Другая оса — хотя бы веспа — способна так действовать, но сфекс на муху напасть не мог, об этом Фабр и написал впоследствии в новом издании своей книги.
Первый том «Энтомологических воспоминаний» (всего их было написано десять и все за тем столиком, который изображен на стр. 67) Фабр послал с дарственной надписью в Англию Дарвину. Великий ученый внимательно прочитал книгу, в ней и сейчас хранится испещренный пометками листок: на нем указаны страницы с особенно заинтересовавшими Дарвина фактами. В письме Д. Роменсу от 10 апреля 1881 года Дарвин обращает внимание на «превосходную книгу» Фабра и ссылается, в частности, на страницы 129, 176, 177, 241…
Письмо Дарвина Фабру — благодарность за присылку тома «Энтомологических воспоминаний». «Вряд ли кто-нибудь еще в Европе интересуется вашими исследованиями больше, чем я», — признает Дарвин. В другом письме Фабру Дарвин разъяснял недоразумение, возникшее из-за неточного перевода на французский одного слова в сочинении Эразма Дарвина, деда ученого, рассказывавшего, в частности, как оса охотилась на мух. Справа — портрет биолога Эразма Дарвина.
Не один год изучал Фабр сфексов родного края. Начал он знакомиться с ними на примере желтокрылого.
Сфекс желтокрылый выходит из подземелья в разгар лета, когда все уже отцвело или выгорело пол жарким солнцем Прованса, остался один чертополох с его сиреневыми коронами. Свое гнездо молодой сфекс обычно устраивает где-нибудь поблизости от родительского дома, покинутого некоторое время назад. Сфекс не слишком переборчив в выборе площадки, но предпочитает почву не тяжелую и место не затененное.
Гнезда чаще всего размещены кучно, так что очень удобно вести наблюдения: из одних норок текут струйки песка, из других высовываются усики, а вслед за ними запыленная голова землекопа; здесь сфексы прячутся, там выходят на поверхность грунта и принимаются совершать туалет: чистят усики, протягивая их через кольца на ножках, протирают ножками глаза, изгибаясь всем телом, сбрасывают с него крупицы земли…
Через несколько лет Фабр вспоминал:
— Я видел много поселений сфексов, но особенно запомнилось мне одно из них. На краю большой дороги возвышались кучки грязи, выброшенные из канавы. Одна такая кучка, давно высохшая на солнце, представляла коническую горку в 54 сантиметра высотой. Это место понравилось сфексам, и они устроили здесь поселение, похожего на которое я с тех пор больше не встречал. Холмик сухой грязи был так изрыт норками, что походил на большую губку. Во всех этих этажах кипела работа… Очень хотелось бы внести к себе этот холмик со всеми его обитателями, но даже и пробовать не стоило: куча была слишком велика и громоздка…
Запомним и мы эту полуметровую коническую горку, источенную ходами в осиные гнезда так, что она стала похожа на губку. Дальше нам не раз еще доведется встретиться с такими густонаселенными участками, плотно собранными колониями.
Описывая жизнь сфексового холмика, Фабр отмечает, что эта оса работает не молча, а непрерывно напевая «веселую песенку», как он охарактеризовал пронзительный шипящий прерывистый звук, производимый трепещущими и жужжащими крыльями насекомого. Когда под ножку попадается какая-нибудь слишком тяжелая песчинка, песня прерывается неожиданно резкой нотой. Сфекс «гекает, словно лесоруб, ударяющий топором по толстому полену».
Когда в результате смены быстрых ударов всех шести ножек и челюстей в грунте возникает пещерка достаточно большая, чтоб в ней уместился сам сфекс, в его дальнейших действиях обнаруживается новый порядок. Оса начинает чередовать движения вперед и назад. Вперед — чтоб отколоть новые песчинки грунта; назад — чтобы отбросить их прочь. Теперь сфекс не шагает, не ходит, не бегает, а прыгает, словно им движет потайная пружина. Брюшко дрожит, усики колеблются, крылья трепещут. Сфекс начинает погружаться в вырываемую норку, потом целиком скрывается в ней. Изнутри вылетают песчинки и слышна шипящая песенка
Проходит час, другой, третий… Сфекс, вынырнув из подземелья, принимается извне оглаживать обнаруженные им недоделки…
Едва работа завершена, оса отправляется в полет.
