Мужчина в женской юбке усмехнулся. По-мужски. Женщины так не усмехаются.

– Мать сына.

Вообще-то я тоже так думала. Больше было некому. И мотив только у нее. И Дашу ведь она наняла…

Но как все совпало… Сюзанна хотела отравить Кристину и свалить это на других, которые одновременно находились в доме, Людмила Евгеньевна, явно задумавшая встречу бывших жен с нынешней, тоже хотела отвести подозрения от себя. Только Людмила Евгеньевна планировала встречу и отравление заранее, а Сюзанна воспользовалась моментом. И ведь только Сюзанна могла подложить мышьяк в сумочку Кристины в гардеробной.

– Так что успокойся, товарищ начальник, с нашей стороны на твоего шефа никто не покушался и покушаться не собирается. Здесь тебе надо с его бывшими бабами разбираться. По поводу электроники особо не парься. Мой дядька – один из лучших специалистов в мире в этом деле. Другие к вам вряд ли заберутся. Или установи какую-нибудь дополнительную систему защиты. Хотя от всех не защитишься. Знаешь, как говорили в недавнем прошлом, до появления электроники? На каждый сейф найдется свой медвежатник. И что можно украсть у твоего шефа дома?

– А ваша компания проверила, что он держит дома?

– Конечно, проверила. Уж раз пришли… Но ты же понял уже, товарищ начальник, что мы занимаемся не деньгами и не драгоценностями. То есть деньгами не напрямую.

– А меня хотели отравить в той квартире, которую вашей сестре снимал Виктор?

– Я повторю: мы стараемся никогда не идти на мокруху.

– Но там же…

– Во-первых, до вас, Лариса Михайловна, нам не было дела. Зачем нам вас травить или убивать? Зачем кому-то вас травить или убивать? Что вы могли или можете нам сделать? Что вы такого видели или слышали? Вы не могли и не можете нам ничем навредить.

– А во-вторых? – спросил Петр Васильевич.

– Во-вторых, я лично и предположить не мог, что там останется Лариса Михайловна. Что она тогда туда придет. И меня там не было. Вы помните, Лариса Михайловна, что меня там не было? И сестра моя ушла.

– С арабом, – сказал Петр Васильевич.

– С заказчиком, – поправил мужчина в женской юбке. – И о вас она просто забыла. Можете вы это понять? Вы ей кто? И ей тогда было о чем думать, кроме вас, понимаете вы это или нет! Ей с заказчиком надо было разбираться!

– И ему демонстрировали работу изобретения? – встрял Паша.

Эдуард пожал плечами.

– Работаете только под заказ? – уточнил Паша.

– Конечно. Можете обращаться, если что. Только у нас гонорары высокие. Не уверен, что государственные структуры потянут. Мы в основном на частных заказчиков работаем. Хотя было дело – и государственные структуры обращались. Только не этой страны, конечно.

Эдуард опять усмехнулся.

– Как к вам можно обратиться? – невозмутимо спросил Петр Васильевич.

– Могу оставить электронный адрес.

– Вам так прямо пишут на электронный адрес? – воскликнул Паша. – Что хотим такие-то и такие-то документы? Не верю!

– И не верь. Я не буду тебе объяснять систему защиты. Сам не до конца понимаю. И мы далеко не за все беремся. И не пишут прямо, что хотят. Это адрес для связи. Просто для связи. Товарищ начальник, развяжешь меня? Тогда дам адресок.

Петр Васильевич встретился взглядом с Пашей и кивнул.

Они развязали Эдуарда.

Но Петр Васильевич должен был оставить за собой последнее слово.

– Ты прав, Эдуард: доказательств нет. Сейчас нет. И твоя деятельность меня не касается. Но она не касается меня, пока тебя и твоих родственников не интересуют Лопаткин и Лариса Михайловна.

– Понял. Не дурак.

– Помни: достать вас можно везде. Можно. Ты правильно сказал: на каждый сейф найдется свой медвежатник. И если ты перейдешь мне где-нибудь дорогу… Я уничтожу вас всех, если вы тронете Ларису или Сергея Юрьевича.

– Но ведь наша семья может быть еще и чем-то тебе полезна, товарищ начальник?

В машину мы садились в задумчивости.

– Петь, как ты думаешь, кто бомбу – или дымовуху – подкинул в ту квартиру, из которой я по балкону сбегала? – спросила я.

