Верлинда протянула руки к огню, согрела пальцы в горячих струях и глухо произнесла:
– В этом костре мы навсегда уничтожили рознь между нашими детьми. Теперь наши потомки не будут напрасно тратить драгоценное время на ссоры о власти и генетических преимуществах.
– И чем же они будут заняты всю жизнь? Неужели и поспорить нельзя? – послышался сдавленный смех красавицы Ланданеллы.
– Они будут писать картины, создавать грандиозные проекты. Их головы должны сохранить интеллектуальные достижения человечества. Им придется заново отстроить города, навсегда покончить с болезнями. Если бы головы мальчиков не были с детства забиты стратегиями, мы не оказались бы здесь в столь плачевном положении.
– Нам не хватает мужчин, – вздохнула Ланданелла, переглянувшись с Титанидой.
Остальные подхватили:
– Без мужчин мы сдохнем!
– Мужчины сразу нашли бы выход!
– Глупости! – возмутилась Верлинда. – Мужчины сразу бы затеяли войну. И я уверена, они перебили бы друг друга до появления первых младенцев.
– Довольно о мужчинах! Только женщины у власти способствуют прогрессу! – поддержала Рогранда.
– Девочки, мы отвлеклись. Пусть Верлинда скажет, что еще нужно сделать, чтобы наконец-то отдохнуть от совещаний. Осточертела постоянная нервотрепка. У меня ПМС, и я должна срочно принять реокс, – закапризничала Ланданелла.
– Постойте, не расходитесь! – воскликнула Верлинда. – Мы должны решить еще один вопрос.
– Что за вопрос?
Верлинда выдержала паузу, подождала, пока шум не утих, и сказала:
– Мы должны смешать весь генетический материал.
– Как смешать? Для чего?
– Для того чтобы наши дети стали общими, – объяснила она.
– Правильно! Все нужно разделить поровну! – откликнулась Барбамилла, не отрываясь от вязания. – Всем – все! Или никому – ничего! Всех детей нужно воспитывать, кормить и одевать одинаково. И тогда не будет никаких ссор. Никаких различий, никаких разногласий.
– Позвольте, мы увлеклись политикой. Монархия или демократия? Для чего нам эти сложности? Главное – дети. Лишь бы они были счастливы! – воскликнула Маргарет.
Завязался спор. Каждая пыталась перекричать каждую.
– Власть – вот что в основе стратегии любого, даже стадного общества, – резонно заключила Рогранда.
– Ты хочешь сказать, что мы стадные?
Обстановка накалялась, и Верлинда решила на этом закончить.
– Итак, главный вопрос о будущих наших детях решен. Девиз нашего маленького государства: «Все дети – наши!»
– Да! – подхватили остальные.
– ВСЕ ДЕТИ НАШИ!
5. Чьи в тебе гены?
Едва Галлеор переступил порог Дворца Юношей, к нему подскочил незнакомый мальчик в грубой спартанской тоге с рыжим ежиком волос.
Он ткнул в грудь новичка длинным рыцарским мечом:
– Отвечай! Как ты, мелюзга, к нам попал?
– Меня сюда рекомендовали, – по-взрослому ответил Галлеор, ощущая значительный перевес противника не только в мускульной силе.
– Меня зовут Энрико. Я здесь самый главный, – с этими словами жесткие щеточки бровей спартанца соединились, не допуская возражений. – Это не все. Ты должен называть меня: «Сэр Энрико». У меня королевская кровь. И это легко доказать. А ты кто такой?
– Я кавалер Галлеор.
– Чьи в тебе гены?
– Я не понял вопроса.
– Я спрашиваю: которая из праматерей – твой предок?
– Не знаю.
– Не знают, когда гены плохие.
– Я, действительно, не знаю.
– Может быть, ты из рабов?
– Не знаю.
– Ты и не должен знать. Информация о происхождении строго засекречена. Но я могу определить каждого с первого взгляда.
– Это невозможно.
– Я сразу отличу раба и дурака. По наклонностям. По привычкам… Даже по жестам. Ты же знаешь, что прародительниц было восемь?
– Но все гены спутаны.
