– Могу, – кивнула я.
Сергей Юрьевич просил меня помочь с расследованием. А поездка с Кристиной – куда бы то ни было – могла этому способствовать. Успею приготовить ужин.
– Когда и куда поедем?
– Через час. Мне нужно привести себя в порядок.
Так, у меня есть час… Мясо поставлю. Дом приберу частично.
– Куда поедем?
– Я не знаю.
Я странно посмотрела на жену работодателя.
– Я место помню только примерно! Мне нужно найти одного человека. Я была у него всего один раз. И я тогда себя плохо чувствовала. Я сама не могу сесть за руль. И я… В общем, мне нужно, чтобы вы меня туда отвезли и вместе со мной пошли по квартирам.
– А куда хоть территориально? На сколько времени рассчитывать?
– Время будет зависеть от того, как быстро мы его найдем. Вообще Бухарестская улица.
Так, Фрунзенский район.
– Улица длинная, – заметила я.
– Я дом помню. И подъезд – примерно.
Уже лучше.
Кристина отправилась приводить себя в порядок, я поставила мясо и позвонила Петру Васильевичу, чтобы сообщить о наших планах.
– Поезжайте. Лучше, если вы будете вдвоем, без сопровождения моих людей. Но в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств сразу же звоните. И после того, как выяснится что-то определенное, тоже звоните. А я как раз часа через полтора подъеду со своим человеком, и мы поищем сумку с мышьяком. И еще что-нибудь интересное…
Для выезда в город Кристина выбрала черные обтягивающие брючки, слегка расклешенные книзу, сапожки на примерно шестисантиметровых каблуках. Сверху был надет нежно-голубой свитерок с V-образным вырезом, поверх него – короткая курточка. Никакого головного убора. Хотя мы же будем на машине, а потом ходить по подъезду…
Не знаю, какие маски и косметические средства использовала Кристина, но припухлость ушла, лицо выглядело свежим. Волосы она заплела в косу и заколола, глаза подвела, губы накрасила, щеки припудрила. Не могу сказать, что она выглядела так же роскошно, как еще неделю назад, но все равно несравненно лучше, чем час назад. На плече у Кристины висела сумочка из крокодиловой кожи, окрашенная в черный цвет.
Мы поехали на моей машине.
– Я так давно не ездила в таких машинах, – призналась Кристина. – Ни у кого из знакомых здесь таких нет. Расскажите, как там мама!
Переход был резким, но я ему нисколько не удивилась и решила воспользоваться возможностью и получить сведения о папе.
– Понятия не имею, где он, – призналась Кристина. – Матери он много крови попортил. Ходок был еще тот. То к одной бабе уходил, то к другой, возвращался, снова уходил. Правда, не пил. Сейчас у мамы хороший поддавальщик, но по бабам не шляется. Она говорит, что так лучше. Выпьет, закусит, песни попоет – и спать. И не дерется.
– А вы как считаете? – мне было просто интересно.
– А я считаю, что нужен мужчина с бабками, только не извращенец. Все остальное приемлемо. Ходит по бабам, не ходит, импотент, не импотент, запойный, не запойный – все равно. Главное – чтобы меня содержал и ножом не резал.
– Вас кто-то резал?
– Меня – нет, но я знаю девчонок… Это ужас! Но мне очень повезло с Сержем. Он много работает, перед глазами постоянно не маячит, мало пьет, меня не достает и при этом деньги дает. Идеальный муж!
Я так не считала, но ведь у всех свои идеалы, не правда ли? Насколько я понимала, душевная близость Кристине была не нужна. Да и знала ли она, что это такое?
Дом мы нашли быстро, я въехала во двор, Кристина показала, где припарковаться, потом повела меня к подъезду.
– Ой, сколько их здесь, и все одинаковые! – воскликнула жена работодателя.
Я пожала плечами. Дом был длинным и подъездов на самом деле было не меньше пятнадцати. И, конечно, они все выглядели одинаковыми! Здесь же никто при строительстве не рассчитывал, что для бывшей модели необходимо над каждым подъездом написать имя какого-нибудь модельера, чтобы она запомнила нужный.
