портовых городов почти двести лет спустя. И была это оса-вульгарис.

Один-единственный экземпляр ее оказался выловлен в 1922 году, и больше ни здесь, ни в других местах этих ос здесь никто не видел. Даже толком не известно, была то рабочая или продолжательница рода. И время года, когда изловили ту одиночку, не известно. Отмечено только, что обнаружили ее в районе, прилегающем к гавани. Видимо, слетела с пришвартовавшегося у причала корабли или выбралась из тюка с грузом. Но откуда пришел корабль?

Впрочем, если даже то и была не единственная из прибывших во время оно продолжательниц рода, осы-вульгарис так и не прижились здесь.

Это важно подчеркнуть, потому что с новоселами на изолированных островах шутки бывают плохи.

Известно, к чему привело вышедшее из-под контроля человека размножение коз на острове Святой Елены.

Известно, в какое континентальное бедствие превратились безобидные домашние кролики, одичав на просторах Австралии.

Известно, как быстро стали здесь же вездесущим сорняком кактусы-опунции, для борьбы с которыми пришлось завозить поражающих эти растения бабочек.

А легенда об атолле Мяу-Мяу, входящем в состав архипелага островов Гаити?

В далеком прошлом тихую бухту атолла облюбовали пиратские суда и с них, видимо, добрались до суши несколько наиболее активных и инициативных крыс, которые поначалу довольствовались падалицей — плодами с кокосовых пальм, а позже научились взбираться по стволам и перегрызать черешки орехов, шлепавшихся и раскалывавшихся. Крысы стали выживать с атолла немногочисленных его обитателей, а оставшиеся решили доставить на атолл несколько сот котов и кошек.

И они действительно зафрахтовали судно, объехали острова архипелага, скупая по дешевке истребителей грызунов. Набив трюмы, нос и корму клетками с некормлеными кошками, жители атолла Тетиароа — так он еще тогда назывался — добрались к месту назначения и выпустили груз на волю. О том, что было дальше, не станем рассказывать, сообщим только, что уже через несколько лет на атолле не осталось ни одной крысы, но исчезли также и всякие птицы, кошки же научились находить съедобные травы, корни растений, а главное, стали промышлять ловом рыбы на отмелях, причем бесстрашно кидались в воды отлива или волны прибоя. Спросить бы какого-нибудь дотошного зоолога, что-де за зверь такой — живет охотой на морскую фауну и подкармливается растениями, и фотографию показать, пожалуй, рассердится, сочтет за неуместную шутку. А ведь так, согласно Моэму, атолл Тетиароа стал Мяу-Мяу.

Но, пожалуй, пора вернуться на острова Новой Зеландии. Сюда в 1930 году по недосмотру завезли из Европы маленькую бабочку-белянку, родича широко известной капустницы. Пиерис рапе называется эта белянка, которой на Новой Зеландии никогда не было. Через самое короткое время новосел превратился в бич местных огородов. В Европе, скажем, где бабочка водится испокон веку, вред от нее никогда не был так значителен, как в Новой Зеландии.

Рисунок Дж. Кука, на котором он изобразил, как матросы берут воду в заливе Толага.

Фермеры и агрономы всполошились.

Узнав, что в Европе гусеницами белянки выкармливает свое потомство близкая к наездникам оса-апантелес, новозеландцы завезли ее к себе. И верно, оса эта откладывает яйца в зеленоватых гусениц белянки, из яиц выводятся личинки, которые, однако, не обязательно заедают гусеницу: многие, подкормившись, выходят, чтоб окуклиться, и оставляют носителя в живых.

К тому же и сам апантелес оказался не подвержен атаке мини-наездника по названию гемителес. Наездник откладывает яйца в личинок, питающихся живой гусеницей.

Враги наших врагов, мы уже слышали, наши друзья. Другое дело враги наших друзей. Такой оказалась и Гемителес випес из группы хальцид, самой обширной во всем отряде перепончатокрылых. Именно к хальцидам относятся знакомые нам осы-инжироносы бластофаги.

И именно среди хальцид встречаются виды, откладывающие в тело жертвы одно яйцо, которое вскоре превращается в цепочку из нескольких зародышей. Так что из яйца, которое у других созданий дает жизнь одному существу, у хальцид может вывестись целый рой!

Именно среди хальцид встречаются самые крохотные из известных: иные откладывают яйца в яйца насекомых, которые сами размером с точку…

Кто читал увлекательную повесть Геннадия Фиша о теленомусе и вредной черепашке — губительнице урожая зерновых, знает, что теленомусу не дает спокойно жить одна из хальцид. Поражающая яйца теленомуса Хальцида знииртус — это уже враг врага наших врагов. Блоха, которую подковал прославленный лесковский Левша, — слон по сравнению с микрохальцидами!

Джонатан Свифт — автор «Путешествия Гулливера» прочитал как-то в научном журнале, что какой-то натуралист обнаружил на теле блохи (конечно, под микроскопом) неизвестный в прошлом паразитический организм. Великий сатирик откликнулся на новость коротким стихотворением:

И так ad infinitum… — по-латыни значит «до бесконечности».

Насчет блохи-блошки-блошинки-блошиночки Свифт шутил, но, в общем, правильно заметил глубину «цепей питания».

Наличием их и воспользовались новозеландские агрономы.

В помощь апантелесу, который не способен один справиться с белянкой, агрономы завезли хальциду, именуемую Птеромалюс пуппарум. Пуппарум — значит «кукулочная» и отмечает главное отличие этой хальциды: она, не обращая внимания на гусениц, поражает куколок белянки. Так соединенными усилиями двух врагов наших врагов новозеландские огородники отстояли свои труды от нашествия белянок.