– Гены спутать невозможно. Как невозможно спутать цвет глаз. Глаза бывают либо темные, либо светлые. Пополам не бывает. Посмотри на тех ребят, – Энрико указал мечом в сторону небольшой, затретированной группы. – Что ты можешь о них сказать? Кто они? Слуги или короли?
– Не знаю.
– Ты ненаблюдателен. Но я тебе точно скажу. У них неблагородная кровь.
– Почему ты так думаешь?
– Они избегают центра. Жмутся по углам. Их много, но они стараются держаться вместе. Слабые всегда объединяются. Прячутся друг за друга. Это у них в крови. Такие нам не пара.
«Нам»? – Галлеор поймал себя на мысли, что и ему хочется куда-нибудь спрятаться от «короля», а значит и он «не пара», но король продолжал внимательно разглядывать его со всех сторон:
– Я сразу заметил, что ты не лезешь в угол, но постоянно оглядываешься. Ты рассчитываешь каждый свой шаг. Ты не уверен, зато умен. Осторожность – признак ума. И, кроме того, ты постоянно морщишь лоб и щуришь глаза. Я думаю, что ты книжник.
– Я люблю читать.
– Так я и знал! Будешь моим личным жрецом, врачевателем и хранителем древних знаний.
6. «Во всем виновата Верлинда!»
Праматери снова собрались за Круглым Столом.
Глаза сверкали от гнева, щеки пылали.
Маргарет нетерпеливо постукивала остывшей молочной бутылочкой о край стола.
Ланданелла нервно крутила пустышку на пальце.
Вязальные крючки Барбамиллы с остервенением вгрызались в петли.
Клацанье металла в надменном голосе Рогранды не предвещало ничего хорошего:
– Кое-кто был против моего главенства за Круглым Столом. Теперь вы видите – что получилось?
– Мы поддались на провокацию! Перемешав детей, мы потеряли их навсегда! – поддержала ее возмущение Маргарет. – Проект «Мудрой» Верлинды с треском провалился!
– «Общие» дети не могут заменить «своих»! Мы не просто ошиблись или проиграли! Мы потеряли все! – присоединилась к спору красавица Ланданелла.
– Усреднение детей оказалось выгодно только слабым и нечестным! – продолжала Рогранда. – Например, Барбамилла ищет в каждом ребенке признаки своих генов и старается тайно от всех отличить их особым вниманием.
– Все заметили, что «своих» она подкармливает дополнительным протеином, обрекая остальных на неконкурентоспособность! – крикнула Маргарет.
– Объясни, Барбамилла!
– Пусть объяснит! – зашумели все.
Барбамилла ничуть не смутилась. Выслушав предъявленные обвинения, она с вызовом ответила:
– Никого я не различаю! А только даю дополнительную порцию тем, кто просит добавки.
– Вот видите: она сказала: «Кто просит добавки»! А мои дети, например, никогда ничего не просят, – надменный взгляд Рогранды скрестился с простодушным взглядом Барбамиллы.
– И как же тогда твои дети просятся на горшок? – искренне удивилась та.
– Они его не просят, а требуют!
– Мои тоже требуют!
– Твои не должны требовать! У них нет чувства меры. И разве не понятно – почему?
– Почему же? – подбоченилась Барбамилла.
– Потому что не способны вести себя достойно! Представьте себе, ее любимчик Смальди был замечен в воровстве! Он украл у Сильвии пустышку и спрятал ее в памперсе! Он, трехмесячный, уже может прятать! И красть! Что будет с ним дальше?
– Просто мой ребенок – смышленый!
– У твоего любимчика дурные манеры! – оборвала ее Рогранда.
– Не забывайте, что мы не делим детей на «своих» и «чужих»! Они все наши! – призвала к порядку Верлинда.
Но шум невозможно было перекричать. У каждой матери накопилось множество претензий друг к другу, и они решили именно сейчас во всем досконально разобраться:
– Определить родство невозможно!
– Еще как! Крупных детей Титаниды видно издалека!
– Я заметила, что их избегает кормить Ланданелла.
– Как ты их различаешь, Ландонелла?
– Мои дети самые пропорциональные, и не самые голенастые.
– А ты лучше определи их по глупости! Где хуже успеваемость – там твои, – посоветовала Астрид. – Даже пустышки они выбирают не с теми буквами!