В подписи к фотографии, сделанной с помощью сверхмикроскопа (см. стр. 157), показан был вытянутый над левым сложным глазом осы усик — антенна. Здесь помещаются сделанные с разным увеличением снимки того участки головной капсулы, от которого отходят основания обоих усиков. Увеличение в 50, 100 и 200 раз.

Помните, у  М. В. Ломоносова: «Открылась бездна звезд полна. Звездам числа нет, бездне — дна»? Эти строки приходят на ум, когда рассматриваешь сделанные с помощью сверхмикроскопа фотоснимки поверхности усика, велика ли вся оса? А ее усик? Но вот что обнаруживают здесь увеличения. Слева направо вверху — увеличения в 500 и 1000 риз, внизу — в 2000 и 5000 раз… Все эти волоски-сенсиллы, обонятельные ямки и бугорки имеют свое назначение, помогают осам в лётных рейсах.

Последим-ка лучше за филантом, роющим ход в будущее гнездо. Длина тела насекомого — один сантиметр, коридор-шахта, ведущая к ячеям, где укладывается провиант, может быть и полметра. От тупого, нижнего конца коридора ответвляются еще 10–12 ходов в норки-ячеи. Общая масса песка, удаляемого осой для сооружения этих катакомб, более чем в полторы тысячи раз превышает вес самого строителя.

Много ли это? Все познается в сравнении: возможно ли человеку среднего веса и ничем, кроме собственных рук, не оснащенному выбросить сотню тонн песка, причем за считанные десятки минут?

Итак, филант зарывается в песок, исчезает в коридоре, добирается в подземелье до очередной ячеи-норки, примащивает доставленную с цветков пчелу.

Пока он примащивает ее, доктор Рейнгард устанавливает там, где гиббозус ушел в песок, небольшую стеклянную воронку — место приземления окружается прозрачным конусом с полой трубкой (А) на конце. Поверх маленькой воронки надевается полностью покрывающая ее широкой частью вторая воронка средних размеров, тоже с полой трубкой (Б) на конце. На среднюю таким же образом надевается самая большая, и тоже с полой трубкой (В) на конце. В течение нескольких секунд вокруг хода в гнездо вырастает насквозь просматриваемый трехслойный стеклянный лабиринт из трех конусов со свободно входящими одна в другую полыми трубками А, Б, В.

Но прежним опытам мы знаем, как ведет себя филант, выбравшийся из гнезда и обнаруживший, прежде чем отправиться в следующий рейс, что наземная обстановка изменилась. В таких случаях оса знакомится с новыми условиями, потом поднимается в воздух, кружа в ориентировочном полете.

Однако стеклянные лабиринты сразу выбрасывали филантов за параметры обычного. Они не могли покинуть площадки, хотя их органы зрения говорили: ничто не изменилось, но каждая попытка взлететь обрывалась чем-то преграждавшим путь вверх и в стороны. Филант пешим ходом кружил по площадке, всюду натыкаясь на холодную, гладкую, лишенную запаха, прозрачную стену.

Наконец он подрыл песок под преградой — внутренней воронкой, но все равно не вышел из плена, а оказался еще теснее зажат с двух сторон невидимыми, неуязвимыми гладкими стенками, которые теперь не давали ему и крыльями шевельнуть.

Все кончилось неожиданно. Филант прекратил попытки взлететь, и между двух стеклянных стенок внутренней (внизу) и средней (сверху) воронок по-прежнему пешим ходом поднялся, проследовал сквозь полую трубку (Б), затем следующую (В) и, оказавшись на свободе, расправил крылья, взлетел и долго кружил над площадкой, на которой ничего нового, может, и не мог увидеть.

Стеклянный лабиринт был тут же убран, и, когда филант вернулся с охоты, он без помех унес свою галикту в подземелье. Но как только оса скрылась в песке, три воронки были установлены на старое место, одна над другой.

На этот раз филант, выйдя для нового полета и обнаружив себя в плену, гораздо быстрее отказался от попыток взлететь под внутренней воронкой. Он подрыл ее края, продолжил тоннель далее, прошел под краем второй (средней) воронки, продолжил тоннель еще, прошел под краем внешней, самой большой, и, оказавшись на свободе, взвился и принялся кружить.