Почему-то вспомнилось, как я в раннем детстве ездила в лагерь. Родители работали, никакой дачи и бабушки не было. Чтобы маленькие дети, не умеющие или плохо умеющие читать, не путали одежду, мамы каждому пришивали или своих зайцев, или мишек, или еще какого-то зверька. В более старшем возрасте уже пришивали бирки с фамилиями. А для маленьких существовали эти зайки и мишки. Я не знаю, где родители брали такие своеобразные бирки. У меня везде был мишка.
А мои дети никогда не ездили в лагерь… В раннем детстве я очень скучала по родителям, а в подростковом возрасте мне в лагере очень нравилось. Теперь основная масса детей не ездит никуда. А ведь приближается лето. Нет, до него еще, конечно, далеко, три месяца, но надо уже думать, куда отправлять младшую. Да и старшую бы с внучкой неплохо вывезти на природу…
Я вспомнила о пяти тысячах евро, полученных в виде премии. Пожалуй, мне удастся этим летом организовать отдых своим дочерям. С другой стороны, и на черный день надо что-то отложить. В моей жизни бывали черные дни, и я знала, что к ним нужно быть готовой. Да и рассчитывать я могу только на себя. Миши давно нет в живых. То есть не очень давно, но иногда мне казалось, что я живу без него уже несколько лет.
– Мне кажется, что этот подъезд, – объявила Кристина, показывая наманикюренным пальчиком на закрытую железную дверь. – Вы представляете, Лариса, я ноготь сломала!
И жена работодателя сунула мне под нос безымянный палец на левой руке. Длина ногтя на самом деле была значительно меньше, чем других.
Я пожала плечами. У меня не было таких проблем. Я стригла ногти коротко, лаком их не красила, к маникюршам не ходила. У меня полно других дел и проблем.
– Лариса, как здесь дверь открывается?
– Здесь установлен домофон, – пояснила я Кристине элементарную вещь. – Номер квартиры вы не помните?
– Нет, я же говорила! Расположение помню. Но не помню этаж. Где-то в середине. Я когда из окна смотрела…
– На улицу или во двор? – перебила я.
– Что? – хлопнула глазами Кристина.
– Смотрели из окна куда? Вид помните?
Кристина обвела глазами двор.
– Да, вон ту помойку помню. И крышу пятиэтажного дома. Владимир говорил, что там ковры моют.
– Кто?
– Жильцы, наверное. Вы наши ковры на снежок выносили перед домом, а здесь люди выносят на крышу. Там и снег есть, и химикатами удобно пользоваться. В квартире пахнуть не будет.
Задав Кристине еще несколько вопросов и осмотрев окна дома, я решила, что нам следует отправляться в соседний подъезд.
– К кому мы все-таки идем? – уточнила я, подходя к следующей двери, которая, естественно, тоже была закрыта.
– К отцу Иоанну.
– Вы же только что говорили о Владимире.
– Так по жизни он – Владимир.
Вроде бы имя меняют только монахи. Хотя я могла и ошибаться.
– Что вы от него хотите?
– Я просто хочу с ним встретиться… – мечтательно произнесла Кристина, глядя вдаль (на помойку, но, возможно, видела другие горизонты).
– Отец Иоанн женат? – спросила я.
– Судя по квартире – не похоже.
– Насколько я знаю, рукоположен может быть только женатый человек, причем первым браком. Кстати, отец Иоанн – православный священник?
Кристина пожала плечами. Такой вопрос у нее в голове даже не возник.
– Он вам как представился, когда вы познакомились? Я помню, что вы с ним встретились в приемной у стоматолога.
– Да, его привез какой-то приятель – не в рясе и без креста. И этот приятель, оставляя его, сказал: «Отец Иоанн, надеюсь, что к завтрашнему дню ты будешь в форме. Без тебя просто никак» – или что-то в этом роде. А потом, когда мы с ним уже вышли от стоматолога, он мне сказал, чтобы я звала его Володей, потому что это его настоящее имя.
В этот момент дверь подъезда открылась, появилась молодая мамаша с коляской, и мы вошли.
– Как дверь выглядела, помните?
Кристина покачала головой.
Если Кристина видела крышу пятиэтажного дома из окна квартиры, то она должна была располагаться как минимум на шестом этаже. В доме было девять этажей. Кристина сказала, что «один из средних этажей». Что ж, попробуем седьмой.
