– Да.

– И кто же тогда хозяин планеты? Мы? Или они?

– По сей день в социуме человека, застроившего планету, создавшего искусственный интеллект и покорившего космос, главными остаются невидимые первородные субстанции. Мельчайшие и самые примитивные структуры не только определяют биохимические процессы внутри организмов, но и являются движущей силой эволюции.

– Говори проще! И не строй из себя ученого кавалера! – недовольно прервал Энрико. – Кто хозяин планеты? Мы или они?

– Мы оставили Землю. Мы ушли.

– Значит, они победили? Не было там меня! Дальше!

– Мельчайшие управляют Вселенной. Они тайные механизмы регуляции плотности населения, зачинщики всех печально известных мировых пандемий. Они же причина великих открытий и вековых заблуждений, ересь, инквизиция, все то невидимое, что определяет поступки толпы и вдохновение гения. Они причина мутаций и выживания видов. Они страдание, и они причина страдания. Они старость, и они смерть.

– Объясни, как мельчайшие могут быть старостью?

– Старость – еще одно изменение первоначального алгоритма всего живого. Оно возникло в результате мутаций. А мутации – результат внутригенных перетасовок. Внедренный в ядро вирион добавляет свои звенья в цепочку ДНК, и получается новый вид. Природе остается только одобрить или выбраковать предложенный вариант. Прогрессивные гены старости и неизбежной смерти победили.

Мальчуганы слушали Галлеора, затаив дыхание.

– Ты говоришь, как поэт. Но мы и сами знаем, что сидим под землей не по собственной воле. Есть ли способ их победить?

– Жестокие болезни опустошали прекрасные города. Миллиарды людей погибли. А исцеление все время находилось у каждого под носом. Стоило только протянуть руку, положить в рот зеленоватый испорченный плесенью кусок хлеба…

– Испорченный хлеб мог бы всех спасти?

– Точнее – не хлеб, а то, что было на нем.

– А что было на нем?

– Тысячи лет кто-то отводил глаза человека от главного целителя на Земле, а он не прятался. Лежал на виду. Он сплошь покрывал каждую пещеру. Его называли плесенью. Она, словно специально, вырастала на самых лакомых кусках и переползала за человеком из пещеры в пещеру, из дома в дом. Не побрезгуй, съешь – и будешь здоров. Но человек не замечал самого простого. Древние обитатели пещер почему-то не догадывались соскрести плесень со стен и приложить к смертельным ранам. Прославленные жрецы Древнего Египта умели оживлять мертвых, но почему-то не могли помочь живым. Фараоны умирали на их руках в ранней юности от обычного туберкулеза.

– Цена древним знаниям – ноль, если забыли то, что было известно даже грызунам, – сказал Энрико.

– Самое странное в этой истории то, что пенициллин, спасший жизнь миллионов людей был открыт одновременно с изобретением атомной бомбы, которая призвана была уничтожить миллионы людей.

– Неужели пенициллин до этого времени не был целебен и всесилен?

– Да. Не был. Кто-то хотел спасти человечество и специально изменил гены.

– Его или наши?

– Если б мы это знали, не возникло бы споров о богах, которые хранят свои тайны.

– Ты хочешь сказать, что боги – тоже они?

– Если бог – это эволюция, то…

– Глупости!

– Но они и есть тот невидимый фактор, с поиска которого началось отделение человека от мира животных.

– Ты меня совсем запутал. Но я знаю только одно. Побеждает не самый сильный и не самый умный, а тот, кто действительно этого захочет. Постарайся напрячься и ответить на другой вопрос: почему нам запрещено все это знать?

– Я думаю, кто-то считает, что у нас другие задачи.

– Какие?

– От нас не требуется противостояния мельчайшим. Считается, что их нет в Витасфере.

– Но они есть. Ты сам так сказал. И мы должны с ними покончить!

– Наша тактика другая.

– Какая?

– Не вступать с ними в контакт.

– По-твоему, нас здесь замариновали, как позорных трусов?

– Мы должны выиграть время. Наш анабиоз временный. Вирусы истребят на Земле протеин и сами вымрут.

– Ты веришь в это? Ты только что сказал, что они в нас. Значит, они живы.