Он имел все основания протирать себе на лету глаза и недоумевать: «Что за чертовщина там происходит?»

Но это был филант и недоумевать не мог. Покружив, он улетел. Процедура со снятием трехслойного стеклянного лабиринта во время отлучки филанта для охоты и с установкой его на место после возвращения повторялась еще много раз. И филант тоже исправно повторял маневр, прокладывая тоннель под краями трех воронок. Только однажды, попытавшись ограничиться подкопом под край внутренней воронки, он вновь оказался зажат стеклянными стенками и, пешим ходом поднявшись вверх, через трубки Б и В вышел на волю. Зато все последующие выходы — в нору подумать, что оса разобралась в ситуации, оказались самыми простыми. Охотница выбиралась из гнезда, недолго бегала в окаймленном стеклом круге, затем поднималась по внутренней стенке внутренней воронки через полую трубку А в трубку Б, отсюда в полую трубку В… В общем, уходила в рейс кратчайшим путем.

Можно сказать, филант демонстрировал усвоенный урок, пример научения, пример поведения, усовершенствованного применительно к обстоятельствам.

На осах многих общественных видов веспа давно установлено, что с момента выхода из ячеи в виде-закончившего развитие имаго и до последнего сокращения брюшка, которым сопровождается дыхание насекомого, оно всю жизнь учится, постоянно накапливает опыт, совершенствует выполняемые операции.

Рейнгард показал, что способны научаться также и одиночные осы.

О том, может ли что-либо быть исследовано до конца, и о том, зачем филанту дважды видеть стартовую площадку

Тинберген и Рейнгард изучали пчелиного волка, располагая довольно подробными данными Фабра, который, казалось, уже узнал об этой осе все самое главное. Тем не менее…

После тинбергеновских открытий, проложивших молодому зоологу путь в большую науку, исследованиями жизни и нравов пчелиного волка филанта всерьез и не один год занимались:

С. И. Малышев и другие в СССР,

М. Вернь из Клермон-Ферран,

Г. Ольберг из ГДР.

Г. Гиршфельдер из ФРГ,

В. Ратмайер из ФРГ,

Г. П. Эванс из Англии,

Е. П. Ц. Пуртер из Амстердама, Голландия.

Г. ван Беузеком из Лейдена, тоже Голландия,

Ф. В. Бекуис ван Тилл, тоже из Голландии,

П. Цондервийк, тоже из Голландии…

Посев молодого зоолога дал, как видим, добрые всходы в стране, где он начал изучать филантов. А тут перечислены, разумеется, далеко не все голландцы, занимавшиеся пчелиным волком после Тинбергена.

Драгоценная золотая цепь знаний о филантах росла с каждым годом. Но, пожалуй, самое блестящее звено добавили этому отрезку цепи двое Симон Томасов — земляки Тинбергена, ван Беузекома, Бекуис ван Тилла. Цондервийка.

Р. Т. и А. М. Я. Симон Томасы — оба работают в Амстердаме — из всего ряда вопросов, занимавших прежних филантоведов, остановились на одном. Они стали изучать ориентировку пчелиного волка перед его отправлением в первый рейс на охоту.

Симон Томасы внесли в оснащение опыта небольшую новинку: рядом с ходом в гнездо осы они ставили высокие металлические булавки, увенчанные яркой цветной головкой. Казалось, мелочь? Но благодаря ей наблюдения за полетами ос, за их кружениями над гнездом существенно упростились. И дело было совсем не в том, что осы получили добавочный ориентир!

Исследователи регистрировали начало лётного дня филантов, связь времени первого вылета с температурой воздуха предшествовавшей ночью и на рассвете, индивидуальные различия ос в смысле усердия в полетах (одни оказались прилежнее, старательнее, другие — с ленцой: вылетали позже, реже, прекращали полеты раньше, то есть, кроме «тупиц» и «смышленых», здесь обнаружились «трудяги» и «лодыри») и т. п.