Пока воздушный корсар плавает в сиреневом тумане, поглощенный поиском очередной жертвы, можно без особой спешки заняться изучением гнезда. К нему ведет прямой ход пяти-семисантиметровой горизонтальной галереи. Тут оса ночует, отсиживается в непогоду, иногда держась ближе к поверхности, отдыхает и днем. Горизонтальный коридор заканчивается яйцевидной камерой, стенки, дно и потолок которой тщательно отделаны, почти отполированы: острый край обломанного камня, даже крупной песчинки, мог бы поранить нежную оболочку осиной молоди.
Фабр поднимает глаза к ходу в следующее гнездо и, дождавшись вылета сфекса, поглядывает на часы, засекает время. Вот сфекс вернулся. Прежде чем опуститься на землю, он какое-то время сидит на веточке, придерживая за усик свисающего вниз полевого сверчка. «Огромная добыча во много раз тяжелее охотника», — замечает Фабр.
Сфекс с минуту отдыхает, затем, подхватив сверчка ножками, подлетает к норке, а приземлившись, движется пешим образом.
Фабр — весь внимание, оса же и не замечает его. Она держит сверчка жвалами за кончик усика и напряженно пробирается, волоча сверчка под собой, словно сидя верхом.
Когда усики сверчка достигают входа в нору, сфекс оставляет добычу на пороге и исчезает в подземелье. Проходят считанные секунды, оса показывается и, схватив сверчка за усик, быстро втаскивает его в норку.
Тут-то Фабр придумывает, как задать сфексу очередной вопрос.
Дождавшись прилета нового сфекса, он улучает мгновение, пока дичь лежит без присмотра перед входом в нору, убирает ее и заменяет свежим сверчком, незадолго до того изловленным, целым и невредимым. Сфекс выбегает из подземелья, пробует схватить добычу, но… она сопротивляется. Вспыхивает схватка. С первого раза невозможно рассмотреть, кто как ведет себя, зато итог очевиден: сверчок лежит на спине, а сфекс, прижавшись к брюшку противника, головой к концу его туловища, передними ножками удерживает колючие задние ножки сверчка… Впустую раскрывает тот свои сильные челюсти.
Сфекс схватывает жвалами одну из двух брюшных нитей, которыми оканчивается тело сверчка. Теперь брюшко сверчка не может двигаться, а оса, обнажив жало, производит им три удара: первый — под шею, второй — в заднюю часть переднегруди, последний — у основания брюшка.
Фабр тщательно обдумывает зрелище, свидетелем которого стал благодаря подмене парализованного сверчка свежим подкидышем.
Он пишет мемуары о «Трех ударах кинжалом», сравнивает действия сфекса с поведением церцерис.
Златки или долгоносики парализуются в один прием, одним ударом. Мы знаем, у этих жуков нервные узлы почти полностью слиты воедино. У сверчка же, как показывает вскрытие, три нервных узла отчетливо разделены. И оса действует в полном соответствии с расположением нервных узлов.
Каждая загруженная кормом ячейка сфекса хранит лежащих на спине, ножками к входу трех-четырех сверчков. На одного из них, только на одного отложено яичко. И не как попало, но обязательно поперек груди, чуть к боку, между первой и второй парой ножек. Оно здесь не случайно: покров тела сверчка на этом участке особенно слаб и тонок, даже крошечная личинка легко прогрызет его.
Дело не только в тонкости покровов. Как раз в этой зоне тело сверчка полностью парализовано жалом: хоть иглой коли, сверчок не реагирует. Между тем в других участках чувствительность еще не потеряна, и если б личинка осы начала поедать сверчка отсюда, жертва легко могла бы сбросить личинку, и та погибла бы от голода.
Крошечное создание, благополучно вылупляющееся из яичка на четвертый-пятый день, принимается за еду.