– Да. Но я сказал, что нам нужно выйти на поверхность.

– Чем там лучше?

– Здесь нет свободы. Мы воины, сидящие в клетке.

Ребята пошли дальше. Каждый думал о своем, и мысли удручали.

Внезапно стены расступились, и отважная четверка очутилась внутри просторного куполообразного зала, свод которого круто вздымался вверх. Открылось великолепие нижнего яруса, где среди лепной позолоты радиально выступали гранитные саркофаги.

– Здесь покоятся праматери.

– Смотрите – один саркофаг пуст. О гибели восьмой мы ничего не знаем.

– Значит, она не умерла?

– Она жива? Триста лет?

– Ты сошел с ума! Она давно бы истлела!

– Возможно, она где-то скрывается и наблюдает за нами.

– Здесь? – ребята в ужасе замерли, к чему-то напряженно прислушиваясь.

– Давайте посмотрим, кого не хватает, – предложил Энрико, стряхивая пыль с барельефа. – Здесь написано: «Прародительница Рогранда». Я знаю! Она родоначальница нашего клана! – сказал он и почтительно опустился на одно колено, воздавая почести достославному предку.

Он встал, прервав минуту молчания, подошел к следующему саркофагу, провел пальцем по вензелю из нефрита:

– «Прародительница Астрид». У этой были непрочные гены. Мутантка. Она была самая опасная для нас.

– Откуда ты все это знаешь? – удивился Даффи.

– Меня интересует происхождение наших кланов. Генеалогия – мой конек. Без нее невозможны прогнозы развития государства.

Он смахнул пыль со следующего саркофага:

– А здесь, глядите, Барбамилла! Вот он, грязный ошметок, непонятным образом попавший в Витасферу! Я до сих пор не понимаю, кому пришло в голову впутать в наш генофонд главную причину упадка и деградации, – Энрико с отвращением плюнул на гробовую плиту.

– Не надо, Энрико, – запротестовали мальчики.

– Если бы не она…

Эргиус бросился на него с кулаками:

– Не смей оскорблять мой клан!

Завязалась драка, ребята покатились, отчаянно тузя друг друга.

Энрико, превосходивший противника в силе, вскоре оседлал и надавал рабу неделикатных подзатыльников:

– Ты должен отречься от нее! Она самая коварная! Она погубила Рогранду! Вздумала обойти нашу порядочность коварной хитростью и подлостью!

– Глядите, какой громадный саркофаг! – крик Даффи отвлек Энрико от продолжения экзекуции.

– «Прародительница Титанида», – прочитал он. – Эта праматерь была великаншей и потомком олимпийских богов. К сожалению, в Витасфере все гиганты становились желтыми колпаками и постепенно выродились. Современные стражники тоже сильны, глупы, но гигантами их не назовешь. Таких мы бы не прокормили… А вот смотрите: «Прародительница Маргарет»! У этой рождалось сразу по двенадцать младенцев. Как у грызуна! А здесь еще одна рекордсменка Гиннеса: «Прародительница Сильвансия». У нее были гены долгожителей. Триста лет для них, как для нас тридцать. Она, пожалуй, запросто дотянула бы до наших дней. Но ее саркофаг полон костей… А вот и Ланданелла Прекрасная… Красивая, но дура. По легендам, у нее были золотые кудри, волосы до пят, синие глаза.

– Сейчас таких дур мало! – мечтательно вздохнул подошедший Эргиус.

– Мало? Да сколько угодно! Посмотрите на Даффи! Кстати, наш красавчик снова обкорнал свои золотяшки. Не красней, Даффи! Твой родич – Мистер Звезд! – съехидничал Энрико.

– Да пошел ты! – огрызнулся Даффи.

– Ты точно попадешь во Дворец Любви, не переживай! – не унимался Энрико. – У нас все знают, что красота – сказочный сон природы. Пока гляжу на тебя, природа спит.

Теперь и Даффи намеревался броситься на Энрико с кулаками, но тот вовремя сменил тему:

– Ну что, посчитали? Кого не хватает?

– Здесь нет праха Мудрой Верлинды, – сказал Галлеор. – Так ее называют в легендах. Она была самая умная, магистр точных наук, лауреат Нобелевской премии, одна из разработчиков проекта.