– Дядька брата и сестры, на которого машина зарегистрирована.

– Он гражданин России?

– Стасюс Кальвинскас – да. А кто-нибудь еще может быть гражданином другой страны. Нескольких стран. Я уверен, что у всех троих несколько паспортов.

– Дядька посчитал меня опасной? То есть меня все-таки хотели убить? Я же его видела, хотя понятия не имела, кем он приходится Сюзанне.

– Наверное. И наверное, на самом деле хотел заказчику продемонстрировать, что тот покупает. То есть устройство было готово, а тут еще ты нарисовалась… Сюзанна с арабом ушла, дядька вернулся. Ты же не видела, кто заходил, не слышала, кто и о чем разговаривал на кухне. А Эдуард или комедию ломал – зачем признаваться в попытке убийства? – или на самом деле не знает. Станет дядька перед ним отчитываться? Я вообще не представляю, какие в этой семейке отношения.

– А что будем делать с Людмилой Евгеньевной? – спросил Паша.

– Ничего не будем. Я считаю, что и в коньяк яд подложила Сюзанна.

– Зачем? – воскликнули мы с Пашей.

– Как раз чтобы все свалить на Людмилу Евгеньевну. Она ведь тоже знала, что у Сюзанны есть брат. От нее следовало избавляться. Например, руками органов. Да, Людмила Евгеньевна вызвала Дашу. Но дамочек – думаю – собирала эта милая семейка. Они явно думали, что быстро покончат с Сергеем Юрьевичем и Кристиной. Кристина видела этого Эдуарда. Она была их целью. А Сергея Юрьевича хотели убить для отвода глаз и чтобы свалить вину на человека, которому смерть Лопаткина была выгодна. Виновной признали бы Людмилу Евгеньевну. Но все пошло не так, как планировалось. Пришлось еще напрячься. И ведь за эту операцию они ничего не получили! Они ведь только пытались избавиться от тех, кто узнал их секрет…

«Бедная Кристина», – подумала я.

– Когда ты впервые заподозрил Сюзанну? – посмотрела я на Петра Васильевича. – Ведь заподозрил же?

– Когда отец Иоанна забыл у Кристины свой телефон. Помнишь? В ту ночь опять звонила «Даша». То есть выходило, что «Даша» – это дело рук или отца Иоанна, или Сюзанны, потому что Кристина позвонила ей вечером с того аппарата. Ей единственной, больше никому не звонила. Вот, а я вспомнил, что брат у нее все-таки был. И у отца в новом браке могли родиться дети. И Рафика Мирзоева вспомнил – как он в трусы к Сюзанне лез при всем честном народе.

– Как ты считаешь, к этой семейке можно обратиться? – спросил Паша у Петра Васильевича. – Они серьезные люди или…

– Думаю, что это высококлассные профессионалы, а как кто из них выглядит и как себя ведет – это часть маскарада. Или маскировки. Очень умелой маскировки.

Прошло полгода. Мы с Петром Васильевичем поженились, живем у меня с моей младшей дочерью. Старшая с моей внучкой и своим новым мужем Лешей живут в квартире Петра Васильевича. Мы с ним все так же работаем у Лопаткина. У Сергея Юрьевича новая жена, опять какая-то модель. Как и Кристина, тело которой отправили в родной город, она по утрам (то есть часа в два дня) ест какую-то суперполезную низкокалорийную дрянь, которую смешивает в блендере. Потом едет в салон красоты или в спа-салон, вечером возвращается, чтобы разогреть и подать Сергею Юрьевичу ужин. Мне строго-настрого запрещено впускать в дом Людмилу Евгеньевну и Ирину. Наталья не поедет сама. Молодая жена, которой Сергей Юрьевич тоже запретил пускать его бывших, удивленно ответила:

– Да я бы и так не стала. Зачем мне здесь нужны еще какие-то женщины? Только Лариса Михайловна.

Она обращается ко мне по имени и отчеству, со мной не выпендривается, по большей части она меня просто не замечает, проживая в своем хорошем мире, в который так стремилась попасть.

– Неужели Сергею Юрьевичу не нужны чувства? Душевная близость? Общение с родным человеком, который всегда поддержит, подбодрит? – спрашивала я у Петра Васильевича.

– У него после Людмилы Евгеньевны все чувства атрофировались. Он не хочет больше никого никогда подпускать близко к сердцу. А такие девочки его вполне устраивают. Какое родство душ, если души-то нет?